СКВЕРНЫЙ УИЛСОН

СКВЕРНЫЙ УИЛСОН

Борис Ихлов

С одним университетским профессором, специалистом оп английской литературе, у меня состоялся такой разговор:

- Не могу читать Белова - мне скучно. А вот Митчел Уилсон - интересен. Слог интересен, стиль. А если б я еще и на английском читал. У Белова - какая-то безысходность, что ли.

Да ведь и у Уилсона - безысходность с его Манхэттннским проектом? А "Брат мой, враг мой" начинается с гибели девушки, одной из главных фигур романа.

Вкус у этих книг разный. Почему?

- Я плохой знаток Белова и деревенской прозы в целом. Как и ты, несколько раз подступался к нему, но дальше первых десяти страниц так и не продвигался. Не близок он мне. С Митчеллом Уилсоном знаком только по прочитанному ещё в студенчестве роману "Живи с молнией". Прочитал книгу на одном дыхании, хотя роман был в списке обязательных в курсе зарубежной литературы ХХ века. Ты сам знаешь, как не очень читается обязаловка. Думаю, стиль, то есть, способ мировидения и мировоспроизведения - причина приятия одного и неприятия другого.

- Да, стиль, слог. Но еще и то, что Уилсон конструирует роман как писатель. Как Стейнбек, как Толстой... Первые две странички "Брат мой, враг мой" - и весь роман уже известен, дальше идёт развертывание содержания этих двух страничек, но как идёт!

Дело еще и в том, что в романах Уилсона - воздух, как после дождя, есть чем дышать. Белов тоже владеет словом, но у него дышать нечем, воздух спертый.

Да, именно свежий воздух, несмотря на то, что все девушки в романах Уилсона курят, несмотря на то, что мужчины обращаются к своим возлюбленным «детка», что не может не отталкивать читателя, знакомого с русской литературой. Представьте, если б Пьер Безухов так обращался к Наташе или Онегин к Татьяне. Той высоты человеческих отношений, что в романах Достоевского, Хемингуэя, Ремарка, Кронина или Фолкнера, у Митчелла Уилсона нет. Отношения между мужчиной и женщиной он описывает даже несколько схематично. Эти отношения даже вполне циничны, как это обычно бывает в низших слоях общества.

"Живи с молнией" и все мои однокурсники с физфака читали на одном дыхании. Это вам не фальшь "Девяти дней одного года".

Литература и реальность

Книга Митчелла Уилсона «Брат мой, враг мой» вышла в свет в 1952 году, Сталин не мог не знать об этом. Потому что в 1951 году в СССР вышла предыдущая книга писателя «Живи с молнией». Отрывки из книги были вставлены в методические пособия для изучения английского языка в советских технических вузах.

Роман «Брат мой, враг мой» был опубликован в СССР в 1956 году, но ясно, что перевод на русский и публикацию начали готовить еще при Сталине.

Теория эволюции была открыта русским ученым Карлом Рулье за несколько лет до Альфреда Уоллеса и Чарльза Дарвина. Церковь запретила публикацию его работ и приложила все усилия, чтобы удушить самого ученого. Устойчиво работающую электрическую лампочку изобрели П.Н. Яблочков и А.Н. Лодыгин, но царское правительство не обратило на это внимания. В результате мир считает, что лампочку изобрел Эдисон.

Эта феодальная традиция была продолжена в СССР.

И эта традиция так или иначе отражена в романе «Брат мой, враг мой».

Странности с автором романа начинаются сразу же после окончания им вуза.

Он учился в Колумбийском университете под руководством Исидора Рэби, в будущем нобелевского лауреата. С 1939 года работал в качестве ассистента лаборатории Энрико Ферми, который в то время работал в Колумбийском университете. В 1945-м Уилсон оставил физику окончательно.

В своих книгах он пишет о «творческом инстинкте», которым обладают далеко не все. Однако почему он сам перестал заниматься физикой, причем именно тогда, когда он как физик уже приобрел опыт и вот-вот мог стать мастером своего дела? Как можно было, проучившись у Рэби и работая с Ферми, бросить физику? Может быть, его зря называют физиком, может быть, он так и не стал настоящим физиком? Для этого предположения есть все основания.

В книге «Брат мой, враг мой» Уилсон пишет, что ледниковые периоды случаются каждые 50 тыс. лет. Что, конечно же, неверно.

