Предполётный инструктаж. Часть вторая.

Часть вторая. "Вылет".

… Наше время. В глухой сибирской тайге в семье охотника-промысловика родилась девочка. Анфиса Мохова была единственным ребенком в семье. Легкая форма какого-то наследственного заболевания стала обнаруживаться только к двум – трем годам, и проявлялась отставанием интеллектуального развития. До этого, типичные для этого заболевания, раскосые черты лица, воспринимались как генетическое наследие – предки по отцовой линии были из бурят. Меланья, мать девочки, заприметив неладное, невзлюбила ребенка. Жизнь с мужем у неё не сложилась, супруг хорошо выпивал, был грубоват и частенько поколачивал супругу. В одну из ночей, будучи крепко «навеселе», он и зачал ребенка. Может по этой причине, а может по другой, но девочка не была желанна. Если ранее в Меланье и были какие-то материнские инстинкты, то сейчас они угасли окончательно.

Жили за счет охоты, охотником Мирон был превосходным. Добывал пушнину, шкурки сбывал в заготконторе ближайшего населенного пункта. Мясо в доме всегда было, не голодали. Когда Анфисе исполнилось пять, случилась беда – отца на охоте задрал медведь. Теперь всё легло на плечи жены. Выручало подсобное хозяйство: держали скотину, разводили птицу. Перебираться поближе к людям не думали.

Девочка росла предоставленная самой себе, её мать, видимо в отместку за свою не сложившуюся жизнь, при каждом удобном случае вымещала на ней свою злобу. Рука у Меланьи была тяжелая. Пока был жив муж, делалось это исподволь, а как его не стало – дела пошли хуже некуда. Перенесенная скарлатина дала осложнения на уши, и, ко всему прочему, у девочки ухудшился слух, что Меланью стало раздражать ещё больше. Мучения золушки из известной сказки по сравнению с жизнью Анфисы – были «лёгким хлопаньем по попке». Сварливая мать частенько запускала в дочь скалкой, или тем, что было под рукой. В девять лет девочка обморозила ноги и три дня в лёжку пролежала на печи, пока по дому не стало распространяться зловоние. Развившаяся гангрена нижних конечностей, чуть было не поставила точку в короткой жизни ребенка. Но, видимо, у Бога были свои планы на Анфису. Гостивший на ту пору у них хороший друг отца, повез девочку в районную больницу, откуда её по санавиации перевезли в Тюмень. Полгода шла борьба за жизнь маленького человека. Ампутация обеих стоп – результат этой страшной победы. Мать приехала только один раз – чтобы забрать девочку, одной ей с хозяйством управиться было трудно. Это была единственная причина, почему девочка не попала в детский дом. Анфисе пришлось приспосабливаться к своему новому существованию, ни о каких протезах речь не шла. Она научилась довольно бойко передвигаться на коленях, волоча культяшки по земле. В таком виде она ухаживала за скотиной и птицей. В доме от неё было много грязи, и Меланья поселила её в сенях, лишь на зиму забирая в теплое помещение. Неполноценные детки рано созревают, и расчетливая мать увидела в округлостях Анфисы новую для себя выгоду. Она стала за плату отдавать её на ночь гостившим у неё охотникам. После хорошего «подогрева», моральные принципы не сильно давили на психику последних. Если девочка сопротивлялась, её попросту привязывали к столбу во дворе, и, таким образом пользовали. Умственное отставание «помогло» Анфисе не сойти с ума окончательно. Другого обращения в своей жизни она не видела, поэтому считала такую жизнь «обычной», в порядке вещей. Через год, у неё родился мальчик, на удивление здоровый. Рожала его Анфиса в придорожных лопухах, лишний рот Меланье был не нужен. Она хотела было утопить его как ненужного котенка, но, к удивлению Меланьи, Анфиса горой встала на его защиту. Как безумная тигрица, бросалась она на мать, когда та приближалась к малышу. Обозленная неповиновением, она выселила дочь на улицу и называла её не иначе как «паршивая собачонка». Что, впрочем, не сильно отличалось от действительности. Анфиса с малышом переселились в собачью конуру, потеснив громадного размеров «кавказца». С животными у неё отношения складывались лучше. Еду им мать оставляла так же рядом с конурой. Все издевательства по отношению к себе Анфиса воспринимала совершенно спокойно, но проявляла редкую храбрость и решимость, если пытались обидеть малыша, демонстрируя не свойственную для этой семьи, любовь и заботу. В конце концов, Меланья прекратила нападки, и малыш, подрастая, свободно бегал по двору. Бабка его называла Пашкой, Анфиса не возражала. Слухи о странной семье дошли-таки до районной администрации, и к ним нагрянула проверка. Социальный работник Татьяна была поражена условиями существования Анфисы с ребенком. Поскольку, Меланья не была алкоголичкой, управление образования не посчитало необходимым лишать её материнских прав. Анфисе оформили инвалидность, и Меланья стала получать на неё пенсию. Татьяна близко к сердцу приняла судьбу этой девочки, пытаясь определить её на местожительство в город, считая, что далее оставаться в прежних условиях – смерти подобно. Началась бесконечная тяжба с местными чиновниками. Два года продолжалась волокита, казалось, кто-то сверху препятствует осуществлению благородных планов. Но капля и камень точит, Татьяна объездила все окрестные хутора и поселения, нашла свидетелей сексуального насилия над Анфисой. После чего, районный суд лишил Меланью родительских прав, а Анфиса с Пашкой отправились в интернат. В интернате жизнь у них не заладилась. Дети бывают довольно жестокими. Сами поставленные на грань выживания, они не щадят тех, кто слабее их. Постоянные насмешки и унижения были обычным делом. Заступиться за Моховых было некому. Анфиса не жаловалась, а Пашка был ещё мал. Не обрели они в интернате ту среду любви, которая подпитывала бы их и помогала бы развиваться. Всё это воспитатели рассказывали Татьяне, которая навещала своих подопечных.

