Мой бывший друг Бабченко – идеалист с темной стороны

Я знал Аркадия. Более того, встречался с ним на дорогах войны, где люди сближаются мгновенно. А потом мы стали врагами лютыми.

По-другому и не могла завершиться эта запутанная жизнь идеалиста и журналиста. Слишком уж взаимоисключающие понятия – журналистика и «борьба за правду» там, где ее нет по определению. Выбрал человек свою линию фронта, постепенно, на политической великоукраинской волне и всеобщем антимоскальском психозе, стал эталонным, матерым русофобом. А потом, получил от Неньки последний гонорар – пулей. Сейчас его смерть отыграют по полной. Уже начали. Догадываетесь, кого обвинят в смерти «российского оппозиционного журналиста»?

Есть, правда, одна тонкость, российским журналистом Аркадий Бабченко был в 2008 году, когда я с ним познакомился в Южной Осетии. Даже заступался за него, когда комнатная и диванная либеральная тусовочка обвинила Аркадия в мародерстве. На разгромленной военной базе в Гори он взял из кучи бесхозного грузинского армейского имущества рюкзак и пенопленовый коврик. Просто коллега-журналист примчался на войну без снаряжения, не успел собраться, бывает. Взял для себя, не для перепродажи. Но, московской интеллигенции с «хорошими лицами», для которых отключение горячей воды – трагедия, было не понять «старого солдата». Бабченко устроили натуральную травлю, и эта была «точка бифуркации», он мог сделать выбор в этот момент, но не стал…

Я много лет относился к нему с нескрываемой теплотой и уважением. Было за что. Он воевал в Чечне, писал про эту войну совершенно жуткие, душераздирающие рассказы. Одну сцену из его прозы я запомнил на всю жизнь, как образец писательского мастерства – взвод занимает оборону на заброшенном заводе, постепенно все надевают каски, броники, ощетиниваются стволами, превращаются в отлитый из стали кулак… Для современной военной прозы, часто беспомощной, это было очень сильно написано. И еще один важный момент, ты понимаешь, что эти строки от участника событий…

Через месяц после этой короткой Грузинской войны, мы ездили с Аркадием на какую-то конференцию евробюрократов в Берлин. Рассказывали им правду о 08.08.08. И я рассказывал, и Аркадий, который вместе с чеченским батальоном «Восток» вошел в село Курта и город Гори. Но, судя по европейским лицам, если бы мы привезли туда вагон детских трупиков, они все равно смотрели бы на это с таким скорбным равнодушием. Потом мы с Аркадием гуляли до полуночи по Берлину и говорили, много говорили. Взгляды на Россию и ее путь у нас были разные, но Аркадий тогда был достойный собеседник и спорщик. За войну в Южной Осетии мы получили премии Боровика – в номинации «репортаж», и на пафосной тусовке в центре Москвы, по-сути встретились в последний раз. Потому что на Майдане, когда «воины света» все-таки заняли Банковую улицу, я к Аркадию не подошел. Хотя за сотню метров увидел его долговязую фигуру в салатной жилетке водителя-дальнобоя. Сердце мне сказало: «Не надо, не подходи и не здоровайся». Журналистов «Комсомолки» уже реально ловили майдановцы, пытались выяснить через соцсети – где мы живем, набивались на какие-то странные встречи… И я не подошел к нему, почуял врага.

Последний мой разговор с Бабченко состоялся в Славянске, в Фейсбуке. Аркадий сидел на горе Карачун, я под горой, в гостинице со знаковым названием «Украина». Условно говоря, «от Аркадия» ко мне, по площадям Славянска, прилетали увесистые крупнокалиберные «приветы», и я, прислушиваясь к разрывам, пытался доказать ему в комментариях, что нехорошо обстреливать мирный город. И что «пророссийских террористов» здесь хорошо если три десятка, а все остальные – местные. И еще вспомнил и написал ему: «ты же стыдился, за российскую армию в Чечне, когда она долбила по «мирняку», а теперь что?». Но, Аркадий оказался уже совершенно невменяем, аргументов не слышал, сделался буен, а потом начал выспрашивать, где я живу в Славянске... Артиллерию хотел навести? И я забанил его везде, и даже добавил в «черный список» в телефоне. И попробовал вычеркнуть из сознания.

Но он был достаточно значимым «лидером части общественного мнения», поэтому, его выступления все равно попадались мне на глаза. Их обсуждали, ужасаясь, или, наоборот, аплодируя. Аркадий кувыркался в лучах славы и ненависти. Каждый такой хайп, приносил ему крошечную денежку. Он жил, по-сути, на подаяние от читателей. А таких было немало.

В феврале 2017 года, он окончательно перестал быть российским журналистом, бежав с Родины в Прагу, а потом в столицу русофобии, бывший русский город Киев. Бежать пришлось, потому что чаша терпения переполнилась, он это почувствовал. И написал самому себе, нынешнему, некролог. Повод был – гибель самолета Министерства обороны России, офицеров, журналистов, Доктора Лизы и ансамбля имени Александрова. Аркадий тогда написал:

«У меня нет ни сочувствия, ни жалости. Я не выражаю соболезнования родным и близким. Как не выражал никто из них. Продолжая петь и плясать в поддержку власти или все так же поливать дерьмом с экранов телевизоров и после смерти. Чувство у меня только одно – плевать».

Поблагодарить автора можно просто перейдя по ссылке:https://www.kp.ru/daily/26835/...