Мракобес и дисциплина

Продолжение темы, начатой тут

    В психологии просветителя сначала идёт желание найти истину такой, какая есть, затем поиск, затем проверка, затем уже уверенность, и затем на базе неё уже какие-то утверждения. В психологии мракобеса наоборот: сначала желание назначить истиной то, что нравится, затем уверенное назначение, затем подгонка всего, что можно назначить в качестве доказательств, а затем уже всякие споры с оппонентами. В результате подходы к самой дисциплине установления истины получаются тоже разные. У просветителей: если чего-то требуешь признать от оппонентов, это должно быть доказано, в остальном полная свобода версий и гипотез. У мракобесов: есть догмы, которых нужно строго держаться, и шаг вправо, шаг влево – считается предательство, но вот зато в топтании всего с ними не согласующегося можно плясать в любых позах.

Это означает, что, если учёный изобрёл телескоп, и открыл на Солнце пятна, и предлагает всем посмотреть и убедиться, то политика его будет примерно следующая. Не веришь словам – посмотри в телескоп. Не веришь телескопу – докажи, что он врёт. Не можешь – признавай открытие. Но если в обществе существуют люди, которые принимать этого принципиально не хотят, то они будут и сами не смотреть, и другим не давать, и оставаться при этом в убеждении, что всё делают правильно. Это политика мракобесия

Когда мракобесам скажут о том, что на Солнце пятна, они ответят, что этого не может быть, и баста. Когда им предложат подойти и посмотреть, они ответят, что им это не нужно. А когда им скажут, что если не нужно, то не нужно и лезть что-то говорить о том, чего не знают, они ответят, что они лучше знают, что кому нужно, а что нет. И останутся при своём, и продолжат ратовать за то, чтобы как можно больше народу превратить в себе подобных.

Возникает вопрос: а как можно при таком поведении сохранить веру в то, что делаешь правильно? А дело в том, что, когда мракобес слышит, что на Солнце пятна, у него сразу пробегает буря гнева «Это святотатство!». А на вопрос: с чего это у него правда является святотатством, у него ответ: «А это не правда!». Но тогда ему будет «Ну так поди-проверь!». И тогда он должен ответить «А вот не буду!». И тогда будет вопрос, а с чего это вдруг «не буду»? Почему не «Да легко!», если бояться нечего? А вот тут у мракобеса должен возникнуть какой-нибудь вопрос, типа: а почему такие-то великие-авторитетные праведники ничего не говорили о пятнах на Солнце? И тогда он должен прийти к выводу, что это, видать, потому, что пятна на Солнце – это такая чушь, которую даже и всерьёз воспринимать нельзя. А авторитет праведника в глазах мракобеса очень велик, и требует уважительного подхода. А оппонент мракобеса этого ничего не знает и не понимает. Ну так значит, недалёкий оппонент, пустой, глупый, и отношения заслуживающий соответствующего. Вот и ответ оппоненту: «А зачем?», и всё, чего он удостоится. Но оппонент продолжает раздражать свой непонятливостью: «Что значит, зачем? Чтобы показать, что ты чем-то отличаешься от того, кто не хочет проверять то, чего боится!» Ну неужели непонятно, что на всякую чушь времени тратить принципиально не хочется? Вот и ответ: «А потому, что в твой телескоп смотреть будет только дурак!» И тогда уже ответ будет «сам такой», и после этого уже признавать свою неправоту принципиально не захочется. Потому, что кто же захочет соглашаться с тем, что он сам дурак? Всё, диалог пошёл по безопасному для мракобеса пути – эскалации конфликта, и теперь он точно остаётся при своём, не сдвинется с места принципиально.

За счёт чего же должна случиться буря гнева, когда мракобес восклицает «Это святотатство?» А произойти она должна потому, что он очень долго учился благоговейно относиться к мысли о том, что Солнце свято и чисто. Почему мысль мракобеса должна пойти в направлении «а почему такие-то великие-превеликие праведники ничего не говорили о пятнах» вместо решения пойти и проверить наличие пятен в телескоп? А потому, что он настолько долго изучал жития этих праведников, и настолько глубоко проникся верой в их мудрость, что сомнения в ней для него прост неприемлемы. А почему мысль мракобеса должна пойти в направлении «не буду смотреть принципиально», и принципиально игнорировать тот факт, что не хотеть не проверять свои утверждения в такой ситуации присуще как раз тем, кто боится? А потому, что для того, что пойти смотреть, нужно сначала допустить, что он не прав, а если он не прав, то он такой дурак, каким быть ну очень не хочется. А значит, он этого принципиально не допустит, а соответственно, и проверять смысла не найдёт.

