«Ах, водевиль, водевиль…» (1979, СССР, комедия, мюзикл) (История советского кино)

 После успеха советского приключенческого фильма «Д’Артаньян и три мушкетера» режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич был приглашен из Одессы в Москву, где получил ставку на «Мосфильме» и предложение снять музыкальную комедию. «Может быть, водевиль?» — спросил Юнгвальд-Хилькевич у руководства. «Прекрасная идея! Водевиль — то, что нужно» — таков был ответ. В основу будущего кинохита, который так и был назван — «Ах, водевиль, водевиль…», лег рассказ драматурга и по совместительству актера старой питерской школы Петра Григорьева «Дочь русского актера».

 Сюжет можно фильма можно было вместить в несколько предложений. Богатый отставной прапорщик по имени Акакий Ушица, мужчина далеко не первой молодости, намеревается жениться после того, как скончалась его очередная супруга. В невесты Акакий выбирает себе дочь актера Михайло Лисичкина молодую и красивую Верочку. И хотя сам Лисичкин в восторге от столь прекрасной партии, сама Верочка мечтает вовсе не о замужестве, а о выступлениях на сцене. И вместе со своей служанкой Катенькой решает обмануть и папеньку, и пожилого жениха.

«Окончательный вариант сценария был, признаться, далек от оригинала, — вспоминал Георгий Юнгвальд-Хилькевич. — Зато он настолько понравился всем на «Мосфильме», что мне не сделали ни одного замечания. И я моментально «запустился» со съемками».

Еще на стадии написания сценария режиссер точно знал, что в его водевиле одну из главных ролей обязательно сыграет Олег Табаков. Только он мог воплотить на экране образ отставного офицера Акакия Ушицы так, чтобы это было смешно и серьезно одновременно. «Я заранее поговорил с Олегом Павловичем и, когда он дал свое согласие на грядущие съемки, писал эту роль, уже представляя, как он будет произносить те или иные реплики. Даже знал, что его Акакий Ушица будет обязательно с несгибающейся ногой и непременно носить парик», — рассказывал Георгий Эмильевич. С последней деталью всей съемочной группе позже пришлось намучиться. Олег Табаков категорически отказался сбривать свои волосы, поэтому ему приходилось носить на съемках сразу два парика: один — изображавший плешь, другой — с русыми кудрями. Если учесть, что съемки шли летом, в жару и зной, можно представить состояние актера в конце дня. От его головы буквально шел пар.

Работа над фильмом вообще далась Табакову нелегко. Параллельно у него продолжались постоянные репетиции в театре, поэтому он сильно уставал. «Он частенько появлялся на съемочной площадке выжатый как лимон, — вспоминал Георгий Юнгвальд-Хилькевич. — Бывало, придет, сядет на стол, свесив руки как плети, и спрашивает безжизненным голосом: «Режиссер, что мы сегодня снимаем? Давай показывай». Но когда актер входил в кадр, о его усталости уже ничего не напоминало. У Табакова будто открывалось второе дыхание, и он отыгрывал свои сцены с первого дубля.

Мало кто отмечает тот факт, что в этой картине вместе с Табаковым сыграла актриса Людмила Крылова, которая тогда была его супругой. Именно Олег Павлович составил своей жене протекцию. Правда, очень ненавязчиво, как умел только он. Когда Юнгвальд-Хилькевич в сомнениях позвонил Табакову — стоит ли доверить Крыловой роль служанки Катеньки? — тот дипломатично ответил: «Люда была лучшей на нашем курсе в Школе-студии МХАТ, а я лишь плелся в хвосте. Поэтому бери ее — ни секунды не пожалеешь». И эта роль была сыграна Людмилой Крыловой блестяще.

Актера на вторую по значимости мужскую роль — Михайло Лисичкина — режиссер искал уже с учетом того, чтобы он органично смотрелся рядом с Олегом Табаковым и ни в чем ему не проигрывал. Требовался ярко выраженный комедийный талант. Лучшим кандидатом на эту вакансию был признан Михаил Пуговкин.

«До начала съемок картины «Ах, водевиль, водевиль…» в конце 70-х я не был лично знаком с Михаилом Пуговкиным, — вспоминал Георгий Юнгвальд-Хилькевич. — Но всегда был поклонником блистательного таланта этого актера. По несколько раз пересматривал картины Леонида Гайдая, в которых снимался Михаил Иванович. Кассеты с «12-ю стульями» и «Операцией «Ы» были моими любимыми. Я решил сам позвонить Пуговкину по телефону и пригласить в свою новую картину. Оказалось, заочно мы следили за творчеством друг друга. Пуговкин воскликнул: «Как же! Я вас отлично знаю, вы сняли мой любимый фильм «Опасные гастроли».

