Измельчение баб.

Внезапно, Лена Миро вплывает в деловой наш разговор:

Измельчали наши бабы

Диана «на донышке» Шурыгина решила увеличить грудь. Вот такая у нас сегодня, к сожалению, новость.



Почему к сожалению?

Наверное, потому, что вместе с грудью (ну, или вместо груди), увы, нельзя вставить мозги.

Блогерки-хайпожорки, женщины из высшего общества, вошедшие туда через дверь саун, а также поющие ртом письки из нашего позорного шоу-бизнеса убили образ русской женщины.



На просмотре публичного дома 2 выросло целое поколение жалких давалок, в головах которых плещется сперма гопников и желание «сделать сиськи».

И больше, простите, ничего.

До революции 1917 года никто в мире и не подумал бы считать русских женщин доступными. В советское время тоже такого не было.



И только с развалом Союза, со всеми этими интердевочками, готовыми сосать за валюту, со всеми этими гламурными шалавами, прорвавшимися в «Дягу» нализывать яйца ворам и бандитам, со всеми этими эскортограмщицами и теперь уже, простигоспАди, тик-токершами произошло падение русской женщины.

Русская женщина в глазах всего мира больше не ассоциируется с красотой и внутренней силой, как это было когда-то. 



На место Майи Плисецкой пришла Диана Шурыгина. Теперь мы в их глазах -- всё больше Дианы, чем Майи.


Но это ещё не самое страшное.



Самое страшное, что у рядовой русской девки чувство собственного достоинство отвалилось, как рудимент, и она даже не замечает его отсутствия.



Как можно потерять то, чего ты не имела с рождения?

Причиной развала России, если он случится, будет не обвал рубля и не коварные планы ЦРУ, а падение русской женщины.

Без сильной духом русской женщины нет сильной России, а бабы сегодня измельчали до состояния жалких шлюшек.

Согласны? Почему?

Источник.

Ленчик, пардон, в целом, верно обрисовывает проблему. Духовное возрождение Тысячелетней России и Русского Народа, освободившихся от "безнравственной" коммунистической клики, надо признать, имеет в себе досадную шероховатость в виде описанного у блогерки Лены. Не исключено, впрочем, что описанная досадная шероховатость - тяжёлое наследие "безнравственной" же коммунистической клики. Духовные галоши, от которых мы никак не можем избавиться... 

Хотя Лена утверждает, что в советское время такого не было. И в РИ такого не было. Тут она, конечно, дала маху насчёт РИ, но ей простительно. 

Ей простительно также и то, что проблему она обозначает верно, но будучи всего лишь блогеркой-идеалисткой, не совсем понимает, в чём причина "падения русской женщины". Лена считает, что "сильного духа" русской женщине не хватает, оттого она, русская женщина, и пускается во все тяжкие (не сказал бы, что увеличение груди есть что-то "безнравственное", впрочем, это лишь плоды научно-технического прогресса, позволяющие модифицировать тело - то ли еще будет). 

Почему я заключаю слово "безнравственное" в кавычки? Потому что, на самом деле, объективно не бывает "безнравственного" и "нравственного" - то, что считается в одном месте и в одно время "безнравственным", в другом будет считаться "нравственным" - так, чтобы нравственности не было совсем, не может быть. Поэтому мы иронично посмеиваемся над реакционерами, носящимися с некоей "вечной нравственностью" и прочими "традиционными ценностями", ведь мы не идеалисты, и смотрим на вопрос диалектически, как смотрел товарищ Энгельс:

С того момента, как развилась частная собственность на движимое имущество, для всех обществ, в которых существовала эта частная собственность, должна была стать общей моральная заповедь: Не кради. Становится ли от этого приведенная заповедь вечной моральной заповедью? Отнюдь нет. В обществе, в котором устранены мотивы к краже, где, следовательно, со временем кражу будут совершать разве только душевнобольные, – какому осмеянию подвергся бы там тот проповедник морали, который вздумал бы торжественно провозгласить вечную истину: Не кради!
Мы поэтому отвергаем всякую попытку навязать нам какую бы то ни было моральную догматику в качестве вечного, окончательного, отныне неизменного нравственного закона, под тем предлогом, что и мир морали тоже имеет свои непреходящие принципы, стоящие выше истории и национальных различий. Напротив, мы утверждаем, что всякая теория морали являлась до сих пор в конечном счете продуктом данного экономического положения общества. А так как общество до сих пор двигалось в классовых противоположностях, то мораль всегда была классовой моралью: она или оправдывала господство и интересы господствующего класса, или же, как только угнетенный класс становился достаточно сильным, выражала его возмущение против этого господства и представляла интересы будущности угнетенных. Не подлежит сомнению, что при этом в морали, как и во всех других отраслях человеческого познания, в общем и целом наблюдается прогресс. Но из рамок классовой морали мы еще не вышли. Мораль, стоящая выше классовых противоположностей и всяких воспоминаний о них, действительно человеческая мораль станет возможной лишь на такой ступени развития общества, когда противоположность классов будет не только преодолена, по и забыта в жизненной практике.