В книге «Живи с молнией» находим такой пассаж: «Термодинамика занимается изучением энергии и ее переходов из одной формы в другую. В который раз, знакомя студентов с основами этой науки, Фокс указывал, что при любом переходе энергии из одного вида в другой, как, например, при сгорании бензина в моторе или во время работы подъемного крана, известное количество энергии превращается в тепло, вызванное трением, и становится непригодным к использованию. Таким образом, при каждом превращении выделяется какое-то количество неиспользованной энергии, увеличивающее «мертвое поле» потерянной энергии; имя его – энтропия... пока еще слишком мало известно об атомном ядре, чтобы браться за вычисление энтропии… ядерные частицы они различают по характерным уровням их энергии».

Это мог писать не знакомый с физикой журналист, но не физик.

Дальнейшие ошибки Уилсона заставляют сделать еще одно предположение: Уилсон не ушел сам из физики, его попросили – без возможности отказаться.

Уилсон не пишет прямо о Маркони, но по тексту видно, что он представляет Маркони как изобретателя, и, естественно, изобретателя радио. Это ложь. И эта ложь – намеренная.

Сразу несколько стран претендуют на изобретение радио. Однако запатентовал радио – Маркони, который никакого отношения к изобретению радио не имел, а украл изобретение именно у Попова. Сам Попов считал своим предшественником Герца. Но благодаря пропаганде мир считает, что радио изобрел Маркони.

Из книги «Живи с молнией»: «План мой таков, – начал Хэвиленд, когда они вернулись в его кабинет. – Вы слышали, что я говорил вчера о нейтроне. Можно ручаться, что нейтрон представляет собой элементарную частицу, а не комбинацию двух частиц. Вероятно, он является одной из основных частей атомного ядра. Наша задача – исследовать некоторые его свойства. - … Чэдвик измерил его массу и показал, что он не имеет электрического заряда…»

Это уже слишком, это перебор! Уилсон переформулировал проблему, соврал. Не было вопроса, состоит ли нейтрон из протонов и электронов, был вопрос, состоит ли ядро из протонов и электронов. В 1930 году советские ученые В. А. Амбарцумян и Д. Д. Иваненко показали, что атом не может, как считалось в то время, состоять только из протонов и электронов, 28 мая 1932-го года в журнале «Nature» Иваненко высказал предположение, что элементарная частица нейтрон входит в состав атомного ядра. Немногим позже ту же мысль высказал Гейзенберг. В том же 1932-м Чэдвик открыл нейтрон экспериментально.

Уилсон физик иди пропагандист-агитатор?

«Мы только хотели доказать, что существуют внутриядерные силы, не электростатические и не гравитационные, и найти частицы, на которые действуют эти силы. Мы знаем, что нейтроны притягиваются одними ядрами и не притягиваются другими».

Во-первых, не «одними» а одним – ядром атома водорода. Во-вторых, смотря на каких расстояниях. Если эти расстояния достаточно малы – то нейтроны притягиваются.

«… я, как старый человек, посвятивший долгие годы служению науке, считаю своим долгом сделать несколько замечаний, в частности о некоторых тенденциях, обнаружившихся за последние годы». –

- Простите, но так физики не разговаривают.

Дальше – хлеще. Главное, что заставило меня думать о мотивах Уилсона, сменившего физику на литературу – его фальсификация истории создания телевидения.

Уилсон пишет, что русский изобретатель Розинг так и не смог сделать электронно-лучевую трубку, которая бы давала изображение предметов. Иначе над чем бы так упорно трудились два американских изобретателя из романа «Брат мой, враг мой». Что же было на самом деле?

Телевизионные передачи в СССР начались уже с середины 20-х гг. (Всемирная история. Т. IX, М., 1965, с. 539).

В 1880 г. русский ученый Бахметьев опубликовал проект системы телевидения. В 1899 г. Полумордвинов предложил проект системы цветного телевидения.

Петербургский профессор Борис Розинг воплотил в жизнь электронный метод записи (путем построчной передачи) и воспроизведения изображения. Для этого пришлось изобрести и сконструировать электронно-лучевую трубку — кинескоп. В 1907 году Розинг подал патент на «Способ электрической передачи изображений на расстояние», запатентовал кинескоп, а в 1911-м – передал на расстояние изображения геометрических объектов и решетки.

