Питание в походе. Рассказывая о невозможности монгольского нашествия, адепты так называемой "альтернативной истории" очень любят козырять перед таинственными "официальными историками" вопросами снабжения. Мол, никак не могла огромная монгольская армия дойти до Руси, а тем более вести боевые действия, так как централизованного снабжения не существовало и почему-то при этом любят ссылаться на отсутствие железных дорог, как-то забывая, что до XIX в. железных дорого вообще не было, а кавалерия существовала. При этом альтернативщики начинают считать тонны зерна, мяса, фуража и подвод для перевозки продовольствия. И действительно получаются весьма солидные цифры, которые внушают доверие к альтернативщикам. Но это только на первый взгляд. Подсчет зерна и т. д. был бы верен. Если речь шла об армии оседлого народа, занимающегося сельским хозяйством. Однако в случае с монголами мы имеем с народами совсем иной цивилизации, основанной на совершенно ином экономическом укладе – кочевом скотоводстве. И здесь питание кочевника в корне отличается от питания крестьянина или горожанина оседлой цивилизации.
Основу питания кочевника составляют молочные продукты, так мясо заготавливается на зиму, без запасов которого кочевников ждёт голодная смерть. Скот же забивается только осенью. Весной и летом животные нагуливают жир, за счёт которого они переживут зиму, поэтому в это время животных не трогают. Мясо в это время добывается только охотой. Например, монголы до сих пор с удовольствием охотятся на сусликов табарганов. Отсутствие продуктов земледелия (за исключением собирательства дикорастущих злаков и съедобных кореньев) и кочевой образ жизни, когда обилие молока и постоянные переходы на новые кочевья, за века у всех кочевых народов появился одинаковый набор продуктов – высококалорийных и удобных при транспортировке, а так же пригодных для длительного хранения. Так как свежее молоко хранить негде, то всё молоко у кочевников уходит в переработку. В первую очередь кисломолочные напитки айран и кумыс. Монголы из молока делают два вида сушеного творога, который составляет основу зимних запасов – хурууд (или аруул) и грут, которые весьма питательные. Так же монголы вялят на зиму мясо – борц, из которого готовят похлёбку. Эти продукты заменяют монголам полуфабрикаты и консервы одновременно.
Плано Карпини в "Истории монгалов, именуемых нами татарами" описывает питание монголов так: "Кобылье молоко, если оно у них есть, они пьют в огромном количестве, пьют также овечье, коровье и верблюжье молоко. Вина, пива и меду у них нет, если этого им не пришлют и не подарят другие народы. Зимою у них нет даже и кобыльего молока, если они небогаты. Они также варят просо с водою, размельчая его настолько, что могут не есть, а пить. И каждый из них пьет поутру чашу или две, и днем они больше ничего не едят, а вечером каждому дается немного мяса, и они пьют мясную похлебку. Летом же, имея тогда достаточно кобыльего молока, они редко едят мясо, если им случайно не подарят его, или они не поймают на охоте какого-нибудь зверя или птицу." (гл. IV, § III, 3).
Подтверждает слова Карпини китайский чиновник, в 1220 г. побывавший у монголов и составивший отчет, известный как "Мэн-да бэй-лу": "У татар земли изобилуют водой и травой и благоприятны для овец и лошадей. Это является [их] средством к существованию. Для утоления голода и жажды [они] пьют только кобылье молоко. Обычно молока от одной кобылы достаточно для насыщения трех человек. Дома или вне дома [татары] пьют лишь кобылье молоко или режут овцу на продовольствие". И добавляет: "За последнее время [татары] захватывают людей Срединного государства и превращают [их] в рабов, [которые] бывают сыты, только [если] едят хлеб. Поэтому [татары] стали захватывать рис и пшеницу, и [теперь] в лагерях также варят кашицу и едят. В их государстве также в двух-трех местах родится клейкое черное просо. Они варят и из него кашицу".
"К хлебу они испытывают отвращение и употребляют в пищу без разбора мясо чистых и нечистых животных и пьют кислое молоко с конской кровью", - пишет о монголах Фома Сплитский в "Истории архиепископов Солоны и Сплита".
Некий венгерский епископ в послании, вошедшем в "Великую хронику" Матфея Парижского утверждает: "Я спросил, разделяют ли они пищу [на чистую и нечистую]; они сказали, что нет; ведь едят они лягушек, собак и змей и все [прочее] без разбора… Они пьют кобылье молоко и сильно пьянеют".
