Е.П. Блаватская - Путеводная звезда неизведанного 2. Все, к чему мы стремимся, это посеять на земле чуточку мира в сердцах страждущих, приподнимая край той завесы, которая скрывает от них божественную истину!

"Ученики (лану) закона Алмазного Сердца (магии) помогут друг другу в своих уроках. Грамматик поможет тому, кто ищет душу металлов (химику)", и т. д., и т. д.1

Невежды посмеются, если им сказать, что в оккультных науках алхимик может быть полезен филологу и наоборот. Возможно, они поняли бы это лучше, если уточнить, что этим существительным (грамматик, или филолог) мы обозначаем того, кто занимается изучением универсального языка, или соответствующих символов, хотя лишь члены Эзотерической секции Теософского общества могут понять с достаточной ясностью, что же именно означает термин "филолог" в данном контексте. Все в природе взаимосвязано друг с другом. В абстрактном смысле, теософия — это белый луч, из которого возникают семь цветов солнечного спектра, причем каждое человеческое существо усваивает один из этих лучей сильнее, чем остальные шесть. Отсюда следует, что семь человек, каждый из которых "окрашен" своим особым лучом, могут взаимно помочь друг другу. Имея у себя на службе септенарный пучок лучей, они управляют семью силами природы. Но отсюда также вытекает, что для достижения этой цели выбор таких семи людей, которые должны сформировать группу, должен быть предоставлен эксперту — посвященному в науку оккультных лучей.

________

1 Катехизис гупта видья [эзотерического знания].

Но здесь мы вступает на весьма опасную почву, где сфинкс эзотеризма идет на риск оказаться обвиненным в мистификации. И все же ортодоксальная наука предоставляет доказательство истинности наших слов, и мы находим поддержку в физической и материалистической астрономии. Солнце одно, и его свет освещает каждого; оно греет невежду так же, как и опытного астронома. Что же касается гипотез о нашем светиле, его строении и природе, то имя им — легион. Ни одна из этих гипотез не содержит всей истины и даже не приближается к ней. Часто они являются всего лишь фикцией, вскоре заменяемой другой; именно к научным теориям более чем к чему-то еще приложимы такие строки Малерба:

".. .а роза, как все розы, Живет лишь до утра".1

Каждая из этих теорий, украшает она алтарь науки или нет, может, тем не менее, содержать некий фрагмент истины. Отсортированные, сопоставленные, проанализированные и соединенные воедино, все эти гипотезы могут однажды дать нам некую астрономическую аксиому, природное явление, вместо химер научного разума.

________

1 Франсуа де Малерб: "Утешение обманщицы", 1599 г. — Прим. редактора.

Все это вовсе не означает, что мы считаем "приращением" истины всякую аксиому, признанную академиями. Примерами здесь могут служить эволюция и современная теория Нэсмита — фантасмагорическая трансформация солнечных пятен. Сначала сэр Уильям Гершель видел в них обитателей солнца, прекрасных и гигантских ангелов. Сэр Джон Гершель, сохраняя благоразумное молчание об этих небесных саламандрах, разделил мнение старшего Гершеля, что солнечный шар это не более чем прекрасная метафора, майя, — провозглашая таким образом оккультную аксиому. Солнечные пятна нашли своего Дарвина среди астрономов самого разного уровня. Их с равным успехом принимали за планетарных духов, солнечных человечков, столбы вулканического дыма (зародившегося, вероятно, в мозгах академиков), непроницаемые облака и, наконец, тени в форме листьев ивы (теория ивового листа). В настоящее время бог Соль деградирует. Если послушать людей науки, он окажется ничем иным, как гигантским скоплением углей, все еще раскаленным, но угасающим в очаге нашей маленькой планетарной системы.

То же самое происходит и с теориями, публикуемыми членами Теософского общества, когда их авторы, хотя они и принадлежат к теософскому братству, никогда не изучали истинных эзотерических доктрин. Такие теории никогда не могут быть ничем иным, кроме как просто гипотезами; они лишь окрашены лучом истины, но в остальном погружены в хаос фантазии, а зачастую и бессмыслицы. Тем не менее, выуживая их из общей массы и сравнивая друг с другом, можно с успехом извлекать философскую истину даже из этих идей. Ибо следует хорошо усвоить, что помимо того, что делает обычная наука, теософия исследует обратную сторону любой возможной истины. Она тестирует и анализирует каждый факт, полученный физической наукой, отыскивая самую суть и конечное, оккультное строение в любой космической или физической манифестации, будь она в сфере этики, разума или материи. Одним словом, теософия начинает свое исследование там, где материалисты его заканчивают.

