Украина — не Хорватия

Инициатива Владимира Путина о внесении на рассмотрение Совета Безопасности ООН резолюции о миротворческой миссии на Украине являлась упреждающим ударом.

Киев три года говорит о «хорватском сценарии» для Донбасса, имея в виду операцию «Буря», проведённую в 4-9 августа 1995 года совместно армией Хорватии и 5-м корпусом армии Боснии и Герцеговины. В результате операции была ликвидирована Сербская Крайна. Одним из элементов украинского аналога хорватской операции было введение в зону конфликта миротворцев. По версии Украины они должны были взять под контроль российско-украинскую границу, а также стратегические пункты на территории ДНР/ЛНР. Проговаривалась также идея сдачи армией Донбасса тяжёлого вооружения под охрану миротворцев.

Понятно, что Киев, будучи не в состоянии победить ДНР/ЛНР на поле боя, пытался таким образом получить победу под прикрытием, а во многом и руками миротворцев.

Внесение Россией резолюции о миротворческом контингенте в Совбез ставит Украину перед тяжёлым выбором: либо голосовать против резолюции, которая предполагает размещение миротворцев не на границе, а на линии разграничения между армией ДНР/ЛНР и украинскими войсками, либо принять российский вариант миротворческой миссии, да ещё и вступить ради этого в прямые переговоры с ДНР/ЛНР, признав, таким образом, факт гражданской войны.

Украинский миротворческий сценарий оказался частично блокированным. Частично, потому, что в Хорватии миротворцы как раз находились на линии разграничения между хорватской армией и армией Сербской Крайны. Несколько человек из состава контингента было убито и ранено, когда в 5 утра 4 августа хорватская армия захватила миротворческие посты. Учитывая, что хорваты предупредили миротворцев об операции «Буря» за три часа до её начала, это означает, что те не бросили линию разграничения и оказывали сопротивление, то есть выполнили свой долг. Более того, миротворцы, получив предупреждение хорватов, в свою очередь предупредили сербов. Миротворческий контингент составляли военнослужащие Дании, Чехии и Непала, так что нельзя сказать, что его поставляли какие-то особо дружественные сербам страны.

Так что, как видим, если армия готова к войне и имеет реальное превосходство, миротворцы помешать операции не могут. Напомню, что грузинскую операцию в Северной Осетии прервали не миротворцы (контингент был блокирован в базе и без поддержки извне был бы рано или поздно уничтожен), а российская регулярная армия. В начале Шестидневной войны войска ООН были выведены с линии прекращения огня по требованию Египта. Голландский миротворческий контингент не смог предотвратить резню мусульман в Сребренице.

В общем, миротворцы, независимо от того, исполняют ли они свой долг до конца или трусливо бегут, не могут являться надёжным щитом. Не случайно для их введения требуется согласие обеих сторон конфликта и, соответственно, предоставление ими гарантий безопасности контингента. Если одна из сторон прекращает сотрудничество с миссией, то принудить её к конструктиву может только реальная военная сила.

Поэтому, если бы Киев действительно располагал возможностью самостоятельного подавления Донбасса, он бы согласился и на миротворческий контингент на линии разграничения, и вообще мог бы обойтись без миротворцев. Те требования, которые украинская власть предъявляет к миротворческому контингенту свидетельствуют о том, что она боится двух вещей.
Во-первых, требование занятия миротворцами стратегических точек по всему Донбассу, и, желательно, изъятия у армии ДНР/ЛНР тяжёлого вооружения и техники, свидетельствует о том, что Украина надеется только на победу над безоружными. Если техника и оружие остаются в руках армии Донбасса, украинская операция не проходит.

Во-вторых, требования контроля миротворцами границы с Россией свидетельствует о том, что Киев боится появления «отпускников» и добровольцев.

По сути украинский аналог хорватской «Бури» имеет мало общего с первоисточником. Хорваты провели военную операцию, против многократно уступавшего численно, но технически оснащённого даже несколько лучше, чем хорватская армия противника. Линия сербской обороны не была взломана в ходе тяжёлых боёв 4 августа и рухнула только после того, как вечером президент Сербской Крайны отдал приказ об эвакуации мирного населения. Солдаты начали массово оставлять позиции для помощи семьям, в результате чего и наступил коллапс обороны, а армия эвакуировалась вместе с гражданскими, ведя исключительно арьергардные бои.

Украинцы желают, чтобы ДНР/ЛНР сами им сдались. Именно сами, поскольку только вооружённые люди принимают решение о разоружении, независимо от резолюций ООН и мнения посредников в переговорах. Требование Украины, чтобы Россия обеспечила выполнение Донбассом минских соглашений, хоть формально и поддерживается Западом, совершенно нереалистично. По сути Киев требует, чтобы Москва отправила свою армию, разоружить повстанцев. Иначе, как добиться их капитуляции?

