Иннокентий Анненский: "В небе ли меркнет звезда…"

Притча о двух грешниках — мытаре и фарисее, молившихся в одном храме, — прекрасно знакома всем христианам. Поэт Иннокентий Анненский, которого считали своим учителем Анна Ахматова и Николай Гумилёв, обратился к этому известному сюжету в своем творчестве.

В небе ли меркнет звезда…

В небе ли меркнет звезда,
Пытка ль земная все длится;
Я не молюсь никогда,
Я не умею молиться.

Время погасит звезду,
Пытку ж и так одолеем…
Если я в церковь иду,
Там становлюсь с фарисеем.

С ним упадаю я нем,
С ним и воспряну, ликуя…
Только во мне-то зачем
Мытарь мятется, тоскуя?

Это посмертное стихотворение Иннокентия Анненского. Оно увидело свет в 1910 году в одиннадцатом номере журнала «Аполлон». Это единственное стихотворение поэта, в котором он открыто говорит о своем отношении к религии.

Исторический контекст

Рубеж XIX–XX вв. был переломным периодом не только в социально-политической, но и духовной жизни России. Это было время революций, войн и интенсивных религиозных исканий.

К началу революции 1905 года все общество было подвержено религиозным сомнениям и колебаниям. Революционные потрясения повлекли за собой одновременно и оппозиционное отношение к Церкви (особенно в кругах интеллигенции), и обращение к христианской религии, и трансформацию христианства в новые религиозные учения (самым влиятельным из которых была софиология Владимира Соловьева).

Писатели, философы и художники объединялись во множество религиозных направлений и группировок. В Петербурге и Москве возникали религиозно-философские собрания, самым известным из которых был кружок Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского. Они проводили особые встречи, на которых был провозглашен новый образ Церкви, их молитвы были больше похожи на таинственные заклинания — художественного содержания в них было гораздо больше, чем духовного.

Иннокентий Анненский знал о деятельности этих группировок, сект и религиозных кружков, но относился к ней скептически. По поводу показной театральности одного из таких собраний он пишет: «Искать Бога — Фонтанка, 83. Срывать аплодисменты на Боге… на совести. Искать Бога по пятницам… Какой цинизм!»

Но и его захватило всеобщее увлечение духовными вопросами, на которые он попытался ответить в самом конце своего жизненного и творческого пути.

Автор

Парадокс Иннокентия Анненского (1855–1909) в том, что как поэт он стал широко известен только после своей смерти. В сознании своих современников он был прекрасным педагогом, переводчиком, знатоком классических языков и античной литературы. О том, что Анненский пишет стихи, практически никто не знал. Анненский-поэт всегда был одинок: не примыкал ни к одной из многочисленных поэтических школ. Он решил открыться публике лишь в 1904 году.

Сегодня практически каждый читатель знает Анненского как минимум по одному стихотворению «Среди миров», которое стало популярным романсом:

Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.

Псевдоним — «Никто»

Поэтический дебют Анненского получился загадочным.

В 1904 году вышла небольшая книга стихов под заглавием «Тихие песни». Вместо имени автора на обложке стояла надпись: «Ник. Т – о». Никто. Это был пример мистификации, популярной на рубеже веков. Угадать, что под этим странным псевдонимом скрывался известный педагог, директор гимназии в Царском Селе Иннокентий Анненский, литераторы не смогли. К примеру, Александр Блок, которому сборник явно понравился, посчитал, что «Ник. Т – о» – это многообещающий молодой поэт. Блок, отметив «настоящее поэтическое чутье» «молодого» автора, признался, что в «Тихих песнях» ему открылась «человеческая душа, убитая непосильной тоской». Он даже не мог подумать, что этому «молодому» поэту было почти пятьдесят лет!

Однако этот псевдоним можно было разгадать. Несколько букв для него были взяты из имени автора – Иннокентий. Прозвищем «Никто» назвал себя древнегреческий герой Одиссей, чтобы спастись из пещеры великана циклопа Полифема. И, зная увлечение Анненского античной культурой, можно было предположить, что за безликим «Ник. Т – о» скрывается именно он. Но образ консервативного педагога и прекрасного ученого никак не соотносился с тоскующим, печальным поэтом, которым предстал перед читателями Анненский в своем первом поэтическом сборнике.

«Работаю исключительно для будущего»

Выходец из дворянской семьи Иннокентий Анненский, окончивший историко-филологический факультет Петербургского университета и овладевший четырнадцатью языками, среди которых были как современные, так и древние, вступил на путь долгой и успешной педагогической деятельности.

Он преподавал древние языки, читал курсы по истории древнегреческой литературы. В 1896 году он стал директором гимназии в Царском Селе. Благородный в обращении, привлекательный, вежливый Иннокентий Фёдорович был кумиром для своих учеников, заражал их интересом к античности. Для самого Анненского античность была любимой эпохой. Главное увлечение всей его жизни — перевод наследия греческого трагика Еврипида на русский язык. «Нисколько не смущаюсь тем, что работаю исключительно для будущего», — так Анненский определял значение своего перевода. Он также сам создавал трагедии на античные сюжеты, а в его стихах часто встречаются образы древнегреческих мифов.