"Значит, то, что вы нам предлагаете — это метафизика?" — вероятно последует возражение. — "Почему же вы не сказали этого сразу?"

Нет; это не метафизика в общепринятом смысле этого слова, хотя она и играет иногда эту роль. Концепции Канта, Лейбница и Шопенгауэра принадлежат к области метафизики, как и теории Герберта Спенсера. И все же при изучении последней не помогут воздыхания о Даме Метафизике, танцующей на бал-маскараде академических наук, украсившей себя фальшивым носом. Метафизические системы Канта и Лейбница — о чем свидетельствуют его монады — намного выше метафизики наших дней, подобно тому, как воздушный шар в облаках выше тыквы на лежащем внизу поле. Тем не менее, этот шар, сколь бы он ни был выше тыквы, все же является слишком искусственным, чтобы служить носителем Истины оккультных наук. Последнюю можно уподобить богине, слишком откровенно декольтированной, чтобы соответствовать вкусам наших скромных, и благопристойных ученых. Метафизика Канта научила ее автора, без малейшей помощи со стороны современных методов или совершенных инструментов, идентичности по строению и сущности между солнцем и планетами; и Кант утверждал это, тогда как даже лучшие астрономы на протяжении первой половины этого века продолжали это отрицать. Но та же самая метафизика не смогла открыть ему истинную природу этой сущности, оказав ему помощь не больше, чем современная физика, несмотря на яркие гипотезы последней.

Таким образом, теософия, или, скорее, оккультные науки, которые она изучает, это нечто большее, чем просто метафизика. Она является, если позволительно использовать здесь удвоение термина, мета-метафизикой, мета-геометрией, и т. д., и т. д., или универсальным трансцендентализмом. Теософия целиком отвергает свидетельство физических органов чувств, если последние не основываются на данных, предоставленных психическим и духовным восприятиями. Даже в случае наиболее высокоразвитого ясновидения и яснослышания, их конечное свидетельство должно быть отвергнуто, если под этими терминами не имеется в виду φωτός Ямвлиха, или экстатическое просветление, αγωγή μαντεία Плотина и Порфирия. То же самое верно и в отношении физических наук; свидетельство разума о земном плане, как и в случае пяти наших чувств, должно получить imprimatur [одобрение, лат.] шестого и седьмого чувств божественного эго, прежде чем этот факт будет принят подлинным оккультистом.

Официальная наука слышит наши слова и — смеется над ними. Мы читаем ее отчеты, мы видим апофеоз мнимого прогресса, ее великие открытия, — многие из которых, еще больше обогащая ограниченное количество тех, кто и без того богат, повергают миллионы бедных в еще более ужасающую нищету, — и предоставляем ее самой себе. Но, понимая, что физические науки ни на шаг не приблизились к познанию подлинной природы первичной материи со времен Анаксимена и ионийской школы, мы смеемся в ответ.

В этом направлении лучшую работу и наиболее ценные научные открытия этого столетия совершил, без сомнения, великий химик сэр Уильям Крукс.1

В его случае замечательное интуитивное постижение оккультной истины оказало ему большую службу, чем все его огромные познания в области физической науки. Совершенно очевидно, что ни научные методы, ни официальная установившаяся практика не оказали ему сколь-либо значительной помощи в его открытии лучистой материи или в исследовании протила, или первичной материи.2

________

1 Член исполнительного совета Лондонской ложи Теософского общества.

2 Гомогенный, недифференцированный элемент, который он называет метаэлементом.

VI

То, что теософы, придерживающиеся ортодоксальной и официальной науки, пытаются совершить в своей собственной области, оккультисты или теософы "внутренней группы" изучают в соответствии с методом эзотерической школы. Если до сих пор этот метод демонстрировал свое превосходство лишь для своих приверженцев, то есть для тех, кто связал себя обетом не раскрывать его, это обстоятельство вовсе не доказывает ничего против него. Не только термины магия и теургия так никогда и не были поняты должным образом, но искажено и само название теософии. Определения, даваемые ей в словарях и энциклопедиях, столь же абсурдны, сколь и гротескны. Уэбстер, например, объясняя значение слова теософия, уверяет своих читателей, что это "прямая связь или общение с Богом и высшими духами"; и, далее, что это "достижение сверхчеловеческого и сверхъестественного знания и сил посредством физических процессов, [?!] а также теургических операций платоников или посредством химических процессов огненных философов". Данная формулировка совершенно бессмысленна. Это все равно, как если бы мы заявили, что можно превратить мозг ненормального человека в мозг человека, подобного Ньютону, и развить в нем гениального математика, проезжая каждый день по пять миль верхом на деревянной лошади.

