Силовики, участвовавшие в разгоне акций на улицах Москвы 2 февраля, закрывали свои номерные жетоны, чего не могут делать по закону, а на забралах шлемов у многих была наклеена пленка, чтобы сложнее было рассмотреть лица.
Но есть и другая история. Житель Иванова Сергей Римский, который работал в органах внутренних дел, уволился после решения Симоновского суда Москвы отправить в колонию политика Алексея Навального. Римский также записал видеообращение в поддержку Навального и других политзаключенных в России, их родных и близких.
О своем поступке и о действиях бывших уже коллег во время акций Сергей Римский рассказал Настоящему Времени.
– Как вы решились на этот шаг, на то, чтобы видео записать?
– Честно говоря, наверное, больше всего на меня повлияли события последних митингов, это 23 и 31 января, и в целом та ситуация, которая складывается вокруг Навального начиная с августа.
– А что вас задело в этих митингах?
– Самое болезненное – это наблюдать кадры, как в Петербурге сотрудник полиции умышленно наносит сильный удар ногой женщине, причем женщине предпенсионного возраста.
Да и в принципе в целом вообще сотрудники, в особенности ОМОНа, избивают граждан, которые не вооружены, которые ни с точки зрения закона, ни физически – никак не могут им вообще ответить на это. Это не укладывается вообще в моей голове никак. На мой взгляд, это противоречит любым нормам.
– Сергей, как вы думаете, почему они так действуют? У них есть такой приказ, или в раж входят в моменте уже?
– Но здесь все комплексно, нельзя сказать, что дело исключительно в приказах. Надо понимать, что разгоном, в особенности силовых митингов, занимаются в первую очередь спецподразделения: это ОМОН, если брать Москву и Петербург, это оперативные полки полиции, которые в принципе заточены на это. Туда и подбор кадров осуществляется приблизительно таким же образом, чтобы сосредоточить максимальное количество сотрудников, которые готовы идти на подобные действия.
– А как отбирают?
– Если брать, например, ОМОН, там все просто: туда берут в основном бывших спортсменов, которые любят, скажем так, применять физическую силу. А там, где люди любят применять физическую силу, не очень далеко до того, когда им просто будут говорить, что те-то плохие, их надо избить. Условно, пусть даже не такими словами им даются приказы, но прямо или косвенно все равно все понимают, что надо делать.
Самое главное, в чем, наверное, проблема – то, что власть своими действиями дает им полный карт-бланш: то есть вы применяете физическую силу, превышаете, а мы на все это закрываем глаза.
Если возьмем ситуацию в регионах, в том числе в нашем городе, вопросов к местной полиции с точки зрения их отношения к митингам нет. У нас в Иванове, например, также проходило два митинга, и полиция вела себя адекватно: не было ни одного задержания, составляли только административные протоколы на организаторов митингов. Почему так происходит? Потому что чем меньше город, тем выше уровень социальных связей.
– А у вас сколько населения?
– Порядка 400 тысяч. В отличие от Москвы, где десятимиллионное население, а то и более, где большое количество приезжих, которые не чувствуют никакой связи с этим городом, в особенности, кстати, сотрудники ОМОНа. Я знаю, очень большое количество, не меньше трети – это приезжие. Многие из них живут в служебных помещениях, общежитиях, и для них выйти в Москве разгонять людей – они не чувствуют никакой связи с населением, для них это просто граждане, которые митингуют. И если они будут применять физическую силу, они понимают, что за это им ничего не будет.
В отличие же от маленьких городов, где любое применение физической силы со стороны сотрудников может обернуться тем, что могут к их сотруднику применить эту физическую силу, поймав его где-нибудь во внеслужебное время. Потому что все друг друга знают. Чем меньше населенный пункт, тем выше эти социальные связи.
Поэтому, я думаю, протест будет иметь успех за счет регионов. Мне кажется, в Москве, к сожалению, переманить, скажем так, сотрудников полиции, омоновцев на сторону митингующих – это фантастика.
– А в регионах возможно?