В 1922 г. О. Лосев открыл генерирующие кристаллы, вошедшие в транзисторы как основа. В 1925 г. Б. Грабовский представил заявку на электронную систему телевидения.

В 1928 г. на столе у наркома ВС Ворошилова появился образец военного телевизора. 29 апреля 1931 г. телевидение вошло в элитные массы. Увы, массы остаются не охвачены телевидением, не на этом история советского телевидения прерывается на десятилетия.

Инженер Зворыкин учился у Розинга в Петербургском Технологическом институте. Эмигрировав в США, он в 1929-м усовершенствовал кинескоп и в 1941-м сконструировал иконоскоп – прибор для передачи изображения, который затем модернизировал в 1938-м (световой луч разбивался на три цвета спектра, передавался, а затем снова принимался в цвете).

(См. Важнейшие русские и советские изобретения https://proza.ru/2020/01/18/1818 )

И здесь ложь Уилсона - тоже явно намеренная, он не мог не знать историю создания телевидения, тем более, что лично был знаком со Зворыкиным изобретателем телевидения.

Но ситуация гораздо хуже.

Грабовский первым изобрел полностью электронный телевизор со строчной и кадровой развертками. Во время работы он вёл технический дневник. В романе Уилсона «Брат мой, враг мой» предельно точно, вплоть до мельчайших деталей, воспроизводятся фрагменты этого дневника. Во время работы братья Мэллори сталкиваются с техническими проблемами, и все они были описаны в дневнике Грабовского.

Как его дневники попали к Уилсону? Какая спецслужба, советская или американская, подбросила ему эти дневники?

В 1928 году Грабовскому удалось впервые в мире продемонстрировать передачу движущегося изображения по системе дальновидения, как называл Грабовский, с помощью прибора «телефот».

Теперь вспоминаем феодальную традицию, которая перекочевала из царской России в сталинское время: ни изобретатель, ни его телевидение творение не были оценены по достоинству. Работа была закрыта как бесперспективная.

Когда в 1956 в СССР был опубликован роман «Брат мой, враг мой», Грабовский был возмущен. На его письма Уилсон не ответил, встретиться с ним лично Грабовскому не разрешили. Но 20.11.1961 в «Экономической газете» под заголовком «Правда о телевидении» вышла большая статья о Грабовском и его соавторах. Автор А. Пресняков писал, что Митчелл Уилсон исказил историю создания телевидения, которое было изобретено в Советском Союзе, а не в США.

Как написан роман «Живи с молнией»

Сначала Сабина хочет выйти замуж за Арни, но Эрик Горин отбивает ее у Арни и женится на ней. Затем он знакомится с математиком Мэри Картер, которая на 8 лет его старше. Мэри покоряет его своим интеллектом и обольщает тем, что постоянно запускает руку под блузку, чтобы поправить какую-то лямку. Эрик влюбляется в Мэри, сходится с ней, но продолжает любить и Сабину… Мэри отвечает ему взаимностью, но находит на стороне какого-то адвоката, за которого собирается замуж. Одновременно друг Эрика физик Фабермахер кладет глаз на Сабину, и в ней возникает ответное чувство Эрик недоволен, но что делать, он смиряется. А Мэри тем временем расходится со своим адвокатом и устремляется обратно к Эрику. У Сабины же и Фабермахера разворачивается интрижка. Эрик возмущен, но непрочь продолжить интрижку с Мэри.. При том, что Фабармахер уже собирается жениться на обожающей его Энде. Эдна изначально была влюблена в физика Тони Хевиленда. Друг и наставник Эрика Хэвиленд любит замужнюю красавицу Лили, она, вроде, тоже его любит, но разводиться с мужем, которому она до фени, не собирается. Наконец, она решается, близится свадьба, но тут Лили заводит шашни с тем самым Арни, который уже женат на другой. Н ей и того мало, она встречает в поезде Горина, который предлагает ей выйти за него замуж, та вроде согласна, но Эрик разочарованно покидает Лили, увидев на перроне встречающего ее Арни… Словом Уилсон своим романом сообщает читателю, что вся Америка спит под одним одеялом. Это свобода, широта души, вечный поиск, духовная демократия, любовная толерантность, межсемейный мультикультурализм в одном флаконе. Какой-то любовный икосаэдр, шведский стол.

