"Вступить нельзя проиграть". Роковая решимость императора Николая II

Иван Грибница

О Первой Мировой Войне часто говорят, что Россия могла в неё и не вступать и тем избежать многих бед. Такое мнение относится к разряду простых и "гениальных" решений, которые легко принять задним числом и каковые не имеют никакого отношения к реальности. На деле стремительно развивающиеся события лета 1914 года находились в такой связке, что уклониться от участия в них едва ли было возможно. Но, если такой шанс и был, то перспективы дельнейшего выживания страны серьезно ухудшались. Против нас стояла Германия и на что она способна мы познали сполна сначала в Польше, а затем, через 20 лет, под Москвой и Сталинградом. Однако, не будем забегать вперед, обратимся к карте.

К тому моменту, когда в Сараево прозвучал злосчастный выстрел оборвавший жизнь наследника Австрийского престола, мир был разделен на два блока, а Балканы успели дважды устроить всеобщую войну за два прошедших года – 1912 и 1913 гг. В Балканских войнах воевали между собой молодые окрепшие королевства Сербия, Греция, Румыния и Болгария, а также дряхлая Османская империя, в которой, впрочем, правили реформаторы-младотурки. Дело развивалось так: сначала православные практически выбили с берега Европы турок, а затем, не поделив завоевания вместе выступили против Болгарии.

Проблема этой страны заключалась в том, что София требовала от Сербии – Македонию, от Греции – Саллоники, а от Румынии – Добруджу. То есть, болгары считали, что себя обобранными со всех сторон и готовы были вернуть это силой. При этом из перечисленных стран, только Греция имела серьезные намерения относительно отторжения болгарской территории вдоль эгейского моря. Все это демонстрировало нестабильность Балкан, а значит прямые возможности для вмешательства Великих держав, которые и должны были в ближайшее время разыграть регион.

Однако, изменения в международной обстановке происходили даже быстрее, чем в кабинетах европейских министерств. Дело в том, что на Балканах помимо Турции присутствовал другой традиционный гегемон – Австро-Венгерская империя. Позиции Вены были куда крепче позиций Стамбула и в 1908 году, австрийцы даже смогли официально аннексировать Боснию, которую они предварительно держали в оккупации с 1878 года. Область известная нам как одно из ключевых мест будущих Югославских войн, в те времена не представляла ничего особо полезного – те же перемешанные между собой бошняки-мусульмане, сербы-православные и хорваты-католики. Маленькая шалость по поглощению итак занятых земель чуть не стоила Европе войны – разразился дипломатический кризис, но его уняли.

Спорные регионы Балкан: Босния, Добруджа, Македония

Чтобы поступать таким рискованным образом Австро-Венгрия имела, впрочем, весомые причины внутреннего характера. Габсбургская монархия все отчетливее чувствовала опасность югославянской революции. Под контролем Вены находился обширный кусок от Словении (на границах самой немецкой Австрии) до непосредственно границ Сербии. Согласно актуальной тому времени идеологии югославистов все эти народы представляли собой родственный элемент требовавший создания единого государства. Но даже без этого, природные сербы массово проживали на Австро-Венгерской территории и были меньшинством ориентированным на Белград. Габсбургам требовалось отодвинуть сербскую опасность как можно дальше, а не возьми они Боснию, её бы, без сомнения, получила Сербия.

Югославская революция действительно началась. Вернее, революционная деятельность. 28 июня 1914 года, в столице Боснии Сараево, был убит эрцгерцог Франц Фердинанд – наследник Венского и Будапештского престолов. Стрелял сербский революционер, член организации «Молодая Босния», Гаврила Принцип. Экзистенциальный страх австрийской монархии реализовался. И теперь, Вена решилась устранить угрозу раз и навсегда – сделать это можно было только в Белграде. В общем то в начале июля война Австро-Венгрии и Сербии была уже намечена, но имперское правительство действовало осторожно подготавливая удары как дипломатический, так и военный.

23 июля 1914 года австрийский посол передал сербам ультиматум. Он содержал ряд требований по ограничению революционной деятельности югославских кружков. Но то, что Вена демонстрировала как справедливые требования атакованной стороны со стороны Белграда выглядело внезапной интервенцией во внутреннюю политику. Ни с того, ни с сего, немцы и мадьяры решили управлять Сербией потому что у них убили наследника. Но ведь это австрийцы допустили инцидент на оккупированных славянских землях, а не наоборот. Почва для соглашения в данном случае была максимально зыбкой и как будто бы не предусматривалась изначально. Габсбурги оказались в коридоре – либо они подавят Сербию, либо югославская революция развалит монархию. В свою очередь, сербам требовалось отстоять независимость хотя бы на словах.

Так, ответ сербской стороны содержал формальное согласие со всеми пунктами, кроме одного. В общем углубляться здесь не стоит, отчасти это была стандартная практика сохранения лица, отчасти проба почвы. Такая податливость также говорила о стремлении Великих держав стоящих за Сербией, и прежде всего России, к мирному урегулированию. Этот фактор как будто бы также убеждал Вену, что момент для войны удачный – за Белград никто не вступиться. 28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила Сербии войну. Теперь вопрос стоял за реакцией всех остальных стран и опять же, за действиями России.

Наследник Сербского престола Александр Карагеоргиевич (справа) на позициях

Вот здесь обычно и возникает сомнение «какого черта мы ввязались в войну?». Действительно с прагматичной точки зрения независимость Сербии не стоила существования Российской Империи и поэтому заявления отечественной дипломатии о недопущении оккупации славянского королевства могут звучать опрометчиво.