Армянский летописец Киракос Гандзакеци в "Краткой истории" так описывает монголов: "Когда бывает, что поесть, они едят часто и жадно и пьют, а когда нет ничего, терпеливо переносят [голод]. Питаются всеми животными без разбора — чистыми и нечистыми, предпочитают же всему конину, которую делят на части и варят либо жарят без соли, затем крошат на мелкие куски и едят, макая в соленую воду. Одни едят, сидя, подобно верблюдам, на коленях, а другие — просто сидя. Одну и ту же пищу подают как господам, так и слугам. Перед тем как пить кумыс или вино, кто-нибудь из них берет большой сосуд в одну руку, в другой держит малую чашу, которой черпает из большой, затем разбрызгивает сначала к небу, потом [в сторону] востока, севера и юга".
Сообщения о нечистых животных может вызвать недоумение, но Гильом де Рубрук разъясняет, что именно имелось в виду – павшие зимой животные. Многие животные не переносили зимние холода и погибали. В этом случае монголу только остается, что побыстрее убрать павшее животное из стада, так как оно вызывает у остальных животных сильный стресс и ослабляет их способность к выживанию. Если животное погибло не от болезни, то его употребляли в пищу. Рубрук так описывает питание монголов, в том числе вяленое мясо – борц и кумыс:
"Об их пище и съестных припасах знайте, что они едят без разбора всякую свою падаль, а среди столь большого количества скота и стад, вполне понятно, умирает много животных.
Однако летом, пока у них тянется кумыс, то есть кобылье молоко, они не заботятся о другой пище. Поэтому, если тогда доведется умереть у них быку и лошади, они сушат мясо, разрезывая его на тонкие куски и вешая на солнце и на ветер, и эти куски тотчас сохнут без соли и не распространяя никакой вони. Из кишок лошадей Они делают колбасы, лучшие, чем из свинины, и едят их свежими. Остальное мясо сохраняют на зиму. Из шкур быков они делают большие бурдюки, которые удивительно высушивают на дыму. Из задней части конской шкуры они делают очень красивые башмаки. От мяса одного барана они дают есть 50 или 100 человекам, именно они разрезают мясо на маленькие кусочки на блюдечке вместе с солью и водой — другой приправы они не делают, — а затем острием ножика или вилочки, сделанных нарочно для этого, наподобие тех, какими мы обычно едим сваренные в вине груши и яблоки, они протягивают каждому из окружающих один или два кусочка сообразно с количеством вкушающих".
Рацион кочевых монголов почти не изменился за семь столетий, потому что трудно придумать более рациональную пищу для кочевника. Поэтому не было никаких тысяч телег с зерном, которые красочно описывают альтернативные деятели, а были кожаные мешки, плотно набитые степными консервами – сушенным творогом и вяленым мясом, которые весили немного, были питательными и занимали мало места. Кочевая жизнь приучила кочевников к суровой аскетической жизни, выковывая сильных выносливых людей. Эту выносливость монголов отмечали и отмечают все путешественники по Монголии. Н. М. Пржевальский так описывает монгольскую выносливость:
"Одаренные от природы сильным телосложением и приученные сызмальства ко всем невзгодам своей родины, монголы пользуются вообще отличным здоровьем. Они необыкновенно выносливы ко всем трудностям пустыни. Целый месяц сряду, без отдыха, идет монгол в самую глубокую зиму с караваном верблюдов, нагруженных чаем. День в день стоят 30-градусные морозы при постоянных северо-западных ветрах, еще более увеличивающих стужу и делающих ее нестерпимой. А между тем номад, следуя из Калгана в Кяхту, постоянно имеет ветер встречу и по 15 часов в сутки сидит, не слезая со своего верблюда. Нужно быть действительно железным человеком, чтобы вынести такой переход; монгол же делает в продолжение зимы взад и вперед четыре конца, которые в общей сложности составляют 5 000 верст. Но натолкните того же самого монгола на другие, несравненно меньшие, но неведомые для него трудности и посмотрите, что будет. Этот человек с здоровьем, закаленным, как железо, не сможет пройти пешком без крайнего истомления 20–30 верст; переночуя на сырой почве, простудится, как какой-нибудь избалованный барин; лишенный два-три дня кирпичного чая, будет роптать во все горло на свою несчастную судьбу".
"Монголия и страна тангутов. Первое путешествие в Центральной Азии 1870-1873 гг." ч. I.