Вот эти вот лото, неряшливость, хаотичность отношений иные литературоведы именуют «тонким психологическим анализом внутреннего мира человека науки». Но… может быть, в каждый момент времени между каждой случайной парой Уилсон тонко подмечает душевные переливы?

На самом деле все эти душевные переливы – ни о чем, все описанные Уилсоном семейные ссоры скучны. Все внутрисемейные взаимоотношения пусты и отштампованы. Например, Сабина говорит Эрику: «… я хочу, чтобы ты сам взвешивал свои поступки, как взрослый и разумный человек!» И такого добра в книге навалом. Что это за дешевые сентенции?

Но ко всему герои Уилсона еще и лицемеры, или это сам Уилсон лицемер? Вот что он пишет о Сабине:

«… благодаря одной случайной встрече (с Гориным, Б. И.), она окончательно убедилась, что, в сущности, никогда не стремилась к этому браку. Но она знала, что О'Хэйр всецело ей верит, и ее понятия о верности заставляли ее медлить с разрывом. Ей хотелось уйти от него с сознанием, что она не покинула его в трудное время, и порвать с ним только после того, как он достигнет успеха. Она была очень щепетильна в подобных вещах».

Какая, к чертовой матери, щепетильность – завести связь на стороне, целоваться с другим – но не бросать в трудную минуту… Господи, что за нравы.

Является ли Горин мужественным человеком, борцом за светлое будущее? Ни в коей мере. Он является слабым и глупым. Его друга Фабермаера незаконно увольняет Риган, деградировавший физик, декан факультета. Что же Горин и его друг Траскер? Сначала Траскер, что показать жене, что он мужчина, идет, идиот, ругаться с Риганом. Риган увольняет и его. Затем то же самое делает Горин, причем Риган наоборот, хочет купить его повышением по службе, но Горин, вместо того, чтобы продолжить борьбу, гордо уходит из университета по собственному желанию. Но Горин с Траскером показывают, что они мужчины. Показывают, что они дураки.

То есть: у них обоих не хватает ума, что программа действий Дон Кихота порочна, чтобы что-то изменить в жизни, нужно организовать социальные силы, учит Ленин. То есть: разве можно назвать глупость мужеством и честностью?

Политика в романе «Живи с молнией»

Казалось бы, в романе «Живи с молнией» есть слово, которое избегают все великие американские писатели, да и писатели всего мира - буржуазия: «Когда ушел носильщик, Эрик сказал: «Отныне мы с тобой принадлежим к буржуазии».»

В среде Горина даже упоминают героев рабочего движения: «Думаешь, я забыл, как ты не впустила меня в дом в ту ночь, когда казнили Сакко и Ванцетти, потому что я не подписался под петицией об их освобождении? Я ведь слышал, как ты плакала, когда наступил час, назначенный для казни».

Сверх того: упоминается и рабочий левых взглядов, да еще и лидер рабочего движения конца XIX начала XX века Юджина Дебса, да еще мечта об СССР: «Всю жизнь работая на заводах слесарем-инструментальщиком, он постепенно приобрел радикальные убеждения и долгое время носил при себе красный членский билет ИРМ (Индустриальные рабочие мира). В 1920 году, уже будучи отцом двоих детей, он так негодовал, когда Дебса посадили в тюрьму, что хотел даже уехать в Россию, чтобы участвовать в строительстве социализма. У него в то время было две мечты – либо уехать в Россию, либо вдруг так разбогатеть, чтобы выкупить Дебса из тюрьмы и самому отвезти его домой в кадиллаке».

Но это всего лишь междометия, как говорит чатланин Уэф из фильма «Кин-дза-дза», Уилсон разговаривает на языках, продолжения которых не знает. Ну, нельзя строить социализм. Тем более, его построить.

Уилсон пишет о творческим инстинкте – н делает этот инстинкт элитарным, он не понимает, как конвейерный труд уничтожает этот инстинкт. То есть, как этот инстинкт уничтожает старое общественное разделение труда, дробящее обществ на классы. Больше того, Уилсон подчеркивает принадлежность ученых к высшим классам, они выше инженеров. Ученые Уилсона считают себя небожителями. Они представляют себе рынок собственного продукта, интересы потребителей чем-то низменным. Тогда как Маркс объяснял, что в науке нет ничего, кроме ее практического применения. Больше того, и Маркс. и Ленин постоянно подчеркивали, что практика выше теории.

Военное ведомство – это часть государства. Государство есть оружие в руках правящей буржуазии.

