"Мы находились в Чертково, ожидая дальнейших указаний. Итальянские продовольственные и промышленные склады были в руках немцев. Наши службы, занимающиеся снабжением войск продовольствием, бросили их, когда в городе появились первые русские танки.
Немцы, защищавшие город, сочли склады своей военной добычей. Только в самый первый день итальянские солдаты сумели разжиться кое-какими продуктами. Уже на второй день немцы поставили у складов вооруженных часовых.
В результате солдаты начали воровать, причем нередко при попустительстве своих офицеров. Немцы без зазрения совести открывали по ним огонь. Очень обидно расстаться с жизнью таким образом...
За время существования итальянского гарнизона в Чертково его численность колебалась от пяти до семи сотен человек. Говорили, что немцев там около четырех тысяч. По моему мнению, их там было намного больше.
Горловка.
Все их подразделения были полностью укомплектованы и готовы к бою. У немцев был приказ ставки Гитлера - закрепиться и любой ценой удержать крепость Чертково. Поэтому они вовсе не собирались выделять нам танки для сопровождения.
Без танков мы не могли пройти 60 километров, отделяющих нас от своих. Даже одного русского танка хватило бы, чтобы с нами было покончено.
А тем временем русские получили подкрепление, и кольцо вокруг города сомкнулось. Мы оказались в полном окружении. На много тысяч итальянцев, попавших в Чертково, приходилось всего около 500 винтовок. У большинства офицеров также имелись пистолеты.
После наступления нового года тяжелые самолеты, сбрасывавшие припасы: немецкие - в больших количествах, на парашютах, итальянские - совсем чуть-чуть (в основном медикаменты), больше не прилетали, потому что русские подошли вплотную к аэродрому и простреливали тяжелыми орудиями взлетную полосу.
Теперь в Чертково приземлялись только "шторхи" - небольшие немецкие разведывательные самолеты, которым требовалось всего несколько десятков метров для взлета и посадки.
Утром 7 января 1943 года атаку начали немцы. Они имели целью отбросить русских на ранее занимаемые ими позиции. Бой длился все утро. В итоге русские отступили и закрепились на расстоянии нескольких километров от немецких позиций. Тем не менее, дальние подступы к городу все еще были в их руках.
Штыковая атака не миновала этого места. Здесь вперемешку с трупами итальянцев встречались и русские, хотя итальянцев было явно больше.
Утром прошел слух, что немцы расстреляли всех русских пленных. Рассказывали, что пленных строили в шеренги по 10 человек, вдоль которых ходил солдат и стрелял. Чаще всего в голову.
Насколько мне известно, ни одному из пленных не удалось уцелеть. Я видел тела некоторых из них. Помню русского мальчика, одетого в солдатскую форму. Ему было не больше шестнадцати лет. Он лежал, раскинув руки и ноги и глядя широко раскрытыми, невидящими глазами вдаль.
Маленькая дырочка на виске показала, куда попала пуля, убившая юношу. Свидетели убийства русских пленных рассказывали, что они стояли перед своими палачами, высоко подняв головы, и ни о чем не просили, но в их глазах метались страх и отчаяние.
В конце мы должны были перейти через деревянный мост, изогнувшийся над широкой, затянутой льдом речкой. Под ним на льду догорал немецкий грузовик, окруженный горящими лужами бензина и воды.
Здесь немцы совершили отвратительное преступление. Этот грузовик подбили партизаны. Отстреливаясь, они засели в доме, но их сумели окружить и взять живыми. Партизан было шесть или семь человек. Немцы бросили их в горящий бензин.
Очевидцы рассказывали, что живые факелы какое-то время бегали, отчаянно крича, затем стали срывать с себя горящие одежды и бросаться в оттаявшие от пламени лужицы воды. Там они умирали в страшных мучениях.
Немцы ввели в бой танки. Два из них были подбиты, остальные вернулись в плачевном состоянии. Это было третье и последнее из больших сражений в районе Чертково.
Тем временем в городе мы близко познакомились со всеобщим кошмаром, названным ласковым женским именем Катюша. Шестнадцать 130-миллиметровых снарядов один за другим сыпались на наши головы.
Заслышав звук летящих снарядов, все бросались плашмя наземь. За пронзительным свистом следовали взрывы. "Катюши" предпочитали стрелять по большим скоплениям людей. Когда обстрел прекращался, мы вскакивали и сломя голову бежали прочь, стремясь укрыться подальше от страшного места. А на снегу оставались трупы - пять, шесть, семь... как повезет.
Один карабинер стоял на улице в группе из пяти или шести солдат, когда вокруг них начали взрываться снаряды "катюши". Его друзья попадали на землю, а он сам остался на ногах.
Когда дым рассеялся, карабинер с ужасом убедился, что его спутники в полном смысле этого слова разорваны в клочья. Между тем сам карабинер не получил ни одной царапины. Из-за страшного шока у него помутился рассудок, и он поверил, что тоже умер.
