Две маленьких истории о юношеской любви

С большим культурологическим интересом общаюсь со своими чёрными знакомыми и постоянно получаю от них между делом интереснейший этнографический материал. Да не какие-нибудь орнаменты и национальные блюда, а материал настоящий, актуальный.

Вот вам свежая армянская история. Место действия — город Мартуни, Гегаркуникская область, это рядом с озером Севан.

Ситуация - парень подошёл на улице к девушке и попытался познакомиться. Результат — серьёзные разборки с её братьями, едва не сопроводившиеся поножовщиной. В итоге парень целиком признал свою вину и принёс семье девушки извинения.

Причина для всех в городке понятна и очевидна: к порядочной девушке вот так, один на один, знакомиться не подходят! Потому что это сразу и однозначно свидетельствует о несерьёзности, игривости намерений парня. И, следовательно, задевает репутацию девушки и репутацию всей её семьи. А репутацией семьи всякий нормальный ара очень дорожит.

А если хочешь отношений с порядочной девушкой, то подходи не к ней, а к её родителям и веди с ними переговоры. Разумеется, о свадьбе, об условиях, о приданном, о сроках помолвки, о месте венчания и т.д. И до помолвки, то есть до того, как станут женихом и невестой, постоять или пройтись вместе рядом по улице парень с девушкой не могут — это неприлично!

И ещё деталь, которую я себе прояснил — репутация семьи определяется прежде всего репутацией её женщин, замужних и особенно незамужних. Если мужик повёл себя некрасиво, например, кинул кого-то из односельчан на деньги и т.п., это, конечно, бьёт по чести семьи, но всё же не убивает её полностью. А вот промах женщины в сфере половой морали — это конец доброго имени семьи. Поэтому отцы, мужья и братья следят за своими бабами как за зеницей ока, опекают, ограждают и при необходимости, то есть при посягательствах на женскую честь, искупают кровью обидчика.

Обращаю внимание, это город на 12 тысяч человек. Мне объяснили, что в маленьких далёких деревнях всё ещё строже. Но в общем и целом Мартуни это тоже сельская провинция, оплот традиции и нравственного здоровья нации. Собственно, вся Армения такова, такая же сельская провинция. Кроме Эчмиадзина, Еревана и Гюмри, в этих больших городах всё, конечно, посвободнее.

А я тут какое-то время назад тоже выезжал в сельскую местность, здесь у нас, на Урале. И тоже этнографический материал попутно собирал. Там у людей, с которыми я общался, большая их головная боль обсуждалась. Парни и девчата из одного класса по случаю рождественских праздников затеяли групповой секс, и одна девочка забеременела. И её родители бегали по селу и требовали с семей мальчиков деньги на аборт, и сильно ругались, что никто не хочет раскошелиться. Даже руководству школы пожаловались. У моих гостеприимных хозяев сынок тоже принимал участие, и они сильно боялись, что их платить заставят, хотя их мальчик, как они объяснили, и присоединялся-то так, совсем по малости, за компанию. «Чего наш-то именно, пусть все родители ребят скидываются, тогда мы ещё согласные, - говорили они, - вы как думаете?» Я у них слыву за человека из города, преподавателя университета и вообще грамотного. «А что девчонка-то, - интересуюсь я, - дочка пьяниц, или наоборот активистка-отличница какая?» «Да в том и проблема, - говорят, - что из порядочной семьи… Ну не совсем прям отличница, но так… хорошистка...» «Тогда так полагаю, - отвечаю я им с солидностью просвещённого городского человека, - надо всех парней опросить и точно установить, кто сколько раз отымел хорошистку, и именно в той самой обычной форме, при которой забеременеть можно. И опросить потом ещё всех присутствовавших девочек, чтобы никто из парней не соврал и не преуменьшил, все ведь всё видели. Чтобы всё точно. И после этого денежную сумму на аборт разделить пропорционально тому, кто сколько раз хорошистку попользовал. И пусть школьный математик всё точно по пропорции рассчитает, раз не только всё село, но и школа уже в курсе. Чтобы и всё по-справедливости, и хорошистку с её порядочной семьёй не обидеть». «Интересно, - говорят они, - вы рассудили... А что, а может быть и так… Надо обдумать...»

Увлекательная, скажу я вам, вещь, эта сопоставительная этнография.

И кому в этой ситуации наследовать землю и жить на ней, а кому пора её оставлять, подчистив за собою загаженное место?