Книга заканчивается тем, что ученый Горин отвергает мир капитала и начинает борьбу с военным ведомством, которое стремится использовать атомную энергию для убийства людей. Орудие борьбы – федерация ученых, никакого рабочего движения. В голове у Митчелла Уилсона - и Горина - иллюзия, якобы физики, сообщества физиков, могли указывали государству.

Уилсон знает эту систему, но всё же подвержен ее давлению, он считает, что именно атомные бомбы заставили Токио сдаться: «Мне даже не верится, что победа над Японией была лишь в августе».

Оказывается, реакция общества на уничтожение двух мирных городов была той же, что у Горина – бегство: «В Лос-Аламосе через неделю после взрыва в Хиросиме все разбежались. По-моему, это происходит везде, и разве можно их винить за это?»

Горин – и Уилсон – осуждает использование атомной энергии во военных целях: «Работа над атомной бомбой для меня совершенно неприемлема. Наш проект касался только ядерной энергии, и вот его больше не существует… никто толком не знает, в чьи руки перейдет это дело. Если им завладеет военное министерство, то я не стану работать для него…»

Наконец, внешняя и внутренняя политика, коммунистическое начало и отвержение атомной бомбы соединяются у Горина воедино. Его друг Фабермахер слушает речь сторонника войны:

««И когда я требовал, чтоб этот источник заразы, откуда коммунистические идеи текут в Америку, чтоб эта страна была испепелена из конца в конец, окроплена атомными бомбами, я нисколько не горячился и не преувеличивал, джентльмены! Это мое искреннее, давно продуманное убеждение!» Фабермахер вздрогнул от стыда. Как может разумное человеческое существо публично выставлять себя таким идиотом?.. это были хищные звери».

«Будьте вы прокляты! – в отчаянии кричал он про себя. – Почему вы не даете мне работать

со спокойной совестью, почему вы не даете мне быть честным человеком?..»

Потому что в капиталистическом обществе действуют неумолимые законы, понимает Горин.

Горин начинает как экспериментатор, его поиск бесконечно интересен. Но мир денег властно вторгается в его исследования. Горину нужны деньги, чтобы жениться на Сабине Вольтерра, он вынужден сменить место работы. Его друг Томми Максуэл стал дельцом и предложил Горину место в авиационной кампании. В конце концов, Горин становится буржуа, входит в сферу промышленного предпринимательства. У него появляются свой автомобиль, просторная квартира – он крайне доволен своей работой. Но ни высоких связей, ни финансов, ни других рычагов власти у него нет, его попросту обкрадывают. Да еще и недовольны, когда он этим возмущается. И что же? Горин не вступает в борьбу, он просто сбегает и возвращается к своей прежней работе.

Уилсон один из немногих крупных писателей, кто рисует столкновение социального слоя, обуреваемого жаждой наживы, и мира изобретателей: изобретатель тратит время, разум вкладывает душу – в надежде, что его труд принесет пользу людям. Но продукт его труда покупают и кладут на полку – чтобы только конкуренты им не воспользовались. В «Живи с молнией» капитал выступает как ограничитель прогресса, запомним это. Не то будет в следующем романе!

Но является ли Эрик Горин хотя бы «положительным героем»? Нет. Он подонок, он обкрадывает нищего изобретателя Зарицкого. Вместо того, чтобы предложить ему работать вместе!

Уилсон беспощадно описывает и продажность рабочих, которые отнюдь не охвачены социалистическими идеями, солид арностью трудящихся и пролетарским интернационализмом, а готовы торговать своими взглядами, и своими друзьями – как на карикатуре Бидструпа:

«Тернбал в то время только что потерял работу. Помню, он здорово буянил в тот день – виски и горе крепко ударили ему в голову. Должно быть, он по-настоящему любил свое дело. Мы старались его утихомирить, а он все орал про капитализм, как он его взорвет ко всем чертям».

И этот самый Тернбал становится капиталистом, циничным, жестким, лживым, грязным.

«Нам внушали слишком много лжи, и среди тех, на кого мы работаем, слишком много лжецов…»

Уилсон словами Горина определяет источник всех бед: «Этика тут ни при чем. Она всегда ни при чем, когда действуешь согласно законам нашей жизни, ибо сами эти законы определяют этику.

– Но раз ты несчастлив, значит, в этих законах есть что-то неправильное.