Теософия — это синоним джнана видьи и брахма видьи1 индусов, а также дзиан трансгималайских адептов, науки истинных раджа-йогов, которая намного доступнее, чем кажется. У этой науки есть много школ на Востоке, но ее ответвления еще более многочисленны, причем каждое из них в конце концов отделилось от родительского ствола —Древней Мудрости — и видоизменило свою форму.

________

1 Значение слова видья можно передать лишь греческим термином гнозис, знание скрытых и духовных вещей; иначе говоря, это знание Брахмы, то есть, Бога, объемлющего всех богов.

Однако, в то время как формы эти варьируются, удаляясь от Света Истины, все более и более с каждым поколением, основа инициирующих истин остается всегда одна и та же. Символы, используемые для выражения одних и тех же идей, могут различаться, но в своем глубинном смысле они всегда выражают одни и те же мысли. Рагон, самый эрудированный масон из всех "вдовьих сынов", говорил то же самое. Существует священный жреческий язык, "язык мистерий", и если не знать его достаточно хорошо, невозможно продвинуться в изучении оккультных наук. Согласно Рагону, "построить или заложить город" означает то же самое, что "основать религию"; таким образом, когда эта фраза встречается у Гомера, она эквивалентна выражению, распределить "сок сомы", в Брахманах. Оно означает "основать эзотерическую школу", а не "религию", как утверждает Рагон. Ошибался ли он? Мы так не думаем. Но так же как теософ, принадлежащий к Эзотерической секции, не в праве разглашать обычному члену Теософского общества то, о чем он дал обет хранить молчание, так и Рагон имел обязательство раскрывать лишь относительные истины своим тринософам. И все же совершенно очевидно, что он проводил, по крайней мере, элементарное изучение ЯЗЫКА МИСТЕРИЙ.

Нас могут спросить: "А как же обучиться этому языку?" Мы отвечаем: изучайте все религии и сравнивайте их друг с другом. Чтобы изучить его тщательно, необходим учитель, гуру, чтобы достичь успеха в одиночку, нужно быть более чем гением; это потребует такого же вдохновения, каким обладал Аммоний Саккас. Поощряемый церковью Климента Александрийского и Афинагора, поддерживаемый учеными людьми синагоги и академии, почитаемый язычниками, "он овладел языком мистерий, проповедуя общее происхождение всех религий и общую веру". Поступая так, он, несомненно, должен был учить согласно древним канонам Гермеса, которые были столь хорошо усвоены Платоном и Пифагором, и из которых они и вывели свои философии. Должны ли мы исходя из этого удивляться, что, обнаруживая в первых же стихах Евангелия от Иоанна те же самые доктрины, которые содержатся в трех вышеупомянутых философских системах, он при любом удобном случае заключал, что великий назорей намеревался возродить возвышенную науку древней Мудрости во всей ее первоначальной целостности? Мы думаем так же, как и Аммоний. Библейские рассказы и истории о богах имеют лишь два возможных объяснения: либо это великие и глубокие аллегории, показывающие универсальные истины, либо же это бесполезные басни, предназначенные лишь для того, чтобы усыплять невежд.

Таким образом, все эти аллегории — как еврейские, так и языческие — содержат истины, которые могут быть поняты лишь тем, кто знает мистический язык древности. Посмотрим, что говорит по этому поводу один из самых знаменитых теософов, убежденный платоник и гебраист, знающий греческий язык и латынь, как свои родные, профессор Александр Уилдер из Нью-Йорка:1

"Коренной идеей неоплатоников было существование Единой и Высшей Сущности. Это был Дьо, или "Господин Небес" арийских народов, идентичный с Ίάω (Иао) халдеев и евреев, Яхве самаритян, Тиу или Туистпо норвежцев, Дану древних племен Британии, Зевс фракийских племен и Юпитер римлян. Это Бытие — (Небытие), Безликое, конечное и бесконечное. От него в процессе эманации произошло все сущее. Возможно, однажды некий здравомыслящий человек сведет вместе все эти системы в единое целое. Названия этих различных божественных представлений зачастую давались без учета их этимологического значения, но главным образом в зависимости оттого или иного мистического смысла, придаваемого числовому значению букв в их орфографии".