Чтобы всё работало без запинок, мракобесу нужна определённая дисциплина подхода к теме, которая запрограммирует нужные реакции на все вопросы. И в рамках этой дисциплины школа мракобесия будет готовить своих резидентов. И вот мракобеса с детства учат благоговеть перед святыми вещами. Затем учат, что за ними стоят святые догмы. Затем заставляют наизусть выучить эти догмы. В процессе этого учат любить их (а для этого желательно сделать так, чтобы других радостей в его жизни не было, кроме тех, что связаны с этими догмами). Затем вместе со старшими заставляют сидеть и слушать проповеди о жизни авторитетных праведников, когда оратор вещает бездоказательные утверждения о чудесах и предсказаниях, которые они делали. И каждый должен видеть, что ни у кого из старших не возникает вопросов, и сомневаться в уместности задавать свои. И привыкать у этому и приучать себя постепенно входить в состояние, когда это кажется естественным и правильным. А значит, искать какие-то объяснения этим явлениям в обход вопросов, или приучаться не искать их вообще. А когда он постепенно начнёт проникаться этим состоянием, начать скармливать ему ещё более резкие и бездоказательные положения, которые он, не пройдя первичную обработку, не принял бы, но находясь уже в нынешнем состоянии, готов приучать себя и к ним тоже. Потому, что неприятие потребовало бы отказа от уже принятых положений, отказываться от которых ему уже не хочется, и тогда он будет сам искать предлоги оправдать принятие и новых. И в рамках такой стратегии поэтапно натаскивать обучаемого на нужную школе реакцию в отношении любых вопросов, с которыми он может встретиться.

Обработанный по такой системе мракобес по жизни будет нести в себе желание вести мысль только в том направлении, какое выгодно, и видеть смысл вести её только в этом направлении. И во всём том, что он в этом направлении городит, находить серьёзный смысл. И тогда, какие бы доводы ему не привели, он найдёт повод отвернуться от всего, что ему мешает стоять на своём, и будет требовать от оппонента игры по его правилам, а в случае отказа отвернётся от оппонента, и останется при своём.

Вставший на путь мракобесия по жизни несёт в себе желание верить только той информации, которая идёт в соответствии с принятыми им догмами, а от всего альтернативного отворачиваться. Изучать только те материалы, которые работают на подтверждение принятых догм, а остальные пропускать мимо внимания. И в таком режиме у него накапливается целая куча аргументов за, и ни одного аргумента против, что в конечном итоге откладывается в одну привычку считать, что он в своей позиции несомненно прав, потому, что у него целая куча доводов. И когда он встречается с оппонентом, который этого не знает, он уже смотрит на него сверху вниз со всеми из этого вытекающими.

Всё это требует определённой и чёткой последовательности, при которой можно поэтапно выстраивать одну программу на другой. И это и есть дисциплина, которая в школе мракобесия обязательно должна быть выдержана, и без которой всё развалится, как карточный домик. И за отступление от которой должны быть соответствующие наказания, потому, что только при её строгом соблюдении можно сохранить всю систему. И вот тогда все будут действовать синхронно и гарантированно двигаться по нужной колее, можно вести экспансию по распространении своей идеологии.

Всего этого нет в школе просветительства, и принципиально не нужно, а вот мракобесам нужно и очень принципиально. И все эти факторы в их рядах, будучи невидимыми невооружённому глазу, работают, как магнитные поля, заставляющие всё намагниченное выстраиваться в нужном порядке. На их языке это называются «связанные одной целью, скованные одной цепью, соединённые невидимыми нитками, скрепками, скобками, прищепками, в рамках священных духовных ценностей нерушимыми узами».

Постоянно об этом повторять (упорно, регулярно и методично), тоже часть дисциплины.