– Эти законы созданы вовсе не для того, чтобы делать людей счастливыми, – сказал он. – Не станешь же ты возмущаться снегоочистительной машиной только потому, что она не может летать. Она вовсе и не предназначена для полетов.

– Ничего они не стоят, эти твои законы, – заключила Сабина. – Ты всегда говорил, что теория должна проверяться опытом. Так вот, опыт – это то, что с тобой происходит. Хороши или плохи эти законы, но если ты их придерживался и все-таки тебя надули, значит, грош им цена, вот что я скажу!»

То есть: законы капитализма – вне морали, они действуют с неизбежностью. Да, этим законам грош цена, но как эти законы сломать – Горин не знает. В Горине соединены ученый и предприниматель, в конце концов, ученый побеждает. Но это не победа вне, а только внутри.

О чем роман «Брат мой, враг мой»?

Российские литературоведы до сих пор делятся на две категории: на тех, кто остался верен системе светских пропагандистских клише, и тех, кто их отринул – чтобы стать рабом западных пропагандистских клише.

Поэтому одни пишут об Уилсоне как авторе, который выразил особую точку зрения ученого на мировые события, отличную от восхищения венной мощью США и от запугивания гибелью человечества. Другие утверждают, что Уилсон якобы написал «производственный роман», что это реалистическая американская классика, показ удушения стремления к познанию миром чистогана, автор обрисовал в образе Волрата весь негатив капитализма, в образе Кена Мэллори – ученого, тяготеющего к наживе, а в образе Дэви Мэллори – судьбу чистого ученого в буржуазном обществе в обстановке противостояния двух социальных систем. Дэви один против всех отстаивает свои гуманистические идеалы. Отмечают, что советскому читателю оказалась близка трудная судьба молодых изобретателей братьев Мэллори и их сестры Марго, которых готовы смолоть жернова капитализма и т.п.

На самом деле всё это неверно. На самом деле его романы – это мощнейшая политика, которая в США оказалась на удивление невостребована. А ведь «Брат мой, враг мой» опередил время на 40 лет. До начала в 1992 году так называемых Глобальных Форумов.

Конечно, Уилсон, как говорят, не скрывает язвы капитализма – правда, рисует их слишком мягко: без полицейских и тюрем, без войн и нищеты. О войне с Японией – полслова.

Так или иначе, тема безработицы красной нитью проходит сквозь роман «Живи с молнией»:

«… отдыхал, стоя у окна и глядя на свободных людей, которые беззаботно разгуливали по улицам университетского городка и дышали весенним воздухом. Чудесная погода за окном – а ведь это годы великой депрессии. Раскулачивание банками фермеров, сумасшедшая смертность, погибли 8 млн человек.

Звуковое кино лишило его работы, а всеобщий кризис окончательно выбил из колеи».

Уилсон в обоих романах использует один и тот же прием: он не может без мордобоя между самими близкими. Между противоположностями искры проскакивают – при этом всё по Гегелю: противоположности едины, консолидирующий клей – наука. Однако во втором романе тема безработицы исчезает.

Да, Уилсон нелицеприятно описывает капитализм. Но.

Что же происходило с Америкой в 1949 году, когда была опубликована книга «Живи с молнией»?

1948 - 1953 - военные действия США на Филиппинах. Решающее участие янки в карательных действиях против филиппинского народа. Гибель многих тысяч филиппинцев.

В 1948 г. СССР вывел войска из Северной Кореи. Главой администрации этой части полуострова стал Ким Ир Сен, руководитель корейских партизан, воевавших с японскими оккупантами. США не вывели войска из Южной Кореи и не признали местные народные власти, создав собственную военную администрацию. Разогнали партизанские отряды корейцев, сражавшихся против Японии и, по существу, заменили японскую оккупацию на американскую. Формально руководить Южной Кореей стал Ли Сын Ман.

Южно-корейскую армию усиленно готовили специалисты из Пентагона. Перед самым началом боевых действий 18.6.1950 Дж. Даллес проинспектировал войска Ли Сын Мана. 23 июня войска Ли Сын Мана начали массированную артподготовку. 25 июня в 4 часа утра проамериканские силы Южной Кореи атаковали КНДР по всей линии соприкосновения на 38-й параллели. Несколько дивизий и отдельных частей на разных участках вклинились на территорию Северной Кореи на 2 км и более. В считанные часы наступающую группировку войск Ли Сын Мана остановили и разгромили.

