В конце пятого класса в нашей школе поменялся учитель рисования.
Если быть точнее, то направленная в Лескен по распределению учительница сбежала с молодым кабардинцем, поэтому директору школы ничего не оставалось, как уговорить местного художника-самородка Ахсара поработать учителем.
Надо сказать, что рисовал я плохо.
Наш новый учитель только и делал, что пытался меня научить разным тонкостям изобразительного искусства, но всякий раз разочаровывался, потому как то, что я рисовал, смотрелось всегда чудовищно.
Так как Ахсар с большим уважением относился к моим родителям и не хотел портить плохой оценкой журнал, где по остальным предметам я был круглым отличником, он предложил нарисовать, конечно же, под его руководством, картину «Олег Кошевой останавливает обезумевших от страха коней».
Чтобы было легче работать над произведением, учитель набросал карандашом всю композицию и мне оставалось лишь аккуратно собрать все линии воедино и добавить цвета.
Я несколько вечеров мучился над лицом Кошевого и мордами коней.
Я размышлял следующим образом: раз кони обезумели, то морды у них должны соответствовать состоянию, а у Олега лицо так же должно быть перекошенным от страха.
С конями я вопрос решил так: раздуть им ноздри, гипертрофировать морды и нарисовать выразительные глаза.
С глазами я промучился дольше всего.
Дело в том, что лошадиные глаза никак не передавали степень переживания животных, поэтому я нарисовал коням полные ужаса человеческие глаза.
Лицо же Кошевого получилось страшным не столько благодаря моему таланту, а, скорее, вопреки.
Когда я показал эскиз рисунка своему лучшему другу и попросил его честно сказать, испытывает ли он ужас, глядя на мою картину, тот уверенно ответил, что испытывает очень сильный страх.
Ещё через пару дней картина была готова, и я с гордостью вручил её учителю.
Учитель долго смотрел на произведение и периодически вздрагивал.
Затем он подошёл ко мне, погладил по голове и по-отечески сказал:
- Ничего, ничего, мой мальчик! Я слышал, что ты хорошо разбираешься в математике...
Тем же вечером Ахсар зашёл к нам домой.
Когда они уже с отцом выпили тост за наши семьи, учитель вытащил из своей сумки мой рисунок и со словами:
- Я думаю, что он должен остаться у вас, - передал его моей маме.
Мама несколько секунд смотрела на рисунок, затем прыснула, согнулась и почти минуту смеялась со слезами на глазах.
Отец повертел моё произведение и задумчиво покачал головой:
- Ну, Ахсар, мальчик явно тяготеет к точным наукам. Ты уж не обессудь, - после чего выпил не чокаясь и передал рисунок бабушке.
Бабушка не сразу оценила масштаб гения своего внука, но, подойдя ближе к свету люстры, в ужасе воскликнула:
- Аллах, Аллах! - после чего прочитала какую-то молитву на арабском, в которой, как мне показалось, умоляла Всевышнего простить меня за изображение на бумаге мерзкого шайтана и его приспешников.
Ещё через секунду бабушка смяла рисунок, открыла дверцу нашей дровяной печи и бросила его в пылающий огонь.
Ахсар поставил мне тогда пятёрку, но ни разу больше не предлагал рисовать одушевлённые предметы.
Откровенно признаться, я и сам тогда понял, что гуманитарий из меня хреновый, поэтому решил всецело посвятить себя точным наукам.
О чём теперь ни разу не жалею.
Оценили 65 человек
90 кармы