АМЕРИКАНСКИЙ СМРАД. Статья написана ровно 30 лет назад.

"Дух Америки" — это самодовольное, ограниченное, поверхностное, убогое, вырожденческое, антинациональное, коммунистическое начало, которое норовит вместиться в чужое тело, по каким-то причинам почти потерявшее способность к сопротивлению. Это — всемирная духовная чума. Это — формула конца.

"Дух Америки" мы определяем во всем его мнимом многообразии: вечно жующее, жаждущее "хлеба и зрелищ" во все возрастающей степени порождение "мирового города", поглотившего все укоренённое в почве; города, умершего для духа; города, в котором внутренняя жизнь обитателей заменена психическими рефлексами, и обслуживанию этих рефлексов подчинены выродившиеся ' 'литера¬тура" и "искусство". Идеалом и продуктом "духа Америки" стал роботизированный манкурт, бездумное жвачное животное с примитивными реакциями.

К этому "идеалу" сводятся и "дядюшка Скрудж", и "супермен Цукерман" американских фильмов, — всё вывороченное наизнанку, на обозрение порочное убожество "американского образа жизни" с его наглой трусостью, стылым интеллектом и парафиновыми грудями-мышцами .

Напор этого духа велик, но только зомбированность известного рода да бессилие от "игры на чужом поле", добровольно-принудительно выбранном, обеспечивает ему видимость естественной победоносности.

Запад-таки гниёт, и одно из доказательств, тому — гниение прозападной России, большевистской и теперь — необольшевистской. Её шея свёрнута в сторону "Запада" ещё либеральной интеллигенцией и космополитизированней аристократией прошлого века: большевичьё появилось и сидит на нашей шее с той же неизбежностью, с какой в брошенном трупе заводятся черви. Но труп — это не Россия, это ее "прозападность", всегда тлетворная, всегда смертельная для живого русского дерева.

Можно ли с этим бороться? Стоит ли? Достаточно не глотать добровольно бактерии гниения. Для этого довольно небольших усилий и сознания того, что у нас — ЧИСТО, что "дух Америки" — именно гниль.

Воскресить во всей полноте образ Святой Руси пока не удается, и неизвестно, удастся ли. Но он проявляется порой в самых неожиданных формах. Да они и не могут не быть неожиданными — время другое, русские другие, враг сменил кожу и "маршрут вползания". Тут надо прислушаться к здоровому национальному инстинкту и, не ожидая готовых формул, "ловить", фиксировать своё, всячески взращивать-поддерживать это "своё". Помогает делу именно хамство и примитивность, характерные для "духа Америки". Благодаря им он обнаруживает себя раньше, чем ему бы надо. Изъев, переродив многие, если не почти все национально-культурные, религиозные и политические формы, "дух Америки" пытается прельстить Россию во образах то западных, то восточных, то псевдо- и квази-русскнх. Но тут внимательному, предметному, национально чувствующему зрению очевидна поверхностность, едва скрывающая свою бессильную ненависть к России. И ещё: слишком очевидны причинно-следственные связи, логика пунктуального, но неглубокого врага. Эта очевидность — как фосфорицирующий скелет Кощея, контур которого проступает под русским прищуром из-под одежд кришнаитов, костюмов проповедников, из-под бизнесменьего лоска, из-под грив западных ансамблей и фальшиво-радостных рекламных клипов.

Проходит "посткоммунистический" период голого экономизма. Очень быстро поняли, что материальные надежды при власти роботизированных вурдалаков, к тому же подключенных западным "генераторам", не стоят ельцинского пятого пальца. Очень быстро "дух Америки показал свои клыки и в политике, и в экономике.

И вот когда станет окончательно ясно, что в обеих этих сферах разговора не получится, и простодушный Микула Селянинович заведет разговор на другие темы, — он со своей природной мудростью ощутит кромешную чуждость, если не убожество, всего того, что прыгало ему в глаза, рассыпаясь в саморекламе.