Что же происходило в мире в 1952 году, когда был опубликован роман «Брат мой. Враг мой»?

31.7.1950 в крупном налете на промышленный центр Хунгнам 500 т бомб было сброшено по радару через облака, пламя поднялось в воздух на 50-100 м. 12.8.1950 ВВС США сбросили 625 т бомб на Северную Корею. Во 2-й мировой для этого потребовалось бы 250 самолетов В-17.

16.8.1950 пять звеньев В-29 нанесли удар в районе рядом с фронтом, где находилось много городов и деревень. Океан огня бушевал в результате применения сотен тонн напалма. 26 августа в архивном источнике значится кратко: «Сожжено 11 деревень». Летчики часто бомбили крупные населенные центры по данным радара или сбрасывали массы напалма на второстепенные цели, когда не могли достичь основных. К концу августа В-29 сбрасывали на Северную Корею по 800 т бомб в день. Большая часть - из напалма. С июня по конец октября 1950 г. В-29 сбросили свыше 3 млн л напалма. ВВС были в восторге от нового вида оружия. Вспомним: гитлеровцы были вынуждены договориться с Москвой, что не будут применять иприт, фосген, зарин, зоман - из-за угрозы применить Советской армией напалм.

В октябре 1950 г. американские войска под эгидой ООН перешли 38-ю параллель и вторглись на территорию Северной Кореи. 17.10.1950 командующий войсками США в Корее Харрисон издал приказ: «Уничтожайте всех красных бандитов, чтобы освободить Северную Корею от красных чудовищ. Охотьтесь на них, убивайте всех, государственных служащих и членов их семей. Убивайте и симпатизирующих им.»

За 52 дня оккупации уезда Синчхон войсками ООН было уничтожено около четверти его населения. Там погибло более 35 380 человек, из них около 16 200 детей, женщин, стариков. После освобождения китайскими и корейскими войсками Пхеньяна в городской тюрьме были найдены трупы около 2000 заключенных, которых не стали эвакуировать, а просто расстреляли. В окрестностях Пхеньяна были обнаружены захоронения около 15000 человек, убитых в период оккупации города американцами. В других городах и уездах Северной Кореи картина была аналогичной. За два месяца оккупации Северной Кореи американские войска уничтожил с применением пыток 1 млн мирных граждан.

Есть ли хоть намек об этих крупнейших событиях того времени у Митчелла Уилсона? Нет, конечно.

Русская литература до 1917 года – либо критический реализм «Нахлебник» Тургенева, «Мертвые души», «Братья Карамазовы», «Господа Головлевы», «Дети подземелья», «Сон Макара» и т.д.), либо что-то предреволюционное («Дым», «Новь», «Отцы и дети», «Накануне», «Рассказ о семи повешенных» Леонида Андреева, «Дело Артамоновых», «Мещане», «Враги», «Вишневый сад» и пр.).

В русской предреволюционной литературе четко обозначено социальное противоречие.

Затем, уже в советское время, были написаны «Время, вперед» Катаева, «Утоление жажды» Коптяева, «Открытая книга» Каверина, «Иду на грозу» Гранина, можно привести в пример даже «Открытие себя» Савченко или «Понедельник начинается в субботу».

В советской литературе - победа ученого над чиновником. Но не содружество с чиновником!

У Митчелла Уилсона – именно содружество, которое возникает многотрудно, но постоянно. Содружество антагонистических классов, буржуа и трудящихся, социальное партнерство, которое было поднято на знамя Глобальных форумов – по программе Альберта Гора. Уилсон опередил время, но не мог понять, что в идеале социальное партнерство (единство нации) состоялось лишь в гитлеровской Германии.

Вернемся к книге Гранина «Иду на грозу». Оказывается, Гранин выдумал свою биографию. Безбожно ее приукрасил. Его биография – плагиат. Но он и в другом плане плагиатор. Он списал «Иду на грозу» у Митчелла Уилсона.

Сергей Крылов, физик в романе «Иду на грозу» – двойник физика Дэви, физик Олег Тулин, руководитель рабочей группы – аналог Кена Мэллори.

Подобно Горину, обокравшему нищего изобретателя, Уилсон обокрал Грабовского. Но не он один на этом нажился. Романы «Живи с молнией» и «Бат мой, враг мой» переиначил Даниил Гранин.

