Мы идём на танцы. 1965 год.

Я крутил в руках небрежно свёрнутый рулончик газеты «Правда» По весу было понятно, что в руках отличное оружие ближнего боя. Я аккуратно развернул газету : тонкая латунная трубка, залитая свинцом, удобно легла в ладонь. Вечером на улице часто встречались любители чтения с газеткой под мышкой или в руках.

-Арматуру не проще было бы заложить?

Филя-Слон гладил брюки старинным угольным утюгом, распрямился, помотал утюгом в воздухе, угольки засветились и затрещали.

- Мы ведь интеллигенция, будущие техники, с хера ли нам опускаться до работяг!  Мы засмеялись. Филя проверил стрелку на брюках и поднял их со стола. 

-Сразу не надевай, пусть остынут.

Филя держал парящие брюки перед собой, как вдруг щёлкнул замок, послышались тяжёлые шаги и дверной проём закрыла тёмная фигура.

-Здравствуйте, дядя Ефим! -Здравствуй, Николай!

 У Филиного отца была странная манера смотреть в пол, и только при разговоре поднимать глаза на собеседника. Вот и сейчас он взглянул на меня и,как всегда, неприятный холодок пробежал по позвоночнику. Чугунные скулы, тяжёлый подбородок и глубоко посаженные светлые глаза на тёмном лице бывшего старшего майора НКВД, рулившего при Сталине всеми зонами и спецпоселениями области, у меня всегда вызывал страх. 

Когда Хрущёв пострелял всю головку чекистов, Филин отец год прочалился в лагере, но как-то сумел выскочить из-под колеса репрессий и теперь досиживал до пенсии инспектором пож-охраны. Дядя Ефим перевёл взгляд на Филю. 

 -Иван с Захаром где? -В кино пошли, с Лолитой Торрес, комедия... Филя стоял навытяжку, держа брюки перед собой.

-Лолита? Жидовка? 

-Нет, она это... бразилька... 

 -Аргентинка — поправил я Филю.  

-Совсем страх потеряли, развращают молодёжь! Мать где?

 -В магазин пошла, уже должна подойти скоро...  

- На танцы собрались? Не забыли, что в понедельник у вас экзамен по «Истории КПСС»?  

-Да мы готовы, чуток пойдём расслабимся... музыку послушаем... 

- Ладно! Только никаких драк и алкоголя!  

Он подумал и достал лопатник. Вытащил два рубля и вручил Филе. -Купите там девушкам пряников каких... или конфет... В двадцать четыре ноль-ноль чтоб дома был!Он повернулся и пошёл на кухню.  

-Ноги, ноги делаем... Слон лихорадочно натягивал брюки.  

-Во, два «рваных» с неба упали, в «сорок первый» зайдём, пару плодово-ягодных возьмём, по 92 копейки. Затарившись, мы пошли ко Дворцу.

Прошли мимо зияющего пустотой места в ограде, где ещё совсем недавно вождь отеческим взглядом провожал проходящих, но неожиданно исчез ночью.

Проходя к перекрёстку, глянули на четырёх кентов, лениво подпирающих киоск «Созпечать» Ребята подорвались и не торопясь молча пошли следом. На ступенях Дворца уже толпилась молодёжь. Не останавливаясь, завернули за угол и углубились в кусты.

- По бутылке на троих. Д.П. есть у кого? 

-У меня кодтерпин. Начатая. Витька-хохол достал пачечку.  

- Я не буду.  Еврей Женя по кличке «Рыжая пятка» замотал головой. 

 - А я не против- засмеялся Слон. Закинув две таблетки, поставив палец для отметки на бутылке, залил свою долю в глотку. Пустые бутылки улетели в кусты. 

Компания выжидательно смотрела на Филю. Он полез в карман и вытащил носовой платок. По углам платка были завязаны узелки. Развязав один, он вытряхнул на ладонь серо-зелёный комочек. 

 -О! Оковалочек какой! - восхитился Лёва-кореец. 

 - Папироску! Казах Аргимбай протянул беломорину. -Алма-Атинская? -Конечно, эрине! -Джаксы! 

Зацепив зубами мундштук, Слон стащил наполовину папиросную бумагу и, осторожно покручивая, высыпал табак на ладонь. Двумя пальцами начал растирать горочку табака. Ни с чем не сравнимый знакомый запах ударил в ноздри. 

  Все завороженно смотрели на действо. Закрыв большим пальцем отверстие мундштука, начал собирать смесь в гильзу, затем аккуратно натянул на мундштук. Оторвав лишнюю бумагу, вытянув руку, полюбовался косяком и протянул его мне. 

 -Взорви! Перед глазами загорелась чья-то спичка. Зажав в ладонях папироску с анашой, с воздухом втянул сладкий дымок... Косячок пошёл по кругу... 

