Мракобес и суд

Продолжение темы, начатой тут

    В психологии просветителя суд – это возможность в принудительном порядке отстоять правду там, где иным способом её отстоять не получается. В психологии мракобеса суд – это возможность в принудительном порядке навязать то, что ему хочется назначить правдой, и сделать это там, где по-другому навязать её не получается. Поэтому представления о том, каким должно быть правосудие, у них совершенно разное.

Что есть суд? Это такое изобретение цивилизации, в рамках которого ответчику предъявляют обвинения, дают возможность на них ответить, и только по итогам разбирательства выносится решение, которое должно быть таким, каким должно быть, а не таким, каким изначально считает правильным обвиняющая сторона. Судить своего врага в цивилизованном обществе считается вроде как неправильным, т.к. судья должен быть беспристрастным, но если кто-то является врагом всего общества, и кроме этого общества судить его получается больше некому, то останется видимо только самому обществу его судить. И тогда оно должно предъявить ему свои обвинения, дать возможность на них ответить, и в случае, если возразить на его ответы будет нечего, оправдать, а если ответить нечего будет именно ему, тогда приговорить (в рамках мер, за уместность которых вроде как само готово отвечать). И за счёт того, что расправа над противником будет не в любом случае, а только в случае установления его вины, закрепить за собой некое понимание правоты в глазах всех цивилизованных людей.

Однако бывают испокон веков в этом мире люди, которые подходят к некоторым вопросам так, что они всё для себя уже решили. И они точно уверены, что они правы, и ничего слушать они не хотят, и любая возможность, что они не правы, для них принципиально исключается. Чаще всего это бывают люди, которые как раз заблуждаются, потому, что больше всего заблуждаются те, кто менее всего проверяют, а люди, которые принципиально не хотят никого слушать, этого никогда не делают. Но поскольку, если уж такая политика ими ведётся, то делается из очень сильного фанатизма, то, когда этот фанатизм сталкивается с претензиями в необъективности, ему присуще только соответствующей силы негодование на оппонента. Поэтому психология таких людей по своей натуре в глубине души цивилизованные суды не очень жалуют, и всё самые острые вопросы при возможности предпочитает решать линчеванием. Зачем нужно что-то ещё, если они «точно знают», что они по-любому «правы», и возможность изменения своего решения принципиально исключена?

По мере развития цивилизации такой контингент всё чаще сталкиваются с необходимостью разбора всё большего и большего количества вопросов, какая-то часть которых всё же требует судебного разбирательства, потому, что без этого просто хаос, разруха и конец всего, на чём держится цивилизованное общество, дающее им всё то, от чего они отказываться не хотят. И тогда необходимость цивилизованных разбирательств для каждого случая им всё же приходится признавать (хотя бы ради того, чтобы с ними их тоже вели там, где без него у них не получится от чужого варварства свои права защитить), при всём развитии любой цивилизации в глубине души они остаются теми же самыми потенциальными линчевателями, которые хотели бы в определённых вопросах решать всё в соответствии со своей субъективностью. И когда они считают кого-то в чём-то виноватым, и в этом вопросе они для себя всё уже решили, то суд для них становится формальностью, утомительной и раздражающей, которой нужно следовать для формы дела, но от самого суда они хотят имитации правосудия и волюнтаризма в унисон с их установками.

Что касается правил цивилизованного суда, то если обвиняемый не уважает суд, и игнорирует правила адекватного разбирательства, при очевидной вменяемости и обязанности нести ответственность за свои действия, то судящему его обществу может ничего не остаться, кроме как судить его уже вопреки его возражениями. Но только, если в случае, если он сам виноват в том, что другого варианта не оставляет. Но если кто-то для себя всё решил, и заведомо считает своего врага виновным, и справедливым суд над ним только такой, который принципиально не сомневается в его вине, то тогда те аргументы, которые у такого обвинителя есть, и будут для него правильными и несомненными, и те правила, по которым он судит, тоже несомненно правильными. А если при этом на самом деле правда будет не за ним, то любые попытки оппонента доказать правду в конечном итоге просто не впишутся в эти правила, и тогда обвинитель сочтёт обвиняемого виноватым в том, что тот не уважает суд и «правильные» правила. И тогда захочет оставить за собой право действовать поверки его возражениям, и не слушая его доводов, выносить своё решение. Такой суд и будет классическим судом мракобесов.

Суть мракобесного суда в том, что обвиняемый может разбить все выдвинутые против него обвинения, и привести такие аргументы, на которые возразить нечего, но всё это будет подобно гласу вопиющего в пустыне. Его доказательствам и расчётам будут противопоставлены догмы и ультиматумы, и выдвигающее их общество будет слышать только себя, как тетерев на току. Его всё равно приговорят, и уйдут с чувством удовлетворённого гнева, и с таким видом, как будто вина его полностью доказана.

Это значит, что если общество живёт в соответствии с верой, согласно которой Солнце чисто и совершенно во всех отношениях, и тут вдруг учёный изобретает телескоп и обнаруживает на нём пятна, а кто-то этого принимать этого принципиально не хочет, то они могут захотеть его судить за то, что он посмел оскорбить их чувства, веру, и всё общество в целом. Он будет отвечать, что пятна на Солнце есть, потому, что они видны в телескоп. А ему будут возражать, что этого не может быть, потому, что в Священной книге написано иначе. Тогда он задаст вопрос, а как так получается, что в их книге написано не то, что видно по факту. А ему, в качестве ответа будет заявление, что все они испокон веков верили, что Солнце чисто, что все их предки верили, что они верят, и что благодаря этому они дожили до сегодняшних дней, и что если он не уважает эту веру, то он хочет сказать, что они все дебилы. А он ответит, что пусть сначала посмотрят в телескоп, и ответят, что они там видят, и объяснят, как у них там получается, что их вера требует признавать не то, что есть на самом деле, а потом строят свои обвинения. И тогда суд воскликнет: «Да он издевается над нами!», и весь зал возмущённо загудит по поводу того, как смеет обвиняемый говорить такие вещи, после чего суд решит, что это явное неуважение, и разговаривать ним цивилизованно уже не надо. И заткнёт ему рот, и будет судить за оскорбление веры, общества и суда до кучи. И вынесет приговор такой, какой сочтёт нужным, и никто не станет возмущаться по поводу того, что требования обвиняемого не были выполнены.

В этом суть психологии мракобеса. Чтобы после того, как его общество таким судом осудит своего врага, разойтись с уверенным видом, что всё сделано правильно, и чтобы никто не захотел спросить, как так получилось, что никто не принёс в зал суда телескоп и не захотел в него посмотреть, прежде, чем что-то утверждать. Это мракобесу принципиально не надо; потому, что, если он для себя всё решил, значит, неминуемая кара справедлива, а если справедлива, значит, тот оборот, который к этому подведёт, и есть правильный, после которого уже ничего выяснять не нужно.