Это числовое значение является одной из ветвей "тайного языка", или древнего жреческого языка. Этой науке обучали в "малых мистериях", однако сам язык предназначался только лишь для высших посвященных. Кандидат должен был с честью выйти из суровых испытаний "великих мистерий", прежде чем получить наставления в этом языке. Именно потому Аммоний Саккас, подобно Пифагору, требовал от своих учеников дать клятву никогда не разглашать высшие доктрины никому, за исключением тех, кому уже были переданы предварительные знания, и кто, таким образом, был уже готов к инициации. Другой мудрец, живший тремя веками раньше, поступал со своими учениками так же, объясняя им, что он говорил "притчами" (или метафорически) "для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано ... потому, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют" [От Матфея, 13:11,13].

________

1 Первый вице-президент Теософского общества со дня его основания.

Таким образом, "притчи", используемые Иисусом, были частью "тайного языка", сакральным наречием посвященных. Рим утратил ключ к нему. Отрицая теософию и провозглашая анафему оккультным наукам, он теряет его навсегда.

"Любите друг друга", — говорил великий Учитель тем, кто познавал таинства "Царства Божия". "Проповедуйте альтруизм, сохраняйте единство, взаимопонимание и гармонию в ваших группах, все те, кто пребывает среди неофитов и искателей Единой ИСТИНЫ", — слышим мы от других Учителей. "Без единства, без интеллектуального, а также без эмоционального взаимопонимания, вы ничего не достигнете. Тот, кто сеет раздор, пожнет бурю..."1

_________

1 Поговорка буддистов Сиама.

У нас нет недостатка в ученых каббалистах, больших знатоках Зогара и его многочисленных комментариев, среди наших членов в Европе и особенно в Америке. К чему это привело, и какую пользу принесли они на сей день Обществу, в которое они вступили для работы в нем? Большинство из них вместо того, чтобы объединиться для взаимопомощи, смотрят друг на друга с большим подозрением, всегда готовые высмеять друг друга и втянуться во взаимную критику. Зависть, ревность и в высшей степени прискорбное чувство конкуренции царят в обществе, главной целью которого является братство! "Посмотрите, как любят друг друга эти христиане!" — говорили язычники первых веков об отцах церкви, которые низвергали друг друга во имя Учителя, завещавшего им мир и любовь. Критик и посторонний человек с полным правом может сказать то же самое о теософах. Посмотрите, во что превращаются наши журналы: все они, за исключением нью-йоркского "Пути"; даже "Теософист", старейший из наших ежемесячников, после того, как президент-основатель отбыл пять месяцев тому назад в Японию, направо и налево поливает грязью своих теософских коллег и сотрудников. Чем же мы лучше христиан эпохи первых соборов?

"В единстве сила". — Вот одна из причин нашего бессилия. Мы не призываем публично рыться в грязном белье. Напротив, лучше открыто признать чьи-то недостатки, другими словами, все же порыться в чьем-то грязном белье, чем пачкать белье своих братьев по теософии, как это любят делать некоторые люди. Если же говорить в общем, признаем наши ошибки, отвергнем все, что не является теософским, но пусть это делают сами отдельные члены; это относится к сфере их индивидуальной кармы, и теософские журналы здесь ни при чем.

Тем, кто хочет достигнуть успеха в абстрактной или практической теософии, следует помнить, что разобщенность — это первое условие неудачи. Пусть все трудятся вместе, каждый в соответствии со своим собственным вкусом, в том или ином направлении универсальной науки, который каждый выбирает сам для себя, но непременно с симпатией относясь к своему ближнему. Это будет иметь благотворное влияние даже на рядовых членов, которые не стремятся к философским исследованиям. Если такая группа, сформированная с учетом эзотерических правил, состоит из одних только мистиков; если они, стремясь к истине, помогают друг другу тем светом, который у них, возможно, имеется, мы гарантируем, что каждый член этой группы достигнет большего прогресса в изучении сакральной науки за один год, чем за десять лет индивидуальных занятий. В теософии требуется дух соревнования, а не соперничество и конкуренция; иными словами, тот, кто гордится своим первенством, будет последним. В истинной теософии наименьший становится величайшим.

И все же в Теософском обществе есть больше учеников, одержавших победу, чем принято полагать. Так как, вместо того чтобы пустословить, они занимаются работой и самосовершенствованием. Это наши самые ревностные и преданные теософы. При написании статей они забывают свои имена и подписываются псевдонимами. Некоторые из них в совершенстве владеют тайным языком, и многие из древних книг или манускриптов, не поддающиеся расшифровке нашими учеными или кажущиеся им простым нагромождением небылиц в сравнении с современной наукой, открыты для этих людей.