Чай, который упоминает Пржевальский, это не привычный для нас чай, а важный продукт питания монгола. Монгольский чай – это больше питательный бульон из чая, молока, бараньего сала, обжаренного мозга, масла и муки. Конечно, в XIII в. монголы чая не пили, это был молочный напиток с салом и маслом. Можно думать именно этот "чай" упоминает китайский чиновник в "Мэн-да бэй-лу", как кашицу из клейкого проса, которыю едят монголы. Так, русскому послу в империю Цин Ф. И. Байкову (в 1654-1657 гг.) такой чай принесли: "И в то время подносили чай, варен с маслом и с молоком коровьим, а называют, что де прислан тот чай от царя". Можно предположить, что каким бульоном из молока, сала и муки питались воины Батыя в походе.
Так же китайский чиновник в "Мэн-да бэй-лу" отмечает, что, отправляясь в походы, монголы гнали с собой овец (как живые консервы) и занимались охотой: "Когда при выездах в карательный поход в Срединное государство [татары] съедают [в пути] всех овец, то [они] стреляют зайцев, оленей и диких кабанов для пропитания. Поэтому, сосредоточивая войска [численностью даже] в несколько сот тысяч [человек], [они] не разводят дыма и огня". Но овец гнали, только, если кочевья находились в пределах границ владений кочевников.
Были ли у монголов обозы? Источники говорят об этом нечасто, но обозы были обычным повседневным делом для монгольской армии. Так "Великая яса" Чингисхана наказывала: "Что до женщин их и людей, оставшихся при грузах (*в обозе) или дома, то поставки (взносы), что производились, пока сам человек был дома, остаются в силе, до того, что если случайно повинностью того одного человека будет его личная помочь (в значении барщины), а мужчины не окажется, то женщина [того двора] выйдет лично и выполнит дело" (по Джувейни "История завоевателя мира").
Про обозы пишет Рашид ад-Дин: "В год быка, соответствующий 612 г. х. [1215-1216 гг. н.э.], Чингиз-хан послал Субэдай- 1231бахадура вместе с войском на войну против Куду и его племянников по брату. Он приказал сделать для войска множество повозок и скрепить их железными гвоздями, чтобы они быстро не поломались среди камней. [Затем] он приказал выступить в поход, на соединение с Субэдай-бахадуром, Тукучар-бахадуру из племени кунгират, которого он во время своего похода на Хитай оставил с двухтысячным караульным отрядом в тылу охранять обозы [угрук] и орды и некоторое время пребывавшего [там]".
Пишет про обозы монголов Инб аль-Асир в "Полном своде всеобщей истории": "Когда они приблизились к Самарканду, они послали вперед конницу, оставив позади пеших, пленных и обозы, которые постепенно двигались, вселяя страх в сердца мусульман… На второй день [после прибытия к городу конницы] подошли: пешие, пленные и обозы".
Китайский чиновник пишет об обозах, где находились женщины и дети воинов прямо: "По их обычаю, когда выступают в поход, независимо от знатности и подлости, в большинстве случаев отправляются, взяв с собой жен и детей. [Они] сами говорят, что [женщины] нужны, чтобы заботиться о таких делах, как поклажа, платье, деньги и вещи. У них исключительно женщины натягивают и устанавливают войлочные палатки, принимают и разгружают верховых лошадей, повозки, вьюки и другие вещи".
Монгольских женщин заметили европейцы во время вторжения Батыя в Европу. Матфей Парижский оставил целый ряд свидетельств современников о монгольских женщин в войске Батыя: "Женщины их вооружены и скачут верхом и никого не щадят. И та, которая лучше сражается, пользуется наибольшим успехом, как у нас та, что умеет лучше ткать или шить или более красива, [считается] наиболее желанной для брака" (глава францисканцев в Кёльне); "Они ведут с собой стада свои и жен своих, которые обучены военному искусству, как и мужчины" (патриарх константинопольский Герман II).
Про обозы пишут русские летописи, например Галицко-волынская об осаде Батыем Киева: "Был Батый у города, а воины его окружали город. И нельзя было голоса слышать от скрипения телег его, от рева множества верблюдов его, ржания стад коней его, и была вся земля Русская наполнена воинами". Телеги, верблюды, стада коней – типичное описание обоза.