Странное создание человек, в одной душе вмещается и Бог и дьявол. То поражает он низменностью своих поступков, то восхищает вселенской любовью и состраданием. Казалось бы, ну, что нашла Татьяна в этих изгоях, мало ли по миру подобных страдальцев? Да только вот проросла дорожка от одной души к другой, и ничего поделать она с этим не смогла. Будто бы век знала Анфису, все закоулки и повороты её души, все её чаяния и желания. Такая вот странная история, рассказать кому – не поверят. Чувствуя свою ответственность перед ними, решила Татьяна идти до конца, чего бы это ни стоило. Она оформила опекунство и приехала в интернат забирать Моховых. Перебирая культяшками по полу, Анфиса "подошла" к Татьяне: "Ты теперь моя мама?", - спросила, посмотрев на неё снизу вверх. И, когда та кивнула головой, уткнулась лицом ей в живот, крепко обняв за ноги. У женщины из глаз потекли слёзы, горло перехватило. "Ты плачешь, тебе плохо?" – Анфиса была встревожена. Татьяна отчаянно замотала головой, найдя в себе силы, еле произнесла, гладя её по голове: "нет, нет, мне хорошо". С этого дня, Анфиса называла её только "моя мама Таня". Окруженная любовью, с течением времени, Анфиса заметно прибавила в развитии. Свою новую маму она боготворила, и старалась во всём ей помогать. Когда Анфисе справили протезы, уговорить её начать ими пользоваться, было почти немыслимым делом. Но, чтобы не огорчать "маму Таню", она пошла на эту "жертву". Период привыкания растянулся на год, в конце которого Анфиса окончательно "встала на ноги". Татьяна старалась почаще хвалить девочку, и окрылённая этим, она была готова даже спать в протезах.

Как-то на Рождество, разбирая подарки, приготовленные для них с Пашкой мамой Таней, Анфиса наткнулась на блестящую фигурку крылатого человека. "Кто это?" – спросила она с интересом. "Это ангел". "Красивый, - Анфиса наморщила лоб, - а где он живет?" Татьяна засмеялась: "Скоро покажу". На следующей неделе она отвела ребят в церковь. На Анфису обстановка храма произвела неизгладимое впечатление. Высокие потолки, настенная роспись, фрески, необычные запахи, множество горящих свечей, в общем, всё, всё, всё воздействовало на неё самым благоприятным образом. Она часто отпрашивалась у мамы Тани в "дом ангела", так она стала называть церковь. Она присутствовала на службах, участвовала в таинствах. Настоятель храма отец Алексей доверял ей несложную церковную работу. Это был её путь к Богу, которого она, наконец, обрела. Видимо, свою чашу Анфиса испила полностью. Дальше её жизнь проходила без особых потрясений. В положенный для каждого человека срок, этот мир покинула мама Таня. Со стороны казалось, что Анфиса никак не может примириться с этим, она стала замкнутой, ушла в себя. Часто вслух начинала заговаривать с несуществующим уже человеком. Окружающим говорила, что видит маму Таню, и та, постоянно с ней разговаривает, рассказывает, что живет в красивом воздушном доме, что смерти бояться не надо. Люди только вздыхали и качали головами.

Через полгода после смерти Татьяны, Анфиса как-то встала после дневного сна и сказала, что видела маму Таню во сне, она сказала, что Анфиса справилась со своей задачей, и её уже все ждут дома. Никто не обратил внимания на эти слова. Вечером Анфиса легла спать и больше не проснулась….

Что касается Пашки, особых проблем с ним не было, закончив школу, пошел он путем, уготованным ему Богом, но это уже не наша история.

первая часть  https://cont.ws/@id60715522/13...