Мне уже тогда было известно о том, что Михаил Иванович снимается обычно у режиссеров, с которыми хорошо знаком. Когда услышал его приветливый голос, у меня сразу отлегло от сердца. Я тут же продолжил: «Вы мне необходимы!» Рассказал Пуговкину о том, что собираюсь снимать водевиль по собственному сценарию. Решил, что в фильме будет мало актеров, но каждый из них — бриллиант. Пуговкин сразу поинтересовался: «А кто еще будет сниматься?» Я назвал Олега Табакова, который к тому времени уже снялся у меня в «Трех мушкетерах», Галину Беляеву («Мой ласковый и нежный зверь»). «Очень интересно» — ответил Михаил Иванович и попросил сценарий. При этом добавил: «Я должен подумать». Это была одна из любимых фраз Михаила Пуговкина в ответ на предложение о работе. Меня об этом предупредил Леонид Гайдай. Приглашая Михаила Пуговкина в свои картины «Операция «Ы» и «12 стульев», слышал в ответ: «Я подумаю». Свое согласие сниматься Пуговкин давал не раньше, чем через две недели после предложения. Он всегда знал себе цену. После того как я отдал сценарий Михаилу Ивановичу, прошло уже несколько недель, и я позвонил ему вновь. Пуговкин вдруг неожиданно заявил: «Вы знаете, я ничего не понял». На что я ответил: «Ну и не надо». «Тогда я согласен» — сказал актер…»

Георгий Бурков тоже не сразу дал свое согласие приехать на пробы, видимо водевильный материал его отпугивал. И вообще он тогда был нарасхват у режиссеров — в 1979 году его пригласили сниматься сразу в семи (!) фильмах, где у него было три главные роли: «Гараж», ф/сп «Дачная жизнь», «Соседи», «Пани Мария», «Добряки», «Взлет», к/ф «Мужчины и женщины».

А вот главную героиню пришлось искать очень долго. Юнгвальд-Хилькевич отсмотрел очень много актрис. Почти все звезды тех лет участвовали в кинопробах. В какой-то момент режиссер даже решил остановиться. Члены художественного совета все чаще намекали на то, что лучшее — враг хорошего, и обращали внимание на достойные пробы юной Марины Дюжевой. Возможно, именно Марина и получила бы эту роль, если бы, как обычно, не вмешался случай. Как-то Георгий Юнгвальд-Хилькевич шел по коридорам «Мосфильма» и вдруг услышал музыку необычайной красоты из просмотрового зала киностудии. Как выяснилось, в тот день на «Мосфильме» шел показ нового фильма Эмиля Лотяну «Мой ласковый и нежный зверь». И музыкой, которую услышал Юнгвальд-Хилькевич, был знаменитый «Вальс» Евгения Доги. Юнгвальд-Хилькевич был сражен. Потому что на экране под «Вальс» кружилась в танце девушка небесной красоты. Именно в тот момент режиссер понял: главную роль в его фильме должна сыграть именно эта, неизвестная ему молодая красивая актриса. «Конечно, я тут же стал выяснять, кто это играет у Лотяну, узнал, что девушку, красотой и талантом которой я был сражен, зовут Галина Беляева. Она — дебютантка, в фильме «Мой ласковый и нежный зверь» сыграла свою первую в жизни роль, а на самом деле балерина, которую помощница Лотяну нашла в Воронежском хореографическом училище, — рассказывал Георгий Юнгвальд-Хилькевич. — Понятно, что я тут же пригласил ее на кинопробы».

Когда Галина вошла в комнату, где ее ожидала съемочная группа фильма «Ах, водевиль, водевиль…», тут же повисла мертвая тишина. В жизни юная актриса оказалась еще прекрасней, чем на экране. Главная героиня была найдена. Эмиль Лотяну, с которым у Галины Беляевой во время съемок фильма «Мой ласковый и нежный зверь» закружился стремительный роман, закончившийся свадьбой, благосклонно отнесся к предложению Юнгвальд-Хилькевича. Прочитав сценарий, он согласился, что роль будто создана для его юной супруги. Поэтому позже он всячески содействовал тому, чтобы съемки в водевиле не сорвались. А такая опасность была.