Понятно, что обозы шли медленнее туменов Батыя и пришли к месту ставки Батыя гораздо позднее. Именно в обозах двигались китайские и чжурженьские специалисты по осадным машинам и детали самих осадных машин. Обозы двигались вслед за монгольскими туменами. Скорее всего, именно на монгольский обоз напали воины Евпатия Коловрата, заставив тумены Батыя остановиться и повернуть обратно, чтобы спасти осадные орудия, которые и применил в финале сражения. "И внезапно напали на отдыхавшее войско Батыево, и начали сечь без милости, и внесли смятение во все полки татарские. Татары стали как пьяные или обезумевшие". Понять монголов можно, отряд Коловрата внезапно напав, уничтожил охранный отряд и учинил резню среди монгольских обозников. Спасая осадные орудия, Батыю пришлось оставить тактику обстрела противника стрелами и вступить с рязанцами в рукопашную, где профессиональные феодальные русские воины нанесли монголам большие потери, которые практически не имели железных доспехов и были слабо обучены ближнему бою.
Организация снабжения в походе. Одним из аргументов альтернативщиков о невозможности похода Батыя является необоснованная характеристика монголов как народа, как бестолковых примитивных дикарей, которые ничего не умели и ни к чему не способны. На чём основываются эти расистские взгляды альтернативной публики абсолютно не понятно. Сама жизнь кочевника уже располагает к навыкам планирования – рассчитать время и путь перекочевки, прикинуть количество запасов на зиму и т. д. Без этого в степи не выжить.
Сам Чингисхан так говорил, восхваляя выносливость своих воинов и напоминая о важности планирования военных походов: "Еще он сказал: "Нет бахадура, подобного Есунбаю, и нет человека, подобного ему по дарованиям! Но так как он не страдает от тягот похода и не ведает голода и жажды, то считает всех прочих людей, нукеров и ратников, находящихся с ним, подобными себе в [способности] переносить тяготы [походов], они же не в силах [их переносить]. По этой причине он не годен быть начальником. Достоин же быть таковым [лишь] тот человек, который сам знает, что такое голод и жажда, и судит по этому о состоянии других, тот, который в пути идет с расчетом и не допускает, чтобы [его] войско голодало и испытывало жажду, а скот отощал", Рашид ад-Дин "собрание летописей".
Кроме того, нужно помнить, что почти весь путь монгольской армии до Волги прошел не в безлюдной пустыне или космосе, а по территории своей собственной империи. Как Наполеон вел войска к России по территории своей империи и союзников, так монголы вели свои тумены по территории своей империи, населенной недавно покоренными народами. У нас нет сведений об организации похода Батыя, но зато у нас описание организации похода хана Хулагу в 1255 г. в книге Джувейни "История завоевателя мира":
"И были отправлены вперед елъчи, чтобы освободить все пастбища и луга в тех местах, где ожидалось появление войск Царя Мира, от самых 'Кангайских гор между Каракорумом и Бешбалыком; и на этих землях запрещено было пасти скот, чтобы не нанести урон пастбищам и не потравить луга. И все подобные садам горы и равнины стали недоступными и запретными, и животным нельзя было щипать на них траву. И во всех странах от Туркестана до Хорасана и самых отдаленных областей Рума и Грузии трава стала тем, о чем было сказано: «...но не приближайтесь кэтому дереву», и это правило соблюдалось так строго, что всякий, кто скормит своему скоту хоть травинку, подвергался штрафу; пока трава воистину не стала грехом и не настало от зелени пресыщение". Тогда елъчи, которых было целое войско, покинули те края и с тех лугов и пастбищ перешли в места, через которые не должны были проходить войска Царя. А что до Байчу и войск Чормагуна, [им было приказано] проследовать в Рум.
А что до провианта для войск, то был отдан приказ, чтобы все земли собрали по одному тагхару', то есть по сто маундов зерна и по 50 маундов, то есть по одному бурдюку вина на каждого воина. И эмиры и местные правители, кто бы они ни были, начали заготавливать провизию и собирать тузгу, или угощение; и они разместили свое угощение на всем пути [следования войска]. Кроме того, монгольские и мусульманские эмиры пригнали табуны кобылиц, и каждый по очереди обеспечивал войска кумысом, пока они не переходили к другому эмиру. И каждый фарсах пути, по которому, как рассчитывали, проследует Царь Мира, был очищен от колючек и камней, и были построены мосты через ручьи и реки, и у мест переправы были приготовлены лодки".
