Записки курсанта - 4

2-й курс

После отпуска, с чувством собственной значимости (ну а как же — сами летали ведь, это вам не хухры-мухры), правда в усеченном составе (без отчисленных по профнепригодности, не сумевших вылететь самостоятельно) к назначенному сроку стали съезжаться в училище для дальнейшего обучения. Полностью уверенные, что на втором курсе нас ждет лафа — самолет изучать не надо, предметы все легкие, «листья падали только на первом курсе» и так далее. Но не тут-то было. Следующий курс за нами набрали процентов 40 «позвоночников» - сыночков секретарей обкомов, райкомов и просто ...комов Коммунистической партии, генеральских сыночков и других «блатарей». Те, привыкшие жить в тепличных условиях и, пока мы были на полетах, сполна хлебнувшие прелести первого курса, пожаловались своим высокопоставленным папашам и впервые за все годы училища нас, второкурсников уже умеющих летать, стали опять гонять в наряд по кухне и в караулы, так сказать, облегчая на 50% жизнь минусов (первокурсников). Мы, конечно, повозмущались, но деваться было некуда и пришлось до полетов снова «вспомнить первокурсную молодость».

В прошлой части я писал о Виталии Степанове — самом талантливом курсанте, самым первым вылетевшим самостоятельно из нашего курса по укороченной программе. Так вот в одном из нарядов по кухне он трудился в хлеборезке и девушка, работница столовой, пригласила его после отбоя к себе в общежитие. А парень он был красивый и девчата на него западали. И надо же было случиться, что в эту ночь дежурным по училищу был завкафедрой марксизма-ленинизма, служака в чине подполковника, и решил он проверить все казармы на предмет самоволки курсантов. Посчитал всех курсантов по головам, спящим на подушках, построил весь наряд по роте и вычислил, что Степанова нет, о чем сразу доложил начальнику штаба училища (минуя командира роты и батальона). Вызвали Виталия на совет училища и генерал-майор Басов Д.В. повел такой разговор:

- Мы знаем, что ты в самоволке был у женщины, мы высоко ценим твой профессионализм и, если ты назовешь ее имя, тебе ничего не будет.

- Товарищ генерал-майор, Вы офицер, я, надеюсь будущий офицер. Так вот, моя честь, как военного и просто как мужчины, не позволяет мне назвать ее имя.

- Хорошо, твоя позиция понятна, мы еще посовещаемся, но ты скорее всего будешь уволен, а пока объявляю тебе 5 нарядов вне очереди.

- Есть 5 нарядов вне очереди.

В течение последующих двух недель Виталий ходил сам не свой — очень переживал. 23 декабря перед самоподготовкой после обеда нас построили на плацу и начальник штаба училища, без предупреждения Басова, зачитал приказ об отчислении курсанта Степанова из училища по недисциплинированности. Хотя такого приказа на бумаге не было и окончательное решение по Виталию еще не принималось. Виталий конечно очень расстроился, сказал, что на ужин не придет. Мы с другом старались его утешить как могли, говорили что можно попросить начальника училища всеми курсантами, подключить летчиков-инструкторов. Он вроде успокоился, но когда мы отошли, остававшемуся с ним еще одному товарищу он сказал: «Прощай, ты меня больше не увидишь». И убежал через КПП. Товарища на КПП остановил патруль и пока тот вернулся за увольнительной, Виталика и след простыл. Перед вечерней поверкой его не было, командир взвода вызвал нас и спросил, где он может быть. Как версия, была вероятность, что он поехал к сестре моего друга, студентке университета. Комвзвода дал нам деньги на такси и отправил за ним. Там мы узнали, что Виталий заезжал к ней в расстроенных чувствах, сказал, что поедет в Ахтырку. Мы возвратились в казарму, доложили комвзвода, что Виталий в Ахтырке (решили, что он поехал к своему инструктору за помощью) и отправились спать. Около 2-х часов ночи я проснулся от того, что в тумбочке Степанова роются какие-то люди в штатском, а в 5 утра нас построили по тревоге, сказали взять ручку, листок бумаги и описать когда и при каких обстоятельствах каждый общался со Степановым последний раз. Мы тогда поняли — нет больше Виталия... Все утро 24.12.1985 года прошло в тревожном ожидании, наполненном различными слухами. Сказали только, что Степанов в Ахтырке угнал самолет, но дальнейшее развитие событий не известно. Был очень сильный туман, затруднявший любые поиски. Нам сказали, что на радарах ПВО отметка самолета появилась и практически сразу исчезла и, если Степанов полетел в сторону Турции весь наш курс расформируют. Только в 14.30 пришло сообщение, что нашли разбитый Л-39 в 4 км от ВПП в Ахтырке. Только потом на полетах мой инструктор, обнаруживший его, рассказал все детали. Виталий пробрался на аэродром, отсчитал 17-й самолет с начала стоянки (по номеру его первого позывного), расчехлил его, написал посмертную записку, запустил двигатель и стал выруливать на ВПП. В этот момент полосу чистили снегоуборочными машинами (впереди приделан небольшой авиационный двигатель, струей воздуха сдувающий снег со взлетно-посадочной полосы), караульный был в этот момент на другой стороне стоянки — километрах в полтора и не слышал запуска двигателя. Вот не верь после этого случая в судьбу. Обычно зимой с самолетов снимаются аккумуляторы, а на этом самолете был заброс оборотов двигателя и утром его должны были отбуксировать на ремонт , поэтому аккумулятор оказался на месте. Увидев. Что полоса занята, Степанов развернулся и взлетел прямо по стоянке, что сможет не каждый летчик. Тем более мы ночью еще не летали и была метель. Караульный стрелял в него, но не попал. Через 40 секунд начался помпаж двигателя. Пожар. Виталий хотел посадить самолет без шасси, но с небольшим углом тангажа и крена врезался в землю и погиб. В записке было написано, что он мечтал летать, в связи с отчислением решил выполнить последний полет на сложный пилотаж, выработать топливо и врезаться в землю. Несмотря на запреты курсанты всех четырех курсов собрали деньги и два его ближайших друга похоронили Виталия в Москве, установив памятник в виде киля самолета. Такой была наша первая потеря на курсе. Но, к сожалению, не единственная...