Эти немногие преданные мужчины и женщины являются колоннами нашего храма. Они одни стойко сражаются против непрерывной разрушительной деятельности наших теософских "термитов".

VII

Мы полагаем, что представили на этих страницах достаточное опровержение некоторых наиболее грубых ошибок, касающихся наших доктрин и убеждений; одной из них является утверждение, что теософы — во всяком случае, основатели Общества — это политеисты или атеисты. Мы не являемся ни теми, ни другими, точно так же, как и истинные гностики, которые, веря в существование планетарных, солнечных и лунных божеств, не возносили к ним никаких молитв и не строили им алтарей. Хотя мы не верим в личного Бога, вне самого человека, являющегося его храмом — как учил этому св. Павел и другие посвященные, — мы верим в безличный и абсолютный ПРИНЦИП,1 который настолько находится за пределами человеческого понимания, что мы считаем просто богохульником и самонадеянным глупцом всякого, кто пытается дать определение этой великой универсальной тайне. Все, что сообщили нам об этом вечном и ни с чем не сравнимом Принципе, — это то, что он не является ни духом, ни материей, ни субстанцией, ни мыслью, но вместилищем всего этого, абсолютным вместилищем. Другими словами, это "Божественное Ничто" Василида, столь слабо понятое даже учеными и опытными аналитиками Musée Guimet (tome XIV),2 которые с иронией определяют этот термин, говоря о нем, как о "Божественном ничто, предопределившем и предвидевшем все вещи, хотя у него нет ни разума, ни воли".

Да, несомненно, и это "Божественное Ничто", идентичное с ведическим Парабрахманом — наиболее философской и самой величественной концепции, — также тождественно с ЭЙН-СОФ еврейских каббалистов. Последний — это тоже "бог, которого нет"; слово "Эйн", означающее небытие или абсолют, ничто или το ουδέν εν Василида, подразумевает, что человеческий разум, будучи ограниченным на этом материальном плане, не может постигнуть что-либо, что есть, но не существует в какой-либо форме. Поскольку идея бытия ограничена чем-то, что существует, либо в субстанции, актуально или потенциально, либо в природе вещей, или лишь в умах, — то, что не может быть воспринято нашими органами чувств или постигнуто нашим разумом, который обуславливает собой все вещи, для нас не существует.

________

1 Эта вера затрагивает лишь тех, кто разделяет взгляд автора этих строк. Каждый член Имеет право верить в то, во что он по желает, и таким образом, он волен в своем выборе. Как говорится повсеместно, Теософское общество — это "Республика Совести".

2 Имеется в виду эссе Амелино, опубликованное в XIV томе Annales du Musée Guimet, Париж, 1887: "Essai sur le gnosticisme égyptien, ses développements et son origine égyptienne", часть II, раздел 2. — Прим. редактора.

"Где же тогда помещаете вы нирвану, о великий архат?" — спрашивает царь у прославленного буддийского аскета, пытаясь узнать у него Благой Закон.

"Нигде, о великий царь!" — был ответ.

"Таким образом, нирваны не существует?.."

"Нирвана есть, но не существует".

То же самое и в случае с Богом, "которого нет" — этот термин возник единственно в результате неудачного буквального истолкования эзотерического выражения: бог не существующий, но сущий. Слово ουδέν, или ούδ-είς, дословно "ничто", означает, что то, о чем говорится, не является ни личностью, ни вещью, но отрицанием того и другого (ουδέν, форма среднего рода, используется как наречие, "нисколько"). Таким образом, το ουδέν εν Василида абсолютно идентично с "Эн или Эйн Соф" каббалистов. В религиозной метафизике евреев Абсолют есть некая абстракция, "без формы или существования", "не имеющая сходство ни с чем иным" (Франк, La Kabbale, стр. 173).1 Следовательно, Бог — это НИЧТО, без имени и без качеств; именно по этой причине он и называется ЭЙН СОФ, ибо слово Эйн означает ничто.

________

1 Адольф Франк: "Каббала, или философия религии евреев", Париж, издание Гашетта, 1843. — Прим. редактора.