«Встреча на далеком меридиане»

Роман вышел в свет в 1961 году.

Одни литературоведы пишут, что книги Уилсона были популярны в США. Другие утверждают, что Уилсон не был особо заметен в США.

Уилсон уже был мало заметным или был заметным писателем в Америке, но в 1958 году он побывал в СССР. По возвращении в США он пишет новый роман «Встреча на далеком меридиане».

Известный американский физик Николас Реннет под влиянием размышлений об атомном взрыве в Хиросиме, в подготовке которого он принимал участие, разочаровывается в своем призвании, в обществе, в самом себе.

Реннет получил результаты исследований отличные от результатов, полученных в Советском Союзе Дмитрием Гончаровым. Гончаров сообщает ему о свих работах, будучи в США, и приглашает его перепроверить данные в СССР, в горной лаборатории на Кавказе. Николас находится в депрессии, как и Эрик Горин, он подавлен атмосферой в США, он даже потерял цель в жизни, он ищет выход, который давно наметил. У Николаса такое же широкое сердце, как и у Эрика Горина. До отъезда в Москву он заводит интрижку со своей секретаршей. В Москве его радушно принимают, он начинает флиртовать с эмигранткой Анни. Затем начинается работа с Гончаровым, Николас знакомится с юной аспиранткой Валей и полагает, что влюбился в нее. Валентина тоже непрочь сойтись с американцем. Однако выясняется, что Гончаров не допускал ошибки, и Валентина выходит замуж за Гончарова, который ее любит. То есть, Уилсон преподносит читателю тривиальный любовный треугольник, т.е. по сравнению с любовными конгломератами в «Живи с молнией» и «Брат мой. Враг мой», сюжет упрощен. В романе отражено также противостояние двух сверхдержав. Но в чём суть романа?

Поездка в СССР помогает Реннету выйти из духовного тупика, давая ему уверенность в возможности сотрудничества между советскими и американскими учеными на благо мира. То есть, суть романа - в идее Питирима Сорокина – Сахарова «конвергенции коммунизма и капитализма», в содружестве двух противоположных систем. Таким образом, роман стал логическим завершением политической программы Уилсона.

Отвечал ли этот роман мировым реалиям? Нет, он был всего лишь благим пожеланием, ведь буквально через год после опубликования в США романа в США разразился Карибский кризис, ни о каком мирном сосуществовании Вашингтона и Москвы и речи быть не могло.

Однако в 1977 году по этому роману Уилсона в СССР был снят фильм - в духе политики «разрядки», провозглашенной Брежневым. Фильм заканчивается дружеской беседой между главными героями по телефону, когда по телевизору показывают кадры стыковки космических кораблей по программе «Союз – Аполлон». Идея разрядки была недолговечной, но роман «Встреча на далеком меридиане» опередил время на 16 лет.

***

В романе «Живи с молнией» в Горине делец совмещен с ученым, пусть на время. В романе «Брат мой, враг мой» - враг не Кен, не брат Дэви. Брат чистого ученого Дэви – Воларт. Он не просто становится мужем сестры Дэви, после ее смерти он говорит, что считает себя его братом.

В романе соединяется научное и капиталистическое начала - в форме семейного конгломерата.

У Достоевского все герои – интеллектуалы, даже отрицательные, даже из бедноты. У Митчелла Уилсона герои из бедноты – но интеллектуалы. В отличие от Достоевского Уилсон объясняет, откуда этот интеллект: от деда, изобретателя, который воспитал детей Мэллори.

В романе «Брат мой, враг мой» разъясняют, что деньги крайне много значат в жизни.

Воспитатель Дэви изобретатель Уоллис говорит ему: «Бизнес – воздух, которым приходится дышать изобретателю, и язык, которому он влей-неволей должен выучиться. Запомни это, мальчуган, это вся история твоей жизни, как и моей тоже».

Уилсон почти с энтузиазмом описывает трудовой день Америки и заканчивает описание словами: в этот день Америка стала богаче.

У Катаева, Коптяева – гимн прогрессу. И у Митчелла Уилсона тоже гимн – капиталистическому прогрессу. Вот откуда этот свежий воздух после дождя.

- Архискверный Достоевский, - говорил Ленин, подписывая проект памятника писателю.

Архискверный Митчелл Уилсон!

Август 2024