А жизнь шла своим чередом. Были самовольные отлучки, ходили в баню, пили пиво в пивбарах. Перед Новым годом нам стали организовывать встречи со студентками Харьковских ВУЗов, а так как Харьков город студенческий и наша профессия считалась престижной и денежной, то такие вечера были чуть не два раза в неделю. Общались, танцевали на дискотеке под аккомпанемент своего вокально-инструментального ансамбля. «Ковали металл». У многих завязывались долгие отношения, переросшие со временем в свадьбы. Я встречался после первой встречи три года, собирались пожениться, но, видать, не судьба. Хотя отношения поддерживаем до сих пор — первая любовь - она штука такая.

Ну и из весёлого. Кормили в летной столовой нас отлично, дополнительно к основному питанию добавлялся так называемый летный паек в виде 2-х яиц, 150 г сливочного масла, 50 г сухой колбасы, стакана кофе с молоком, 50 г сыра и 15-20 г шоколада. Шоколад обычно забирали 2 раза в месяц (три плитки за 2 недели), так что было с чем на свидания бегать. Хотя зайти в чепок выпить томатного сока со сметаной и бутербродом с колбасой считалось обычным делом. Однажды в такое посещение завязался спор с одним из сотоварищей и тот за один раз съел килограмм докторской с буханкой хлеба, тремя литрами томатного сока и 1,5 кг сметаны. Потом долго ему это припоминали.

Крылатой фразой в училище стало изречение курсанта Димы. Он сам был из Харькова, жил недалеко от училища и у него дома некоторые однокурсники хранили гражданку. Один раз вечером Дима спал после встречи с одноклассниками, будучи в весьма нетрезвом состоянии. В этот вечер приехал один из наших из отпуска. Мама Димы будит его со словами:

- Дима, вставай, Алик приехал.

- Все мы тут алики… - Приподняв голову над подушкой, изрек Дима и, перевернувшись на другой бок, продолжил спать.

На физподготовке занимались на лопингах, сдавали упражнения на турнике и брусьях, прыгали на батуте. Учеба шла своим чередом. Некоторые учились спустя рукава, считая что главное — это летная подготовка. Другие старались все сдать на отлично. Мой друг Саша в школе учился плохо, толком по-русски писать не умел. А в училище его как подменили. Учеба давалась ему трудно и первые два курса перед сессиями он по три-четыре ночи зубрил все наизусть. Это потом он уже старался в течение года все запоминать и в итоге закончил училище с красным дипломом, выбрал Дальний восток, потом академия и до сих пор на Параде победы 9 Мая рисует флаг России над Красной площадью в качестве командира группы.

Незаметно пролетело полгода и в конце февраля мы убыли в очередной отпуск, получив предписание в начале марта прибыть на аэродром на полеты.

Но об этом в следующей части.

Продолжение следует...