Это нереалистично само по себе. Не факт, что поступи такой приказ от политического руководства армия его выполнит. В любом случае, подобные действия (или даже намерения) вызвали бы глубочайший политический кризис в России, что явно не входит в планы руководства страны. Не случайно именно такие намерения (сдать Донбасс) регулярно пытаются приписать Путину российские оппозиционные пропагандисты. Их заказчики прекрасно понимают, что единственное, что может пошатнуть позиции российского президента — сомнение в последовательности поддержки Донбасса. Вот они и пытаются вызвать смятение умов.

Понятно, что политический кризис в России резко ослабил бы её международные позиции, перечеркнул бы все достижения последнего десятилетия и вот тогда появилось бы больше шансов на подавление сопротивления в Донбассе, которому Россия не смогла бы оказывать поддержку в полном объёме.

Впрочем, не факт, что Украина и тогда бы его подавила. Её армия, несмотря на рассказы тех же пропагандистов, как она нарастила мускулы за последние три года, по факту разложена, значительная часть бронетехники и артиллерии потеряна, тыл ненадёжен — региональные бароны сами не прочь завести если не «народные республики», то как минимум «автономные области». Но стремятся всё же к полному суверенитету, чтобы оставить центру долги, а в свою пользу изъять активы. В самом Киеве идёт упорная борьба бульдогов под ковром. Приз — президентское кресло.

Поэтому не случайно все планы Киева сводятся к добровольной капитуляции Донбасса, которую должен кто-то Украине обеспечить. Хоть первый президент Хорватии Франьо Туджман и называл Украину «советской Хорватией». Хоть хорваты возвели в национальные герои гитлеровских союзников усташей, так же как украинцы гитлеровских союзников бандеровцев. Хоть националистический режим Хорватии, существовавший в 90-е, имеет много общего с националистическим режимом Украины, установившимся в 2014 году, но есть одна принципиальная разница. Хорваты действительно строили государство. Пусть проект и был уродливым и базировался на недостойных примерах и принципах, но речь шла о создании регулярной государственности.

В свою очередь Украина, получившая, в отличие от Хорватии, вместе с независимостью, за которую не боролась все необходимые государственные структуры и институты, включая миллионную армию, сосредоточилась на копировании символов, которые прикрывали разворовывание страны.

Коррупция действительно есть везде. Где-то с ней борются более успешно, где-то менее, но победить ещё не удавалось никому. Только на Украине (если не считать отдельные страны Африки) коррупция стала системообразующим признаком государства. То есть украинское государство было построено на коррупции, жило коррупцией и ради коррупции.

Министр финансов воровал из финансовых потоков, министр топлива и энергетики наживался на газовых схемах. Соответственно министр обороны и его генералы на разворовывании армии. Причём это была не побочная, а единственная их деятельность. Под коррупционную систему писались законы и издавались указы. Под неё же проводились так называемые реформы. Именно поэтому из года в год, независимо от экономических показателей, украинское государство и большинство его граждан становились беднее и беднее.

Украинское государство было крайне слабым и неэффективным с точки зрения выполнения именно функций государства. К выполнению коррупционной функции оно было приспособлено идеально. Фактически свержение Януковича знаменовало конец пригодного для разворовывания государственного ресурса. Во многом оно им было вызвано. Конец государственного ресурса привёл к переделу украденного, когда активы стали забирать уже не у абстрактного народа, а у конкретных владельцев. Поскольку же наибольшие возможности для такого передела давала президентская власть, олигархат и объединился против Януковича.

С этой точки зрения, фигура Порошенко идеально соответствует украинской системе власти. Если его предшественники в свободное от воровства время хотя бы занимались политикой, имели какие-то взгляды на пути развития Украины, то Пётр Алексеевич свёл свою политическую функцию к имитационным мероприятиям, всецело отдавшись главному делу — воровству. Ели при прежних президентах существовала группа олигархов, то Порошенко по сути остался единственным олигархом в стране. Богатые люди ещё остались, хоть их и мало и состояния их быстро сокращаются, но из богатых людей, способных определять курс власти (каковые, собственно, и называются олигархами) остался один Порошенко.

Имитационное государство с имитационными структурами, имитационным президентом, ведущее имитационную войну и операцию «Буря» может провести исключительно имитационно. Поэтому на Украине о хорватском сценарии для Донбасса очень много говорят, но так и не собрались его реализовать. Всё, что не касается единственно важной, коррупционной, функции украинского государства для Украины, по мнению её «патриотов», должны сделать другие.

Ростислав Ищенко