Кланы решают: от чиновничьих династий до семейных корпораций

Андрей Громоватый

Для удержания массы от слишком сильной вовлечённости в политическую жизнь действует негласный принцип своячества.

Это когда высокопоставленного чиновника, оказавшегося в каком-нибудь скандале или провале, не увольняют сразу же - даже если протестная волна уже перекатывается через улицы. Вместо этого - демонстративная встреча с начальством, затяжное разбирательство, потом плавный сход с арены: либо перевод на другую должность, либо добровольное отстранение. Всё, чтобы не ударить в грязь лицом при толпе, которой нельзя давать почувствовать запах крови. Такая вот ритуальная недоотставка - в духе крипто-сословного устройства, которое уже давно стало нормой.

А если покопаться в биографиях многих слуг народа, то там целые чиновничьи династии - поколения на три, а то и на четыре-пять. Фамилии называть не буду - они у всех на слуху. Потому и вся идея сменяемости власти - чистой воды фикция. Сменяются фигуры, но не кланы. Элиты сохраняют и приумножают влияние через кровные связи, образуя устойчивые политические матрицы, в которые просто так не втиснуться. Ни моральные качества, ни личная репутация здесь не играют никакой роли - будь ты хоть трижды подонок, если ты из своих, ты в игре. Потому что закреплённая во времени власть - это уже не функция, а статус. Не мандат, а привилегия. И главное - она не раздаётся на выборах, она наследуется.

И так везде. Для примера - французский клан Мюлье (Auchan, Decathlon, Leroy Merlin и др.): структура, уходящая в XIX век, с чётким внутренним регламентом. Семейный совет, курирующий орган, выборный контроль из семи мужчин-родственников, наделённых правом стратегических решений. Владение акциями - только кровными членами семьи. Рабочие могут владеть долей - но только пока трудятся на компанию. Всё выстроено так, чтобы капитал и власть не утекали за пределы рода. Интервью с Жераром Мюлье - образцово-показательная клановая логика.

В политике - всё то же самое. Во всех странах. Любой европейский чиновник уровня евробюрократа - почти всегда представитель поколения номер два, а то и три-четыре. И родословные этих эффективных управленцев при желании отслеживаются без особого труда.

Экономисты Грегори Кларк и Нэл Кэминс провели исследование редких английских фамилий за период с 1170 по 2012 год. В выборку попали носители, фигурирующие в архивах Оксфорда и Кембриджа, а также в завещательных документах - юридически оформленных передачах собственности. И вот что выяснилось: социальный статус, если он однажды получен, способен передаваться сквозь десятки поколений - более чем на 500 лет. Современная Англия, с её институтами и парламентаризмом, по уровню социальной мобильности почти не отличается от доиндустриальной эпохи. Элита острова - это не фигуры, а фамилии. И они почти не менялись веками.

Там, где историческая нить наследования капитала не была перерезана революциями, клановые структуры остались. Тот же эффект зафиксирован в Италии. Экономисты Bank of Italy Гульельмо Бароне и Сауро Мочетти сопоставили налоговые ведомости Флоренции 1400-х и 2010-х годов. Результат - без иллюзий: богатые рода сохранили позиции, бедняки - всё те же, только с телефонами. То же - в Японии. Потомки самураев, давно лишённых формальных привилегий, по-прежнему встроены в институциональную верхушку страны. И в Германии, и в США: две трети крупных фамилий в ФРГ и треть в Америке - передали статус по наследству. Без демократических выборов. Без равного старта. Без вариантов.

Есть в США такая фамилия - Притцкеры. Клан, известный далеко за пределами одной страны: бизнес, политика, благотворительность, фарма, медиа. Направлений - с десяток, фамилия - одна. Но суть не в масштабах. Основатель династии ещё сто лет назад сформулировал принцип, который для многих до сих пор звучит как откровение: накопление компетенции - передача следующему поколению - умножение компетенции - и снова передача. Цикл. И так по кругу, пока род не превращается в империю.

Поэтому у здорового русского, болгарина, серба, поляка, чеха... - в этой конструкции всего один рабочий выход - строить своё: не совершать одиночные подвиги, а налаживать кровно-родственные сети, которые со временем образуют полноценные кланы. Через коллективное усилие - закрепление своих представлений о культуре, морали, устройстве мира и, главное, об экономике. Потому что если у семьи нет экономического инструмента, она обслуживает чужой интерес. А если есть - может строить своё.

В течение пары поколений, через системную работу и разумные семейные союзы, можно разорвать этот заколдованный круг низов и вытащить потомков хотя бы в инженерные, научные и проектные сферы.

А это уже не обслуживание - это участие в будущем.