Вовсе не от этого неизменного и абсолютного Принципа, являющегося лишь потенциальным бытием, эманировали боги, или активные принципы проявленного мира. Поскольку абсолют не имеет никакого отношения к обусловленному и ограниченному, и не мог бы иметь самой возможности такого отношения, тот, от кого произошли эманации — это "Бог, который говорит" у Василида, т. е., логос, которого Филон называет "вторым Богом" и Творцом форм. "Второй Бог — это Мудрость ЕДИНОГО Бога" (Quaestion. et Solut., кн. II, стр. 62). "Но является ли этот логос, эта Мудрость — некой эманацией?" — последует возражение. — "Ведь заставить что-либо эманировать из НИЧТО — это абсурд!" Не совсем. Во-первых, это "ничто" является таковым, поскольку оно есть абсолют, следовательно — ВСЕ. Далее, этот "второй Бог" является эманацией не в большей степени, чем тень нашего тела, падающая на белую стену, является эманацией этого тела. В любом случае, Бог — это не следствие некой причины или некоего преднамеренного акта, умышленной и сознательной воли. Это просто повторяющееся следствие1 неизменного и вечного закона, за пределами времени и пространства, чьей тенью или отражением является логос, или творческий разум.

________

1 По крайней мере, для того, кто верит в нерушимую последовательность "творений", которую мы называем "днями и ночами" Брамы, или манвантарами и пралайями (растворениями).

"Но эта идея абсурдна!" — можем мы услышать от тех, кто верит в антропоморфного и личного Бога. — "Из этих двоих, из человека и его тени, именно последняя есть ничто, оптическая иллюзия, а человек, ее отбрасывающий, есть разум, сколь бы пассивен он ни был в этом случае!"

Совершенно верно, но это так лишь на нашем плане, где все является иллюзией, где все предстает смещенным, похожим на отражение в зеркале. Кроме того, поскольку царство единственной реальности искажается материей, нереальностью, и так как — с точки зрения абсолютной реальности — вселенная со всеми ее сознательными и разумными существами есть лишь жалкая фантасмагория, из этого следует, что именно эта тень Реальности и наделяется на плане последней разумом и атрибутами, тогда как абсолют — с нашей точки зрения — лишен всех обусловленных качеств в силу самого факта, что он — абсолют. Не нужно быть большим специалистом по восточной метафизике, чтобы понять это; и вовсе нет надобности быть выдающимся палеографом или палеологом, чтобы увидеть, что система Василида — это также и система веданты, сколь бы ни была она искажена автором "Философумен". Это с очевидностью доказывает нам фрагментарный очерк гностических систем, приведенный в этой работе. Только эзотерическая доктрина может объяснить все непостижимое и хаотическое в неправильно истолкованной системе Василида, в том виде, в каком она была передана нам отцами церкви — этими гонителями всяческих ересей. Pater innatus [Отец проявленный, лат.], или нерожденный Бог, Великий Архон (Άρχων), два Демиурга, и даже триста шестьдесят пять небес — число, содержащееся в имени Абраксаса, их правителя, — все они заимствованы из индийских систем. Но все это отвергается в наш век пессимизма, где всякая вещь, и даже сама жизнь, улетучивается как дым, где абстрактное — а ничто более не вечно — не интересует никого, кроме очень редких эксцентриков, где человек умирает, так ни разу и не оказавшись лицом к лицу со своей душой, как бы уносимый прочь водоворотом земных и эгоистических деяний.

Однако, кроме метафизики, всякий, кто вступает в Теософское общество, может найти там науку и занятие по своему вкусу. Астроном может сделать больше научных открытий, изучая аллегории и символы в древних санскритских книгах, относящиеся к каждой звезде,1 чем он смог бы сделать с помощью одних лишь Академий. Обладающий достаточной интуицией врач мог бы больше узнать из работ Чараки,2 переведенных на арабский в VIII веке, или из пыльных манускриптов Адьярской библиотеки, сочинений, так же неправильно трактуемых, как и все остальное, чем из книг по современной физиологии. Теософ, склонный к медицине, или искусству исцеления, много потеряет, если не обратится к легендам и символам, связанным с Асклепием, или Эскулапом. Ибо, подобно древнему Гиппократу, советующемуся со стелой в ротонде Эпидавра (прозванного Фолосом) в Косе,3 он найдет там рецепты лекарств, неизвестные современной фармакопее.4 И тогда, вместо того, чтобы убивать, он сможет исцелять.

________

1 Каждый из 333.000.000 богов и богинь, составляющих индийский пантеон, представлен звездой. Поскольку количество звезд и созвездий, известное астрономам, не достигает этого числа, можно предположить, что древним индусам было известно больше звезд, чем современным.

2 Чарака был врачом ведической эпохи. Легенда изображает его воплощением змея Вишну, носящего имя Шеша и правящего в Патале (нижних сферах).

3 Страбон, "География", XIV, ii, 19. См. также: Павсаний, "Описание местности" (Путевые заметки), II, xxvii, 2-3.