Однако в 1906 году он был уволен с поста директора гимназии. Главной причиной стали волнения в гимназии во время революции 1905 года. Анненский не видел беды в том, чтобы студенты выражали свои взгляды. Для руководящих верхов такое благодушное, спокойное поведение директора и поддержка «политически неблагонадёжных» представлялись сомнительными. Анненский был отстранен от деятельности в гимназии и лишен общения с воспитанниками. Тогда Анненский решает сосредоточиться на литературной работе.

Смерть с портфелем в руке

1909 год — последний в жизни Анненского. Он наконец-то очутился в литературной среде, о которой так мечтал. Он принимает участие в организации журнала «Аполлон» — одного из значимых журналов для истории всей русской литературы, пишет стихи и очерки, ожидается выход его второй поэтической книги «Кипарисовый ларец».

В последний ноябрьский день он провел лекции на Высших женских курсах и должен был вечером читать доклад в Обществе классической филологии. Выступлению не суждено было состояться: Анненский скончался от внезапной остановки сердца, упав на ступенях Царскосельского вокзала с портфелем, где лежала рукопись доклада.

«Я слабый сын больного поколенья…»: во что верил Анненский?

Анненский был значительно старше поэтов-символистов. И, как многие образованные люди XIX века, не был церковным человеком. Он мало кому сообщал о своих взглядах на веру и религию. Также трудно сказать, являлся ли его интерес к античности источником религиозного интереса, или этот интерес был исключительно исторический и эстетический.

Однако некоторые современники отмечали, что его натуре все же была свойственна религиозность (возможно, наследственная: прадед Анненского был священником).

Основные черты поэзии Анненского

Иннокентий Анненский не только для своих современников, но и для нынешних читателей остается довольно загадочной и неизученной фигурой русской классической поэзии.

Не смотря на этот досадный факт, в свое время он оказал довольно-таки большое влияние на развитие символизма, как литературного течения, в частности — футуризма. В свою очередь Иннокентий Анненский был одним из основных вдохновителей Анны Ахматовой и Пастернака.

Как и преимущественно всем символистам, в стихах и произведениях данного поэта и драматурга преобладают нотки меланхолии и пессимизма в связке с прекрасным выражением мыслей и эмоций. Будь то стихи на любовную тематику или гражданскую – с них так и веет крик души автора, который через определенные символы и образы хотел донести истинный смысл своих идей, убеждений и переживаний.

Предлагаю Вам познакомиться с стихотворениями Иннокентия Федоровича Анненского, которые обязательно найдут сторонников, сумеющих по достоинству оценить изысканный слог поэта.

Два паруса лодки одной

Нависнет ли пламенный зной
Иль, пенясь, расходятся волны,
Два паруса лодки одной,
Одним и дыханьем мы полны.

Нас буря желанья слила,
Мы свиты безумными снами,
Но молча судьба между нами
Черту навсегда провела.

И в ночи беззвездного юга,
Когда так привольно-темно,
Сгорая, коснуться друг друга
Одним парусам не дано…

Самый чуткий читатель стихов — поэт. И не случайно, что именно А. Блок в письме к Анненскому (в марте 1906 года) сказал по поводу двух стихотворений из "Тихих песен": "Это навсегда в памяти. Часть души осталась в этом".

Что счастье?

Что счастье? Чад безумной речи?
Одна минута на пути,
Где с поцелуем жадной встречи
Слилось неслышное прости?

Или оно в дожде осеннем?
В возврате дня? В смыканьи вежд?
В благах, которых мы не ценим
За неприглядность их одежд?

Ты говоришь… Вот счастья бьется
К цветку прильнувшее крыло,
Но миг — и ввысь оно взовьется
Невозвратимо и светло.

А сердцу, может быть, милей
Высокомерие сознанья,
Милее мука, если в ней
Есть тонкий яд воспоминанья.

В прошлом году исполнилось 110 лет со дня смерти поэта. От этой даты нас отделяет целая эпоха — время, полное небывалых исторических событий, по значению своему равное столетиям. Думается, однако, что это время не отдалило от нас поэта, а приблизило его к нам. Все то, чем ценно его творчество — высокая человечность, гражданственность, искренность, подлинное мастерство в передаче глубоких и противоречивых движений чуткой души, напряженно откликающейся на впечатления сложного и противоречивого мира, — не только не поблекло, а выступило в исторической перспективе еще более рельефно и живо.

Снег. из цикла "Трилистник ледяной"

Полюбил бы я зиму,
Да обуза тяжка...
От неё даже дыму
Не уйти в облака.

