Метрострой

За моим окном домика в деревне всегда наметало огромный, как дирижабль, сугроб. И вот однажды глядя на эту бесполезную гору снега, я понял, что пора... пора строить метро.

Ах, это особенное время! когда за окном минус сорок три, занятие в школе отменили и, по такому случаю, детвору с улицы палкой не выгонишь: снежки, санки, лыжи, все жрут мороженое и страшно рады что в школу не пошли. Маленькие сибиряки антиморозны.

В этот замечательный морозный день решил я вырыть в несуразном сугробе красивые ТОННЕЛИ.

— Сына, ты куда? — спросила мама, когда я надел отцовский тулуп, ватные штаны и валенки.

— Метро строить.

— Какое ещё, нахер, метро?

— От станции "Дом" до станции "Сарай бабы Маши".

Мама посмотрела на меня со значением, а батька сказал:

— Метростроевец хуев. Нет, чтобы снег во дворе почистить, он МЕТРО рыть собрался.

На что мама справедливо заметила примерно следующее:

—Ты бы сам на диване не валялся, а пошёл бы и почистил... Лежишь целыми днями и нихуя не делаешь.

— Я думаю о нашем будущем.

— Ага, конечно. Иди делай свои квадратные сугробы!

— Борща хочу...

Батька всегда из неправильной формы сугроба делал аккуратные кубики и складывал рядом. Мама такое решительно не приветствовала и строго велела не делать во дворе городок из вигвамов.

Они продолжили спорить, а я слинял.

Стоить заметить, что время с трёх часов дня и до пяти вечера я решительно не могу терпеть до сих пор. Это самое унылое время в сутках. И рыть тоннель в данном случае — сказочное развлечение.

На хуторе, где стоял наш дом, по соседству жили только две одинокие бабушки: Евдокия и Мария. Детей на холме кроме меня (толкового парня) и глупой сестры (любимую куклу которой незатейливо звали Лапша) больше не было. Так что помогать некому.

Половину дня стоя на коленях, я ползал по сугробу, рыл, копал и утрамбовывал... Верный пёс Дейзик мне в этом помогал уже тем, что нигде не нагадил. Он вообще, умный пёс был.

Тоннель в итоге оказался прекрасен, как поле из васильков. Но я совершенно замёрз и решил дорыть его на следующий день, потому что морозы всё ещё неистовствовали и занятия в школе вряд ли начнутся.

Лежа вечером на диване с лицом академика наук, в лучших традициях безработного батьки, я почувствовал, что колени мои страшно разболелись. Мама сказала, что застудил.

Я вошкался в кровати от медленно нарастающей ноющей боли весь вечер. Уже ночью мои красные колени так опухли, что ноги практически не сгибались. Такое было ощущение, что в них залили жидкий свинец и он застыл. За ночь я всех заебал со своим нытьем, а к утру уже натурально помирал от страшной боли и выл на люстру.

Все страшно перепугались и решили немедленно депортировать меня в районную поликлинику. Скорую помощь вызвать — телефона нет. Да и когда она приедет в наше дремучее село, тоже вопрос любопытный. Зачем, в конце концов, заставлять врачей лезть три километра по сугробам, если кто-то КОГДА БЛЯТЬ МЕТРО РЫЛ —ЗАСТУДИЛ СЕБЕ КОЛЕНИ, А ТЕПЕРЬ НОЕТ САМ ВИНОВАТ!

Автобус до райцентра отправляется в 7.30. Идти три километра по УЗКОЙ тропинке. Сперва вниз с холма и через застывшую реку, потом на другой холм, где с правой стороны нет снега, потому что горят торфяники, потом по деревне и на остановку, где тарахтит ПАЗик.

Шли мы очень долго, потому что я постоянно падал и плакал. Идти на костылях по узкой тропинке невозможно, потому что костыли тонут в сугробах, которые по пояс. Я страшно устал и хотел утопиться в реке, но она была засыпана снегом и вообще замерзла. Я косился на торфяники...

Батька меня поддерживал и страшно переживал.

— Вот тебе и метро... — говорил он, пытаясь подбодрить. — Я, сынок, кстати, сам однажды принимал участие в строительстве метро Новосибирска. Мы тогда станцию "Площадь Ленина" строили, я плиты возил...

Дошли кое-как и сели в автобус. С учётом того, что ноги не сгибались, мне их чуть не переломали возмущённые пассажиры, расхаживая туда сюда с сумками. Ехать полтора часа. В девять с лишним утра прибыли в райцентр и "метнулись" в поликлинику. С трудом взяли талон, просидели девяносто минут в коридоре, голодные и злые. Наконец, настала моя очередь.

— Что у вас? — спросил врач.

— Кхм.... Да вот... метро строил, колени застудил... — развел руками батька.

— Метро — это монументально! — усмехнулся врач. — Снимай штаны.

Я с трудом стянул толстые ватные штаны.

— Так-так... ну что, ничего страшного! — пощупал мои колени врач и скрылся в смежном кабинете. Вернулся он оттуда с тазиком и совершенно огромным шприцом, которым можно накачать колёса БеЛАЗа.

— Всё просто, — улыбнулся врач, — сейчас мы с помощью этого МИЛОГО шприца выкачаем из коленок вредную жидкость и выльем её в тазик. Хочешь конфетку?

Я бы съел килограмм "Рачков", лишь бы шприц меня вообще ни касался.

— Нет... — сглотнул я.

Больно, на удивление, не было совершенно, зато меня решительно позабавил "кисель", который выкачивали из моих коленей. Когда тазик наполнился и колени приняли нормальную форму, врач отложил шприц.

— Ну вот и всё! Скоро нога снова начнет сгибаться. Но пару дней посиди дома у печки. И больше никакого метро!

Мы с батькой просидели целый день в райцентре в холодном автовокзале, потому что автобус обратно только в шесть часов вечера. Вернулись домой. Я снова кое-как добрался до дому. Мама вся испереживалась.

— Ну что? Что?..

— Нормально всё, — коротко сказал батька. — Поваляется пару дней на диване и можно в школу ходить. Там у него кисель какой то настудился, но всё выкачали и сказали валить по холодку.

— Ну и замечательно! — обрадовалась мама.

Топилась печь, на плите жарилась картошка. Младшая сестра немедленно заиграла в новую игру, выкачивая из коленей своей куклы "кисель" с помощью шариковой ручки.

— У-у-у, Лапша, дура! — хмурилась сестра. — Метро строила и колени застудила... ГОЛОВОЙ ДУМАТЬ НАДА!

Моё (с)