Он сомнет "сникерс", плюнет в экран лживого "ящика", сметет движением плеча сладкоголосых клопов-политиков, сабелькой-топориком задвинет в небытие банковского паука-менялу, и станет сознательно обустраиваться: пахать землю и летать в космос, снимать фильмы и добывать золото, варить сталь и писать книги, строить дороги и восстанавливать храмы.

И взглянув новыми глазами на "общечеловеческие ценности" жулья, на права человека-деграданта, на построенные на лжи колонии паразитов, обсевших Россию, на подлючие прибалтийские и иные "независимости", вспомнит русский человек строчки из Чуковского  'Тараканища'':

И не стыдно вам? Не обидно вам?

Вы — зубастые, вы — клыкастые,

А малявочке поклонилися,

А козявочке покорилися!

А пока — русские, составляющие девяносто пять процентов населения Нарвы, покорно боятся изгнания — вместо того чтобы прихлопнуть зарвавшуюся чухонь. Морально для начала...

Завелось — что естественно после десятилетий ожидания повышения нищенских окладов — завелось множество фаталистов ("ничего не изменишь— не стоит и артачиться"), и фарисеев ("не должно мешать промыслу Божию"), и просто... хорьков ("провоцируете?")

Под лежачий камень... "Ящик" никогда не даст примеры волевого сопротивления. Не для того его содержат те, для кого важнее всего подавить волю комплексами, зажать всякую духоподъемность. 

Почему у России и сейчас (а может, сейчас более, чем когда-либо) — особая мировая роль? Может быть, нам это только кажется "по традиции''?

Здесь дело во внутреннем ощущении: даже если и "кажется", то — относительно чего? Для нас этот "мираж" имеет практическую пользу: он способен нас поднять, одухотворить. И потом, разве может с ним "тягаться" какая-нибудь "американская мечта", "Декларация прав человека" или любой из скучных мифов, на которых держится (еле держится) ООН и "мировое сообщество" в целом?

Не сужаем ли мы "фронт борьбы " с "духом Америки", говоря о русском национализме? Кто готов к пониманию его, русского, особого рода национализма, его спасительности, кто готов хоть в какой-то степени если не помочь, то хоть не путаться под ногами пробуждающегося исполина, столь много отдавшего другим, — тот и "расширит" упомянутый фронт. Однако милостей от "младших братьев" нам не надо — их вклад, если он будет, будет никак не милостью, а по меньшей мере возвращением части неоплатного долга, по большей — сознательным участием в отстаивании собственного национального лица. Оно не имеет будущего под властью "духа Америки". Это понимают немногие, но эти немногие есть повсюду в мире. Условно говоря, "чухонь не зарвавшаяся" нам вовсе не враг.

Обратим ли процесс духовной деградации мира? Этот вопрос мучает многих. Но пытались ли противостоять этой деградации хоть в какой-то мере сознательно и дружно? "Мировое сообщество" — предрассудок важнейший, миф подлейший, миф-дубинка, — тем не менее, с ним самоубийственно считаются все, кто позволил себя охмурить, кто забыл о самодостаточности национальных интересов как максимальном органическом целом, чье расширение до размеров "общечеловечески-геополитического" — противоестественно. Региональное, геополитическое может быть только частным. "Братание" континентов всегда идёт в ущерб всем сторонам, в том числе братающимся народам. Это старая масонская байка, оживляемая "мировой закулисой" то в идее Священного Союза, то в Соединенных Штатах Европы, то в Коминтерне, то в ООН, а вот теперь — в "мировом сообществе".

Мулатистый Париж и полунегроидный Нью-Йорк, отуреченный Берлин и "заевреенная" Москва есть лучшие образчики "мирового города", первые кладбища человеческого духа, образ Вавилона, или всемирной клоаки (нужное подчеркнуть — все равно не ошибётесь). Зальет ли гной, растекающийся по лицу земли от этих помоек, последние островки человеческого, а не механического, — вот в чем вопрос. Как не противостоять этому процессу, если вы еще живы? .. Впрочем, есть и стихийное противостояние. И опять же ядро его — в русской стихии. Формализированное - значит предсказуемое. Фундаментализм сегодня можно блокировать, направлять в угодную "мировой закулисе" сторону, предвидеть его действия и реакции, использовать испытанные в прошлом противоядия. Быть может, из-за того, что этот принцип предсказуемости был проигнорирован царским правительством, а позднее, в новых условиях, "сталинскими соколами", — и та, и другая империи рухнули, подточенные точно рассчитанными интригами.