Проще говоря, мораль есть отражение господствующих общественно-экономических отношений в обществе. Разницу легко можно увидеть, к примеру, между США и СССР - помимо колбасы, во втором еще и  ̶с̶е̶к̶с̶а̶ ̶н̶е̶ ̶б̶ы̶л̶о̶  не было многих других явлений: если проституция, скажем, и была, то в значительно меньших масштабах (в разное время по-разному, что, опять же, связано с текущей общественно-экономической ситуацией). Порноиндустрия? Отсутствовала как класс, в то время как в США... Можете поискать по тэгу "ретро". Разные бурлески, стрипклубы и прочее в таком же духе - тоже отсутствовали. Даже производственная сеть парфюмерии несравнима - а это тоже опосредованно имеет отношение к вопросу. А именно, что продажа своего тела в капстране - вещь обыкновенная: начиная от порноиндустрии и заканчивая буквально продажей частей тела (для имплантации, например). 

Можно было бы сказать, что в СССР это всё было просто "запрещено". Но в США многое из этого тоже запрещено и ведётся нелегально. Можно было бы сказать, что в СССР "был тоталитаризм", поэтому всё, что запрещено, соблюдалось неукоснительно. Но это глупейший аргумент, поскольку, а нафига тогда запрещать, если нельзя этот запрет соблюдать и поддерживать? Между тем, не смотря на запреты и жёсткие нормы, в США просто буйным цветом цвела и цветёт всяческая нелегальщина. 

И никак это не изменить, никакими надстроечными "законодательными нормами", никакими "поправками в конституцию" и никакими "уроками нравственности" - всё это не более, чем имитация, борьба со следствиями, а не с причинами. Они как бы чуть сдерживают искусственно распространение этого всего, потому что общественно-экономические отношения таковы, что оно поглотит и распространится повсеместно. Поддерживают определенный "допустимый" уровень, но не изживают. И не изживут никогда, потому что общественное бытие само воспроизводит и воспроизводит эти отношения. Чтобы уничтожить причину, нужно изменить общественное бытие. 

В СССР менялось бытие, общественно-экономический базис, потому и воспроизводились совершенно иные отношения между людьми. В этом смысле советский опыт примечателен еще и тем, что ему удалось в этом вопросе совместить модернизацию общества, переход от крестьянской патриархальной жизни к жизни урбанизированной, городской, создать современное общество без того, чтобы вместе с этим испытать "падение нравов", о котором пишет Ленка Миро, характерных для капиталистического общества. Наоборот, общим местом является мнение, что советские люди были приличные и нравственные в целом.  

Так что, ничего удивительного, что мы имеем то, что имеем - то же, что в США - не смотря на то, что там живут "богомерзкие пиндосы", а тут "государствообразующие русские", не смотря на то, что тут понастроено церквей (в США с церквями тоже всё замечательно) и приняты "русские поправки в конституцию" - базис-то одинаковый, и воспроизводит он одинаковую нравственность и мораль. 

То, что существует для меня благодаря деньгам, то, что я могу оплатить, т.е. то, что могут купить деньги, это – я сам, владелец денег. Сколь велика сила денег, столь велика и моя сила. Свойства денег суть мои – их владельца – свойства и сущностные силы. Поэтому то, что я есть и что я в состоянии сделать, определяется отнюдь не моей индивидуальностью. Я уродлив, но я могу купить себе красивейшую женщину. Значит, я не уродлив, ибо действие уродства, его отпугивающая сила, сводится на нет деньгами. Пусть я – по своей индивидуальности – хромой, но деньги добывают мне 24 ноги; значит, я не хромой. Я плохой, нечестный, бессовестный, скудоумный человек, но деньги в почете, а значит в почете и их владелец. Деньги являются высшим благом – значит, хорош и их владелец. Деньги, кроме того, избавляют меня от труда быть нечестным, – поэтому заранее считается, что я честен. Я скудоумен, но деньги – это реальный ум всех вещей, – как же может быть скудоумен их владелец? К тому же он может купить себе людей блестящего ума, а тот, кто имеет власть над людьми блестящего ума, разве не умнее их? И разве я, который с помощью денег способен получить все, чего жаждет человеческое сердце, разве я не обладаю всеми человеческими способностями? Итак, разве мои деньги не превращают всякую мою немощь в ее прямую противоположность?
...Деньги являются, следовательно, всеобщим извращением индивидуальностей, которые они превращают в их противоположность и которым они придают свойства, противоречащие их действительным свойствам.
В качестве этой извращающей силы деньги выступают затем и по отношению к индивиду и по отношению к общественным и прочим связям, претендующим на роль и значение самостоятельных сущностей. Они превращают верность в измену, любовь в ненависть, ненависть в любовь, добродетель в порок, порок в добродетель, раба в господина, господина в раба, глупость в ум, ум в глупость.

Карл Маркс, "Экономическо-философские рукописи" 1844 года.