4 Известно, что все исцелившиеся в асклепейе, оставляли в этом храме свои ex voto [по обету, лат., изображения из золота и серебра исцеленных членов тела]; и что они высекли на стеле название своих болезней и благотворных лекарств. Впоследствии огромное количество таких ex voto были извлечены из-под земли в Акрополе. См. Поль Жирард, "L'Asclepeion d'Athènes", Париж, издание Торина, 1882.

Позволим себе в сотый раз повториться: Истина — одна! Когда она предстает не во всех своих аспектах, но в соответствии с тысячей и одним мнением ее приверженцев, она перестает быть божественной ИСТИНОЙ, но становится всего лишь эхом человеческих голосов. Где же можно искать ее и найти в наиболее целостном виде? У христианских каббалистов или современных европейских оккультистов? У нынешних спиритистов или первоначальных спиритуалистов?

— Во Франции, — рассказывал как-то один из наших друзей, — так много каббалистов, так много систем. У нас все они претендуют на то, что они христиане. Некоторые из них настолько преданы Папе, что только и мечтают о том времени, когда он наденет на себя вселенскую корону, корону понтифика-кесаря. Другие настроены против папства, но за Христа, не исторического, но созданного их собственным воображением Христа, выступающего против Кесаря, играющего в политику, и т. д., и т. д. Каждый каббалист верит в то, что он открыл утерянную истину. Именно его собственная наука есть вечная истина, а наука остальных — это просто мираж... И он всегда готов защищать и отстаивать своим пером свою собственную науку...

— Но каббалисты-иудеи, — спросила я его, — они тоже за Христа?

— О да, они за своего Мессию! Это просто вопрос времени!

Совершенно верно, в бесконечности не может быть анахронизмов. Однако, поскольку все эти три различных метода или системы, все эти противоречащие друг другу доктрины не могут одновременно содержать подлинную Истину, я не понимаю, каким образом господа французские каббалисты могут заявлять о своем знании оккультных наук. У них есть "Каббала" Моше де Леона,1 составленная им в XIII веке; но его Зогар, по сравнению с халдейской Книгой Чисел, представляет собой творение рабби Симона бен Йохаи не в большей мере, чем Пэмандр греческих христиан — реальную книгу египетского Тота. Та легкость, с которой каббала фон Розенрота и его средневековые латинские рукописные тексты — прочитанные в соответствии с системой Нотарикона — превращаются в христианские тринитарные тексты, напоминает сказочную историю. Совместная "Благая Каббала" маркиза де Мирвиля и его друга, крещеного еврея шевалье Драха, стала катехизисом римской церкви. Пусть этим удовлетворяются сами господа каббалисты; мы же предпочитаем халдейскую каббалу, Книгу Чисел, Тот, кто удовлетворяется мертвой буквой, самодовольно щеголяет в мантии таннаим (древних посвященных Израиля); в глазах опытного оккультиста он всего лишь волк, нарядившийся в бабушкин ночной колпак, как в истории о Красной Шапочке. Но этому волку не проглотить оккультиста, как он проглотил Красную Шапочку — символ профана, жаждущего мистицизма, павшего жертвой его зубов. Наоборот, это волк погибнет, попав в свою собственную западню...

________

1 Именно он составил Зогар Симона бен Йохаи, оригиналы которого более ранних времен были утрачены; было бы ошибкой обвинять его в изобретении того, что он написал. Он сделал сборник из всего того, что смог найти, но добавил, исходя из собственных знаний, те фрагменты, которые отсутствовали, прибегая к помощи христианских гностиков Халдеи и Сирии.

Как и в Библии, в каббалистических книгах есть своя мертвая буква, свое экзотерическое значение и их истинный, или эзотерический, смысл. Ключ к истинному символизму, даже ключ к индусским системам, находится в данный момент за гигантскими пиками Гималаев. Никакой другой ключ не может открыть те склепы, в которых на долгие тысячелетия были погребены все интеллектуальные сокровища, положенные туда первоначальными носителями божественной Мудрости. Но великий цикл, первый в Калиюге, подошел к своему концу; быть может, не за горами день воскресения всего, что умерло. Великий шведский провидец Эммануэль Сведенборг сказал: "Ищите потерянное слово среди иерофантов, в великой Татарии и Тибете".