Дело в том, что летом 1979 года (когда шла работа над музыкальным фильмом) Галина поступила в Щукинское училище на курс к Катину-Ярцеву. А в театральных училищах тогда (да и сейчас тоже) действовал строгий запрет на съемки студентов в кино. Даже тот факт, что Галина будет занята только летом и к сентябрю, когда начнутся занятия, уже освободится, не сделал Катина-Ярцева более сговорчивым. «Студентам сниматься запрещено, а Галина Беляева уже официально числится в Щукинском театральном училище», — был его ответ. И вот в этой ситуации очень помог Лотяну. Доподлинно неизвестно, какие аргументы он привел, однако Катин-Ярцев дал Беляевой разрешение на съемки.

Композитор Максим Дунаевский отправился в Полтаву, где он должен был вместе с ВИА «Фестиваль» записать песни к фильму на собственную музыку и стихи Леонида Дербенева — одного из самых востребованных эстрадных поэтов того времени (с ним давно работал и Александр Зацепин). Всего в фильме должно было прозвучать 10 песен. Вот они: «Песня про шута», «Куплеты Лисичкина», «Ты не верь, что стерпится», «Куплеты прапорщика Ушицы», «Гадалка», «Ты всё поймёшь», «Песня о любопытстве», «Куплеты Верочки», «Ах, водевиль, водевиль», «Ах, этот вечер».

Однако трудности подстерегали там, где их не ждали. Начинающая актриса и балерина со стажем, Беляева прекрасно справлялась с драматическими сценами и раз за разом срывала танцевальные эпизоды: сделает несколько па — и тут же убегает. Как довольно скоро стало известно съемочной группе, Галина на тот момент находилась в интересном положении. И едва она начинала танцевать, ее тут же тошнило. Поэтому в павильоне всегда стояло «дежурное ведро», к которому актриса бегала после очередного батмана. «Старший сын Галины Беляевой и Эмиля Лотяну, которого в честь отца назвали Эмилем, появился на свет примерно в то же время, что и наш фильм «Ах, водевиль, водевиль…», — рассказывал Георгий Юнгвальд-Хилькевич. — Так что они — ровесники».

Работа шла полным ходом, пока не случилось то, что едва не поставило крест на одной из лучших музыкальных картин того времени. По абсолютно необъяснимой причине Марьямов (директор Пятого объединения «Мосфильма», к которому был причислен Юнгвальд-Хилькевич) вместе с главным режиссером объединения Евгением Ташковым решили посмотреть отснятый материал. Видимо, хотели проверить: как там справляется режиссер из Одессы? Причем музыкальный фильм они смотрели без… музыкального сопровождения. И что больше всего возмутило Юнгвальд-Хилькевича — в его отсутствие.

О том, что отснятый материал Марьямов и Ташков раскритиковали в пух и прах, он узнал моментально: обычно такие вещи тут же становятся достоянием общественности. Позже режиссер ознакомился и с официальным заключением — на четырех листах были представлены все замечания руководства объединения. Но надо знать Юнгвальд-Хилькевича, который к высоким чинам относился абсолютно наплевательски. Вдобавок он давно привык к тому, что все его творения поначалу смешивают с грязью (как тех же «Д’Артаньяна и трех мушкетеров»). Вместо того чтобы послушно броситься выполнять все замечания Марьямова и Ташкова, Юнгвальд-Хилькевич… уехал домой. Там надел черный плащ, обмотал шею белым шарфом — и вновь отправился на киностудию в кабинет к директору «Мосфильма» Николаю Сизову.

По дороге ему встретился Михаил Пуговкин:

— Что, раздолбали?
— Жутко, — кивнул режиссер.

— Идиоты! Они ведь ничего не понимают! Плевать на них на всех! Кстати, очень правильно, что так оделся!

Войдя в кабинет к Сизову, Юнгвальд-Хилькевич оставил там длинное гневное письмо, в котором дословно было изложено следующее: «…Все замечания, которые сделал Ташков и компания, для меня неприемлемы. Я считал, что меня пригласили на «Мосфильм» из-за того, что мой стиль ни на кого не похож, мое кино ни на что не похоже. А оказывается, именно моя непохожесть — это лишнее. Надо было снимать очередную стандартную музыкальную болванку, от чего я отказываюсь. Как выяснилось, у «Мосфильма» есть свой стиль, в который я не укладываюсь. Поэтому прошу освободить меня от работы над фильмом. Я не возражаю, чтобы кто-то другой доснимал этот материал, потому что подобрался сильный актерский состав. С большим уважением, режиссер Юнгвальд-Хилькевич».