Он решил, что жива только его душа. В этом убеждении провел несколько дней. Ходил в атаки, старался всячески поддержать своих товарищей, но сам не стрелял и не укрывался от вражеских пуль, считая, что мертвого человека нельзя убить дважды.
После 10 января итальянцев перестали использовать для работ на немецких позициях. Теперь этим занималось русское гражданское население и пленные.
Мы часто видели немецких солдат, высматривающих на улицах русских. Они хватали всех, невзирая на возраст, гнали на работы даже семидесятилетних стариков. Однажды я спас пожилого хозяина нашей избы от совершенно озверевшего немца, который явился, чтобы забрать его на работу.
Позже, когда стало ясно, что русских слишком мало, немцы снова начали привлекать итальянцев, причем обращались с нами ничуть не лучше, чем с пленными.
По запросу немецкого командования в разных полках формировались рабочие смены, которые являлись в штаб, откуда отправлялись к немцам. Каждый вечер немцам требовалось 300-400 человек. Они копали траншеи, ходы сообщения, сооружали укрытия.
Немцы решили предпринять попытку прорвать кольцо окружения. Когда дорога будет свободна, мы пойдем по направлению к Беловодску, то есть на запад.
Поток людей четко разделился на две параллельные струи: справа шли люди в темной итальянской форме, слева двигались немцы в своих весьма громоздких светлых одеждах. Причем обувь последних была подбита толстым войлоком. Разница между нами была очевидна каждому.
Между прочим, у немцев было топливо и достаточно большое количество транспортных средств. У них было много саней и телег, каждую из которых тянули две или даже три лошади. В такие повозки помещалось восемь - десять человек. Это давало возможность солдатам отдыхать по очереди на санях.
Кроме того, они ничего не несли на себе, даже оружия. Но если падающий с ног от изнеможения итальянский солдат делал попытку забраться на немецкие сани, его незамедлительно сгоняли прочь.
Я шел и думал о наших правителях, ввязавшихся в войну. Сейчас они находились в далеком Риме, в привычной неге своих роскошных жилищ...
При этом они послали своих солдат воевать в этот убийственный климат, даже не позаботившись о соответствующей одежде! Как их можно назвать? Негодяи! Сукины дети!
Даже если мы пройдем через войну и найдем способ донести до остальных, особенно до непосредственных виновников, настоящий смысл ее, в будущем войны все равно будут продолжаться, вопреки человеческой логике. Но чтобы действительно их предотвратить, необходимы совместные усилия всего человечества.
Трупы итальянских солдат окруженного под Горловкой полка и похороны после прорыва.
По нашим расчетам, из 30 тысяч итальянцев, служивших в 35-м армейском корпусе, которые были окружены на Дону, около восьми тысяч добрались до Черткова. Вечером 15 января мы производили подсчет войск.
Получилось около семи тысяч. Примерно пять тысяч человек ушло из Черткова. Из "котла" выбралось не более четырех тысяч. Из них, как минимум, три тысячи были ранены или серьезно обморожены. Но и среди уцелевших не было здоровых: нервные расстройства, болезни...
На больших деревянных дорожных указателях было написано: "Беловодск", "Старобельск". Наступила ночь, ветер еще больше усилился. Наши лица вновь покрыли ледяные маски. Через час я уже сомневался, что смогу одолеть расстояние до Беловодска.
Я узнал, почему приказ покинуть Чертково был отдан столь внезапно. 19-я бронетанковая дивизия немцев (правда, бронетанковой она была только по названию, поскольку к тому времени танков в ней уже не осталось), которая совместно с несколькими батальонами старалась пробиться к осажденному городу, больше не могла сопротивляться превосходящим силам противника. Ее отступление было вопросом даже не дней, а часов.
Пятьдесят километров от Беловодска до Старобельска, где разместилось командование 8-й армией, я преодолел на грузовике. Вскоре после моего отъезда Беловодск подвергся массированной бомбардировке русскими самолетами, значительно уменьшившей число счастливцев, вышедших из окружения.
После я через Ворошиловград на попутном транспорте добрался до станицы Ясиноватой на Донце - пункта сбора оставшихся в живых однополчан. Отсюда на специально оборудованном санитарном поезде мы отбыли во Львов." - из воспоминаний Э. Корти, лейтенанта-артиллериста из дивизии Pasubio 35.
Браво маршировавшие летом 1942-го по улицам Алчевска, Красного Луча, Луганска итальянские войска уже зимой 42-43-го уносили ноги, попадая из одного "котла" в другой.
Италия первой из германских сателлитов в 1943 году заявила о выходе из войны. Так итальянцам аукнулись потери, полученные ими во время военных действий на востоке Украины.
Оценили 23 человека
30 кармы