– В регионах, на мой взгляд, возможно. Если ситуация будет продолжать нарастать, эскалация конфликта будет увеличиваться, то я не исключаю такого варианта, что даже руководители местных управлений внутренних дел, вообще силовых структур могут начать игнорировать приказы федерального центра так, чтобы быть хоть как-то вне конфликта. Я, в принципе, допускаю такую ситуацию.
– А вы наверняка говорили об этом со своими коллегами? Конкретно в вашем райотделе или отделении полиции есть те, кто сомневается или хочет совершить такой же поступок как вы, например?
– Конечно же, настолько активных, как я, готовых к каким-то публичным высказываниям поддержки, – их мало. В принципе, как и в целом вообще среди всего нашего населения, активная прослойка очень небольшая. Большая часть сотрудников – это своего рода молчуны, которые могут как поддерживать, так и не поддерживать, либо быть совершенно аполитичными. Их куда больше волнуют какие-то свои личные бытовые вопросы, они в целом вообще не хотят как-либо в это ввязываться. Но есть, конечно, и процентов десять, я думаю, не больше, активных сотрудников, которые готовы "топить" за власть, где-то идти на преступные приказы и так далее. Но в основном это люди, которые хотят быть в стороне от этого.
– А какой процент, по вашим оценкам, тех, кто пусть не так, как вы, громко записывая видео при этом, а готовы просто уволиться или не выполнять приказ, который посчитают преступным?
– Если сейчас, то такой процент готовых уволиться тоже в районе 10-20, не больше. И дело даже не только в политической составляющей. Ситуация внутри системы – это на самом деле весьма невысокие зарплаты, в особенности по регионам, они сравнялись со средними. Общее недовольство среди сотрудников накапливается. Поэтому, мне кажется, все будет зависеть от той ситуации, которая будет происходить в стране.
Если бы [кому-то] среди моих коллег пришлось оказаться в такой же ситуации, как сейчас были сотрудники полиции и ОМОНа в Москве, когда у них был выбор: либо избивать протестующих, либо, например, уволиться – я уверен, что не меньше трети сотрудников в целом по региону либо уволились бы, либо как-то иначе игнорировали подобные приказы.
– Интересно. Что вы теперь делаете? Что думаете вообще делать?
– Учитывая, что я наконец-то могу уже полностью свободно высказывать свое мнение, заниматься какой-либо общественно-политической деятельностью, я буду, конечно, стараться в этом году как можно больше работать по выборам.
– Пойдете в политику?
– Да. По крайней мере, даже хотя бы в том маленьком масштабе, который, может быть, получится, никто мне не помешает пойти наблюдателем, возможно, даже активистом в какой-нибудь штаб и так далее, в зависимости от ситуации, которая будет складываться. Буду стараться помогать и действующим сотрудникам, потому что, как я уже сказал, все-таки их немало, руководство часто старается выезжать за их счет, садиться им на шею, где-то не выплачивая положенные им деньги, льготы, оказывать консультативную помощь. Я всегда буду рад оказать как юрист юридическую помощь тем, в отношении кого власть будет осуществлять те или иные политические репрессии, даже на уровне административных штрафов.
Сергей Римский – уже второй сотрудник МВД, который уволился из органов на фоне массовых протестов. Ранее участковый майор полиции из Курска Руслан Агибалов выложил в интернет ролик, в котором поддержал Навального и других известных российских заключенных, в том числе экс-губернатора Хабаровского края Сергея Фургала. В тот же день полицейский был уволен: в сообщении МВД по Курской области было сказано, что это было сделано "за поступок, порочащий честь сотрудника органов внутренних дел".
В интервью Настоящему Времени Агибалов сказал, что его поступок поддержали "очень многие сослуживцы". "Очень многие говорят: "Ты пошел против системы, она тебя сломает". Но я считаю, что лучше сделать, чем не сделать и жалеть об этом еще больше", – подчеркнул он.
по материалам https://www.currenttime.tv/a/r...
Оценили 23 человека
39 кармы