Эта резанность линий,
Этот грузный полёт,
Этот нищенский синий
И заплаканный лёд!

Но люблю ослабелый
От заоблачных нег -
То сверкающе белый,
То сиреневый снег...

И особенно талый,
Когда, выси открыв,
Он ложится усталый
На скользящий обрыв,

Точно стада в тумане
Непорочные сны -
На томительной грани
Всесожженья весны.

Смычок и струны

Какой тяжелый, темный бред!
Как эти выси мутно-лунны!
Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свете струны!

Кому ж нас надо? Кто зажег
Два желтых лика, два унылых...
И вдруг почувствовал смычок,
Что кто-то взял и кто-то слил их.

"О, как давно! Сквозь эту тьму
Скажи одно: ты та ли, та ли?"
И струны ластились к нему,
Звеня, но, ластясь, трепетали.

"Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? довольно?.."
И скрипка отвечала да,
Но сердцу скрипки было больно.

Смычок все понял, он затих,
А в скрипке эхо все держалось...
И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось.

Но человек не погасил
До утра свеч... И струны пели...
Лишь солнце их нашло без сил
На черном бархате постели.

Если при жизни у Анненского был только узкий кружок читателей, а иным близоруким критикам казалось, что он — поэт для немногих, то судьба его наследия полностью опровергла подобное представление. Уже молодой учитель, сослуживец Анненского по Царскосельской гимназии, преподававший там историю (впоследствии известный ученый) П. П. Митрофанов написал о поэте в конце очерка, специально посвященного ему: «Анненский при жизни не был популярен и не дождался признания, но нет сомнения, что имя его постепенно с распространением истинной культуры дождется у потомства заслуженной славы».

Не могу понять, не знаю…

Не могу понять, не знаю…
Это сон или Верлен?..
Я люблю иль умираю?
Это чары или плен?

Из разбитого фиала
Всюду в мире разлита
Или м_у_ка идеала,
Или м_у_ки красота.

Пусть мечта не угадала,
Та она или не та,
Перед светом идеала,
Пусть мечта не угадала,
Это сон или Верлен?
Это чары или плен?

Но дохнули розы плена
На замолкшие уста,
И под музыку Верлена
Будет петь моя мечта. 

Иннокентий Анненский - “Не могу понять,не знаю”, музыка и исполнение Елены Фроловой

ВИДЕО

Иннокентий Анненский - "Canzone"

Если б вдруг ожила небылица,
На окно я поставлю свечу,
Приходи... Мы не будем делиться,
Всё отдать тебе счастье хочу!

Ты придёшь и на голос печали,
Потому что светла и нежна,
Потому что тебя обещали
Мне когда-то сирень и луна.

Но... бывают такие минуты,
Когда страшно и пусто в груди...
Я тяжёл - и немой и согнутый...
Я хочу быть один... уходи!

Минута

Узорные ткани так зыбки,
Горячая пыль так бела,-
Не надо ни слов, ни улыбки:
Останься такой, как была;

Останься неясной, тоскливой,
Осеннего утра бледней
Под этой поникшею ивой,
На сетчатом фоне теней…

Минута — и ветер, метнувшись,
В узорах развеет листы,
Минута — и сердце, проснувшись,
Увидит, что это — не ты…

Побудь же без слов, без улыбки,
Побудь точно призрак, пока
Узорные тени так зыбки
И белая пыль так чутка…

Иннокентий Анненский – “Минута”, музыка и исполнение Юрия Чулкова

ВИДЕО

Свечку внесли

(из цикла"Трилистники". Трилистник сумеречный)

С тенью тень там так мягко слилась,
Там бывает такая минута,
Что лучами незримыми глаз
Мы уходим друг в друга как будто.

И движеньем спугнуть этот миг
Мы боимся, иль словом нарушить,
Точно ухом кто возле приник,
Заставляя далекое слушать.

Но едва запылает свеча,
Чуткий мир уступает без боя,
Лишь из глаз по наклонам луча
Тени в пламя сбегут голубое.

Песня на стихи Иннокентия Анненского из цикла"Трилистники". Трилистник сумеречный. Свечку внесли. Исполняет трио "Серебряный век". Музыка -М. Кане

ВИДЕО

Поэзия Анненского продолжает привлекать все новых читателей. Она продолжает жить в стихах русских поэтов XX пока. Она осталась живым явлением искусства.

Когда в 1960 году его могилу на Казанском кладбище в городе Пушкине украсило строгое надгробие черного камня, на нем была высечена надпись: «Поэт Иннокентий Федорович Анненский». Эта короткая надпись сказала о том, что в его жизни и деятельности было главным и что сохранилось для будущих поколений.

По материалам статей и сайта: 1, 2, 3, 4

------------------------------
P.S. Некоторые видео в статью вставить не получилось,поэтому я дала на них ссылки. Чтобы посмотреть клип, надо нажать на слово "ВИДЕО"