В ветхозаветные времена культивировалась идея справедливого Бога. Бога-судии. То есть от человека требовалось держать себя в колее и не выходить за флажки. Иначе — суд, кара и неотвратимое наказание (если упрощённо). Понятно, что фарисеи, во все времена движимые благими намерениями, как обычно перегнули палку — и тогда в людях на месте благоговейного пиетета флюсом раздулся страх. Страх — чувство энтропийное, разрушающее, и, что важно! — беспричинное. Но как раз поэтому его очень легко вырастить из благоговения: достатоно сместить упор с настоящего на будущее. Именно страх внушили людям Анна и Каиафа, и именно страх заставил толпу требовать распятия. Возник избыточный потенциал между видимой реальностью и рассчитанными последствиями: Человек творит чудеса, исцеляет и проповедует любовь — а мы, слепцы, не видим в Нём изъяна (это ведь тоже вполне людское — верить вероятностным выкладкам рассудка больше, чем глазам). Значит, как минимум, следует опасаться, что затем Он использует наше наивное расположение для разрушения наших же устоев. Опасность легче предупредить, чем разгребать последствия любви. Поэтому, «от греха подальше, отпусти-ка нам, Пилатушка, Варавву. Так понятнее будет: злодей и злодей, но хотя бы мозги не пудрит. В случае чего и пришибить можно, не беда. А Этого? Да Бог Его знает, кто Он такой, распни-ка, правда, на всякий случай. Мало ли...».
Сейчас другое. Сегодня, судя по всему, апогей новозаветной эпохи — времени, когда проповедана любовь. Соответственно, и флюсом к ней станет уже не страх, а самая кромешная ненависть. На ненависти построен весь теперешний социум — и в этом нет ничего удивительного: реакцию можно вызвать только на разности потенциалов — значит реальное состояние толпы должно выражаться тем же идеалом, но с маргинальным значением. Ненависть — ведь это, по сути, опухоль любви: та же любовь, но с нарывающей в основании обидой, свяодящей к разрушению всё, что призвано творить. И она, ненависть, замечательно позволяет направлять толпу в какое угодно русло со всем набором распухших переживаний (страх тоже в этом ряду: он здесь надёжный, но уже не острый член). Итак, ненависть. Того, Кто придёт спасти, сегодня не призовут бояться. Его скажут ненавидеть — а это куда более активное зло, нежели беззубое «бояние». Зло, охапками бросающее в топку... тех, кому приказано ненавидеть.
Но давайте вспомним. Те, ветхозаветные, люди просто спустились с Голгофы и просто вернулись к своим делам. А потом просто умерли — буднично и вполне неказисто. И сказать о них больше нечего: не цепляются за язык — нечем там цепляться. Да, история помнит имена других: это и Никодим, и Иосиф, и жёны-мироносицы, и даже Савл. История хранит тех, кто презрел страх, не купился на предписания подзуживающих властителей дум и просто пошёл на зов сердца. Слушай сердце и отгоняй «властителей», как мух... — пожалуй, этого достаточно. А гадости, что подчас так торопливо внушают, — они ведь потому и гадости, что продолжают самое светлое — но только доведены «заботливо» до распухшего, безобразного и неестественного предела.
Как вы думаете, друзья?
.
Мира вам, света и тепла! Живого чуткого сердца и любви!
;-)
Оценили 10 человек
22 кармы