Однако, на этом моменте стоит добавить к балканской «линзе» и общеевропейскую. Желание Австрии сохраниться в статусе Великой Державы совпадало с более витальным стремлением Германии занять верховный пьедестал мирового рейтинга. При этом, Берлин без Вены не имел союзников вовсе, а оставить Австрию наедине с Сербией и Россией означало сдать Петербургу Балканы и вовсе похоронить надежды на господство где-либо за пределами собственных границ. Немцы оказались в двояком положении – ситуация в которую они не имели возможности не вмешаться развивалась сверх их воли. Австрийский хвост тянул германскую собаку на бойню.

Теперь вновь обратимся к России. Учитывая тот факт, что Германия без Австрии не имела надежных друзей, стоит рассмотреть в какой ситуации оказались бы Балканы, если бы русские оставили сербов. А расклад был таков: кроме Сербии, все остальные страны региона – Болгария, Греция, Румыния – возглавлялись прогерманскими монархами. В грядущей мировой войне на стороне Рейха выступила только Болгария (как помним её претензии носили наиболее агрессивный характер). В случае же безответной оккупации Белграда австрийцами, чьё либо влияние помимо немецкого на Балканах устранялось. Таким образом, ценой уступки сдавалась не одна страна, а целый регион, что в довесок создавало сухопутный коридор между Германией и Турцией.

Успокоилась бы на этом Австрия? Вероятно, что вполне. Однако, немецкий штаб не зря составил план войны против Франции. Берлин также имел за душой краденное добро – Эльзас и Лотарингию. В свою очередь Париж своих реваншистских намерений в общем и не скрывал. В такой ситуации, немцы предпочитали бить первыми. Поэтому и у России не оставалось возможности пятиться. Вслед за уступкой Балкан последовало бы новое требование, и каждое смещение сил в сторону противника должно было усиливаться новым колебанием. Стоит помнить, что в момент предъявления ультиматума Британия и Италия ещё оставались в подвешенном состоянии – первая стремилась избежать своего участия в войне, а вторая и вовсе формально числилась в союзниках немцев.

В общем, отступая в июльские дни мы могли прийти только к одному результату – вместо изоляции Германии и Австрии против всех остальных, Франция и Россия должны были остаться в одиночестве. С этой стороны решимость проявленная Петербургом стала залогом будущего поражения немецких империй. Вступая в войну в менее подготовленном, чем хотелось бы виде, мы тем не менее накидывали на спину германскому верблюду не то что соломинку, а сразу ряд брёвен, неся которые он должен был в конце концов выдохнуться и умереть.

Стоит отметить и ещё один факт. В ряду последовавших друг за другом объявлений войны Россия взяла инициативу только в отношении Османской империи. Во всех остальных случаях застрельщиками были немцы: 28 июля Австро-Венгрия провозгласила состояние войны с Сербией, 1 августа Германия объявила войну Российской империи, 3 августа Франции, 6 августа Австро-Венгрия также объявила войну России. То есть, во-первых, популярное в некоторых кругах утверждение что «виноваты все» или даже «виновата Россия», звучит в корне неверно. Если вам объявляют войну, то не прийти на неё вы не имеете шансов. В противном случае пришлось бы обвинять Сталина в том, что Гитлер объявил ему войну, что в общем то столь же абсурдное утверждение, как и обвинение царя Николая II в агрессии кайзера Вильгельма II.

Существует также неуклюжее возражение относительно российской мобилизации, которая якобы так напугала немцев, что они восприняли её как враждебные действия. Этот аргумент приводится с позиций некоторого мирового блага, мол по справедливости, если бы Россия ничего не делала, то и пугливый Берлин не начал бы наступать во все стороны. Фактически же, единственным итогом не проведения или прекращения мобилизации была бы безоружность нашей страны при полном вооружении противника. Может быть в 1914 году, или в 1928 можно было высказывать такое благодушное мнение, но после 1941 года говорить об ответственности России за собственную мобилизацию не приходится. Даже наоборот, если в чем и было виновно тогдашнее правительство, так это в недостаточности всех видов боевых средств способных умерщвлять немецкую пехоту в наибольших количествах.

Наконец, стоит отметить действительный опыт уже Второй Мировой войны. За что чаще всего обвиняется западный блок? За сдачу Чехословакии. Позорную уступку страны с собственной военной промышленностью и танковым корпусом. Эта небольшая плата за «мир» в итоге открыла Германии возможность за два года восстановить своё влияние на Балканах вплоть до той же самой Болгарии, вовлекая попутно в свою орбиту Венгрию и Румынию. А если что, эти страны впоследствии дали дивизии на восточный фронт. Кроме того, небольшая уступка в Мюнхене привела в конечном итоге к захвату немцами Польши, которой Франция не имела возможности помочь. В конечном итоге, Вермахт получил права в течении трех лет безнаказанно бить своих врагов по одиночке. Франция не имела союза с Советской Россией и была схлопнута по сути одним ударом. События 1938-1940 предоставили Германии невиданную роскошь комбинаций, ту свободу действий которая в 1914 году была перекрыта решительным "нет" царского правительства.

Так что относительно Первой Мировой, нужно сокрушаться не тому, что мы в неё "ввязались", а тому, что столь неудачно её закончили. Впрочем, это тема для отдельного разговора.