 -Мне пятку... заныл рыжий веснущатый Женя. В пятке под конец папироски собиралась самая концентрация. В голове шумело. Компания стояла молча, прислушиваясь к себе.

 Вдруг тихонько захихикал Витька-хохол. И это было так смешно! Хохот всей компании разнёсся по кустам. Подталкивая друг- друга и смеясь, вышли на свободу.У стены Дворца на лавочках сидела молодёжь, покуривая, попивая винцо из горла. 

-Смотри, Нельсон с гитарой сидит! Пошли, споём! Известный по городу гитарист, прозванный Нельсоном за выбитый лопнувшей гитарной струной глаз, пожал всем руки.

 - Чо, раскумарились уже, спеть потянуло? Он перебрал струны. 

               Когда море горит бирюзой,

              Опасайся шального поступка,

              У неё голубые глаза,

              И дорожная серая юбка.. 

 -Не, не... давай чо-то соответствующее!  -Ладно... 

              -Вот настала пора плановАя,

               Из Ташкента идут поезда.

               А на полках, согнувшись в коленях,

               Обкурённая едет шпана! 

И вот тут мы дали! 

                Идёт скелет, за ним другой,

                А дальше там идут гурьбой,

                А кости пахнут анашой! 

Песня кончилась, с лавочек одобрительно зааплодировали.

Женька — Рыжая Пятка шутовски раскланялся на две стороны, прижав руку к сердцу и мы пошли своей дорогой. Завернув к входу, остановились под статуей горняка.

 -Так! Надеюсь, железа нет? Лёва, что это у тебя? У Лёвки была забинтована правая кисть. Слон развернул ладонь. К кисти была примотана свинчатка. - Давай, снимай, нах! Там сегодня ОКД-шники на входе.! С ними завяжись!  

Лёвка, недовольно бурча, смотал бинт. 

-Ну, алга, пацаны! 

Наше появление в кассовом зале мгновенно привлекло внимание комсомольских дружинников. Человек семь их стояло на входе, охраняя тётку-контролёра. Красные повязки были у всех повязаны ниже локтя. Всё-таки они были местными пацанами - носить повязки на предплечье, да ещё красные,по тюремным «понятиям» было «западлО». Кто-то что-то сказал и они заржали, нагло вперившись в нашу компанию.  

-Ну, чо...берём их на прорыв? Аргимбай стукнул кулаком о ладонь. Здесь было странное правило:прорвавшихся уже не ловили, но это удавалось редко. Напавшие обычно откатывались, считая синяки, размазывая кровь. А то и выплёвывая зубы.

В это время в зал вошла стайка девчонок. Одна из них, высокая блондинка, была одета в красное платье.  

- Девушка в красном! Дай нам несчастным! Двоим, троим, четверым!- заблажил Витька. 

Девчонки остановились. 

 -Ты мясо любишь? -Чо?! -А х@й не хочешь? Х@й за мясо не считаешь? Комсомольцы, прислушивающиеся к диалогу, заржали. Девчонки пошли ко входу.  

Осатаневший Витёк рванулся, но его удержали.  

-Сучка, готовься! На «хор» тебя пустим! 

Не останавливаясь и не оборачиваясь, девчонка показала ему локоть.

 -Кто такие?-заорал Витёк. -С педучилища девчонки. Я одну знаю- глядя вслед сказал Аргимбай. 

После секундного раздумья Слон сказал : Берём билеты. Там за дверью их толпа стоит. 

Мы повернули к кассам. Вслед захохотали. Ловкие руки комсомолистов шмонали быстро и вполне профессионально. Рукава, щтанины,между лопатками, все карманы, швы на предмет заточенных спиц.  

Сзади заорал Лёвка, у которого вытащили свинчатку. Бесполезняк! Свинчатка улетела в ведро. За дверью действительно стояли человек десять. Между ними крутились мальчишки и девчонки класс пятый-шестой. Это были юдеэмовцы — ЮДМ — юные друзья милиции. Старшие натаскивали их, готовя себе смену. 

Духовой оркестр заиграл вальс. Духопёры начинали вечер, уступая через 40 минут место ВИА. В фойе кружились только девчонки — парни такое не признавали.

Второй этаж был забит толпой.

-Пошли искать эту крысу! Витёк приплясывал от нетерпения

-Успеем, времени вагон! Оркестр заиграл поживее. 

                         А это просто внук казахский

                        Привёз ту песню в степь родную,

                        А вместе с песней танец новый,

                       Сменивший старый «казачок»!

                       Что это, что это, спрашивают все,

                      Что там пляшет Аманжол, не виденный нигде? 

Толпа взвыла : Русский ча-ча-ча! Русский ча-ча-ча! 

-Ладно! Пошли отольём и наверх поднимемся. 

В мужском туалете дым ел глаза. В углу бабка в синем халате и бычком в зубах елозила по метлахской плитке, замывая кровянку. 

-Блин! Уже кого-то уделали! 

Продолжение следует.