Каковы бы ни были видимые внешние проявления, направленные против Теософского общества; какова бы ни была его непопулярность среди тех, кто в ужасе отшатывается от всего, что кажется им неким новшеством, несомненно, тем не менее, одно. То, что вы, господа оппоненты, принимаете за изобретение XIX века, старо, как мир. Наше Общество — это древо Братства, выросшее из зерна, брошенного в землю ангелом Сострадания и Справедливости в день, когда первый человек Каин убил первого человека Авеля. В течение долгих веков порабощения женщин и страданий бедняков это зерно орошали горькие слезы, текущие из глаз слабых и угнетенных. Добрые руки пересаживали его из одного уголка земли в другой, в различные климатические условия и эпохи, удаленные друг от друга. "Не делай другим то, что ты не хочешь, чтобы другие сделали тебе", — говорил Конфуций своим ученикам. "Любите друг друга, любите все живые существа", — заповедовал Гаутама Будда своим архатам. "Любите друг друга", — повторились, как верное эхо, эти слова на улицах Иерусалима. Именно христианским народам принадлежит честь руководствоваться этой возвышенной заповедью своего Учителя во всей ее парадоксальности! Калигула, язычник, желал, чтобы у человечества была лишь одна голова, чтобы он смог отсечь ее одним ударом. Христианские силы взяли на вооружение это желание, которое до тех пор оставалось теоретическим, изыскивая и, в конце концов, найдя способы воплотить его на практике. Пусть им по этой причине каждый второй готов перерезать горло и пусть уничтожат за один день войны больше их людей, чем убивали кесари за целый год. Пусть истребляют целые их деревни и провинции за название их парадоксальной религии, и пусть погибнут от меча те, кто убивал мечом. Что нам до этого?

Теософы бессильны помешать им. Это так. Но в наших силах сохранить как можно больше уцелевших. Они составляют ядро истинного Братства, и от них зависит, смогут ли они сделать из своего Общества ковчег, предназначенный для того, чтобы в не столь уж далеком будущем переправить человечество нового цикла через безбрежные грязные воды потопа безнадежного материализма. Эти воды все поднимаются и в настоящее время затопили все цивилизованные страны. Позволим ли мы добру погибнуть от зла, убоявшись криков и насмешек со стороны последнего в адрес Теософского общества, либо в наш собственный? Будем ли мы смотреть, как они погибают один за другим, то от усталости, то в напрасных поисках лучей солнечного света, светящего для всех, но не дающего им никакого средства к спасению? Никогда!

Вполне может быть, что прекрасная утопия, филантропическая греза, в которой осуществляется тройная желанная цель Теософского общества, все еще далека: полная и совершенная свобода человеческой совести, гарантированная для всех; братство между богатым и бедным; и равенство между аристократом и плебеем, признанное как в теории, так и на практике, — пока это лишь воздушные замки, и тому есть причины. Все это может произойти естественно и произвольно, с обоюдного согласия; однако еще не пришло то время, когда лев и ягненок могли бы лечь рядом друг с другом. Великая реформа должна произойти без социального взрыва, не пролив ни единой капли крови; единственно во имя той аксиоматической истины восточной философии, которая показывает нам, что огромная разница судеб, социального положения и интеллектуальных способностей вызвана всего лишь следствиями личной кармы каждого человеческого существа. Мы пожинаем лишь то, что посеяли. Если физическая индивидуальность одного человека отличается от таковой любого другого человека, то нематериальная сущность в нем, или его бессмертная индивидуальность, исходит от той же самой божественной сущности, что и у его ближнего. Тот, кто действительно проникся философской истиной о том, что любое эго начинается и заканчивается в нераздельном ВСЕМ, не может любить своего ближнего меньше, чем самого себя. Но до тех пор, пока это не станет религиозной истиной, никакая подобная реформа невозможна. Эгоистическое изречение о том, что "милосердие начинается с дома", или другое, которое гласит, что "каждый за себя, а Бог за всех", всегда будут вынуждать "высшие" и христианские расы противиться практическому исполнению прекрасного языческого изречения: "Каждый бедняк —сын богача", и даже в еще большей степени тому, в котором говорится: "Сначала накорми голодного, а потом, что останется, съешь сам".

Но наступит время, когда эта "варварская" мудрость низших рас будет справедливо оценена по достоинству. А пока все, к чему мы стремимся, это посеять на земле чуточку мира в сердцах страждущих, приподнимая перед ними край той завесы, которая скрывает от них божественную истину. Пусть сильные покажут дорогу слабым и помогут им вскарабкаться по крутому склону бытия. Пусть обратят они свой взор на свет Путеводной Звезды, сияющей над горизонтом позади таинственного и неисследованного моря теософских наук, подобно новой Вифлеемской звезде, и пусть обездоленный в этой жизни обретет надежду...