Отдав это заявление, Георгий Эмильевич стремительно покинул стены «Мосфильма» — и ушел в запой. «Я и сейчас остаюсь алкоголиком, хоть не пью уже двадцать лет, а в те годы очень хорошо поддавал, — рассказывал Юнгвальд-Хилькевич. — Обычно я «завязывал» перед съемками, а закончив работу, тут же бросался в крутой загул. Вот такой у меня был трагический опыт. Ну, а в этом случае, поскольку ситуация сложилась нетривиальная, случился незапланированный запой. Правда, довольно скоро мне пришлось выходить из пике. Через некоторое время меня кое-как растолкали и привели в чувство со словами: «Тебя срочно вызывает Сизов».

Режиссеру понадобилось два дня, чтобы привести себя в порядок. Добравшись до «Мосфильма», он снова вошел в кабинет Сизова. «Сейчас начнется просмотр отснятого вами материала, — доброжелательно сообщила ему секретарша. — Вот только соберется весь художественный совет объединения, и тут же начнем». Во время просмотра Юнгвальд-Хилькевич заметил, как за двери тихонько выскользнул Евгений Ташков. Он был тонким психологом и моментально понял настроение Николая Сизова. Директор «Мосфильма», на которого устремились вопросительные взоры, коротко кинул: «Я все понял. Больше никому материал не смотреть. Режиссера не дергать. Пусть снимает так, как ему кажется правильным. Я считаю, что мы еще будем этой картиной гордиться. До свидания».

Когда Сизов вышел из зала, все тут же бросились поздравлять Юнгвальд-Хилькевича. С того момента у режиссера и у съемочной группы началась райская жизнь. Им был дан карт-бланш, никто никого не контролировал. Готовую картину принимал сразу художественный совет «Мосфильма» (а не его подразделения, как было принято). А после одобрения ленты на самом высоком уровне Николай Сизов распорядился показать ее всему коллективу «Мосфильма». Было понятно: это — настоящая победа!

«Именно во время того просмотра судьба подарила мне встречу, о которой я вспоминаю до сих пор, — рассказывал Георгий Юнгвальд-Хилькевич. — Тогда в большом зале киностудии собралось невероятное количество народу. Ведь все знали о скандале, поэтому жаждали, конечно, увидеть, из-за чего весь этот сыр-бор. И вот заканчивается фильм, я вижу, что все смотрят вовсе не на меня, а на человека у входа, который даже садиться не стал, смотрел картину — вместе со свитой — стоя. Я поворачиваю голову вслед за всеми и вижу… Андрея Тарковского. Заметив внимание зала, он громко произнес: «Я думал, на «Мосфильме» остались одни трупы. Ан нет, оказывается, есть и живые люди. Классная картина. Кто режиссер?» Я говорю: «Я». Так произошло наше знакомство».

Другой известный режиссер Леонид Трауберг поставил в один ряд «Весну», «Цирк» и «Ах, водевиль, водевиль…». Его мнение было особенно дорого Юнгвальд-Хилькевичу: «Вы открыли для шоу и ревю потрясающую актрису — сказал Леонид Захарович, имея в виду Галину Беляеву. И продолжил: — К сожалению, вы это открыли и вы это и закроете. Потому что в нашей стране это не нужно».

Галина Беляева действительно больше в подобного рода ревю сниматься не будет. А вот Юнгвальд-Хилькевич ещё поработает в этом жанре, сняв такие музыкальные фильмы, как «Выше радуги» и «Сезон чудес».

Позже выяснилось, что картину оценил и простой зритель. Накануне нового года в «Утренней почте» была показана песня «Гадалка» (самый хитовый песенный номер «Водевиля»), тем самым подхлестнув зрительский интерес накануне премьеры фильма. Это событие произойдет уже очень скоро — 8 января 1980 года. С тех пор «Ах, водевиль, водевиль…» стал одним из самых любимых фильмов для миллионов советских людей. Эта любовь сохранилась и поныне несмотря на то, что той страны, в которой снимался этот шедевр, давно уже нет. Страны нет, но его искусство живет, и будет жить вечно. Вот уже сорок с лишним лет «Ах, водевиль, водевиль…» остается одним из самых любимых музыкальных фильмов.

Рейтинг на Кинопоиске: 7.4

Источник (FB) Ⓒ Клуб любителей советского кино