Но теперь наступил интересный момент. Рассчитывали, что на месте России уже будет НИЧТО, а обнаружили — остается еще некое НЕЧТО, которое вновь нужно разгадывать и которое снова "русским духом пахнет".

Не будем же помогать этому разгадыванию, которое имеет цель способствовать доуничтожению русского народа и русской души. Настало время дел, а не слов; немного взаимопонимания, а не политических программ; поэтического, детского, если хотите, чувства-действия, а не схем, выстраиваемых логикой "чистого разума", сфера которого и есть для нас "чужое поле", где Запад всегда выигрывал. Правы те, кто сейчас говорит о спасительности хаоса, о русской непредсказуемости как залоге вероятного конечного успеха.

МЫ БУДЕМ В ОДНОЙ СТАТЬЕ И РУГАТЬ И ХВАЛИТЬ СТАЛИНА И ГИТЛЕРА, РОК-МУЗЫКУ И РУССКУЮ ЛИТЕРАТУРУ, ЧЕСНОЧНЫЙ ЗАПАХ И БОРИСА НИКОЛАЕВИЧА, — и не для того, чтобы "запутать следы", спасаясь от преследований Зверя, а потому, что "нам так любо", потому что таким образом ломаются стереотипы-шоры, фальшивые иерархии пропагандистско-идеологических талмудистов. Свой поймет эту алогичную ломку. Свой почувствует правду, которая залегает глубже внешних событий и оценок, свой простит искренние заблуждения и из них сделает правильные выводы. Свой сразу оценит, способствуете вы приращению русского духа или пытаетесь его умертвить, систематизируя и ковыряясь в душе холодным скальпелем анализа.

Из всего сущего в любой сфере человеческого бытия мы обязаны усваивать только то, что способствует приращению, не смущаясь становиться на РУСОЦЕНТРИСТСКУЮ ТОЧКУ ЗРЕНИЯ — велика вероятность, что она к тому же сегодня и есть наиболее верная.

В то же время бес многопопечительности будет не переставая цепляться и щекотать наши нервы, и тут дай Бог не рассиропиться по поводу американских безработных, грузинских беженцев или голодающих африканцев. Мы не перестанем быть самими собой, перенося свое деятельное сострадание на действительно ближних. Если русские не станут сознавать себя единым организмом — нам не подняться. А. в этом деле главное — сознание нерасторжимости триединого целого: великорусов, малороссов, белорусов (естественно, и казачества как их неотъемлемой части, а уж никак не "отдельного народа", на что толкают наши общие вампиры, нарядив атаманами вчерашних секретарей райкомов).

Если человек не стал еще невозвратной землеройкой, а то и американской штафиркой, он неизбежно станет перед личным выбором: или множить собой моровой "мировой город", внося свой вклад в отравление атмосферы "духом Америки", или стать плечом к плечу с держащим круговую оборону русским народом (вернуться в него, осознать себя в нем) и приблизить на йоту победу жизни над смертью, духа над жвачкой, Христа над Антихристом в образе проамериканского "мирового сообщества".

А. пока...

Встает над землей нашей заря нового дня, дня сто тринадцатой серии "Санта-Барбары", двести третьей серии "Моей второй мамы", пятой серии третьего сериала "Спрута", семьсот пятьдесят девятой серии "Марии" и третьей серии "Пяти девушек в Париже". Над страной в одну шестую часть планеты высится державный Кремль с его параноидально-шизофреническим, алкогольно-дегенеративным содержимым. Над полями и лесами, над широкими морями легким дуновением ветерка разносится смрадный запах заживо гниющих мозгов, по-ленински жизнестойких...