Эти чиновники были обязаны выполнить приказ ханской ставки о поставках и организации складов по пути следования монгольской армии, потому что своей жизнью отвечали за выполнение приказа. И чиновники не церемонились, а попросту отбирали всё необходимое у населения. Вот как это описывает Джувейни:
"И вот ельчи отправились во все земли, чтобы обеспечить поставку тагбаров зерна для пропитания войска, а животных - верховых и для убоя. Провизию нужно было переправить [по территории, простиравшейся] от Армении до Йезда и от страны курдов до Джурджана, и поскольку у дивана не доставало для этого животных, было приказано в качестве улагов забирать животных у любого человека, знатного и низкого, турка и таджика, и так обеспечить отправку тагбаров".
Это подтверждает Рашид ад-Дин, описывая поход Чингисхана в Хорезм, так в 1223 монгольская армия встала на зимовку: "Ту зиму они провели в пределах Буя-Кубур; тамошний правитель, Салар-Ахмад, подвязал пояс повиновения и выполнил все, что было возможно по части подготовки фуража и всего необходимого для снаряжения войска. Вследствие гнилого климата большинство [монгольского войска] разболелось. Чингиз-хан отдал приказ [йаса], чтобы в каждом доме на каждую голову очистили четыреста манов риса. Приказу повиновались".
Как видим, монголы заранее приказали своим подданным организовать склады с продовольствием, приготовить стада животных для пропитания войска, замены лошадей и тягловых животных для обоза. Даже запретили выпас животных по пути армии. За этим наблюдали специальные монгольские чиновники – ельчи. Можно предположить, что организация похода Батыя происходила по этой же схеме: специальные чиновники заранее организовали склады продовольствия и пригнали стада животных по маршруту туменов. Так что армия Батыя в походе не голодала.
Вступая на территорию противника, монгольская армия банально грабила население. Инб аль-Асир пишет про монголов: "[Завоеватели] не нуждались в доставке им провизии и провианта, а гнали с собой овец, коров, лошадей и иных верховых животных и ели только их мясо. Их животные, на которых они ездили, рыли землю копытами и поедали корни растений, не зная ячменя. Если они останавливались в каком-нибудь жилье, то не нуждались ни в чем со стороны". Вряд ли монголы гнали в походы коров, как пишет аль-Асир, этих коров монголы угнали, убив или разогнав хозяев. Фома Сплитский прямо пишет, что монголы питались грабежами: "Равным образом и люди (*монголы) почти не заботятся о запасах еды, кормясь исключительно грабежами. К хлебу они испытывают отвращение и употребляют в пищу без разбора мясо чистых и нечистых животных и пьют кислое молоко с конской кровью". Именно смерть голода, в результате монгольского грабежа русских крестьян, стал причиной демографической катастрофы, которую русские княжества преодолевали несколько столетий.
Привычка монгольских лошадей питаться зимой сухой травой сыграла на руку монголам – им не нужны были зерновые для питания. Монгольские лошади питались сеном и соломой, которую монголы также грабили в крестьянских дворах. "Лошади у них малорослые, но сильные, легко переносящие голод и трудности, ездят они на них верхом на крестьянский манер; по скалам и камням они передвигаются без железных подков как дикие козы. А после трехдневной непрерывной работы они довольствуются скромным кормом из соломы", пишет Фома Сплитский.
Вышенаписанное, не означает, что у монголов не случалось сбоев в планировании и снабжении. Иногда случались и тогда монголы голодали. Рашид ад-Дин пишет о такой неудаче монголов во время похода Толуй-хана на чжурженей:
"Так как путь каана был дальним, то в том году Тулуй-хан несколько продвинулся в путь, а на другой год, который был годом зайца, что соответствует месяцам 618 г.х. [25 февраля 1221 – 14 февраля 1222 г. н.э.], у воинов не осталось продовольствия и припасов, и они сильно изголодались и отощали. Дошло до того, что ели человеческое мясо, всех животных и сухую траву. Шли [строем] через горы и низменности, пока не дошли до города, название которого Хэ-чжун, на берегу реки Кара-мурэн".
Монголов абсолютно не волновало, сколько населения выживет, и выживет ли вообще, после их нашествия. Идеология монголов была расистская, основанная на чувстве национального превосходства. Монголы были уверены, что сами боги предопределили им править миром, поэтому все народы должны были или покориться, или умереть. Покоренные народы у монголов не пользовались уважением или сочувствием – это были люди низшего сословия, где знать этих народов даже близко не стояла к знати монголов. Участь покоренных народов, по мнению монголов, была в беспрекословном подчинении и выплате дани. Монгол имел право безнаказанно убить любого человека в покоренной стране по любому поводу, не говоря уже о грабеже. Поэтому все утверждения о монгольской терпимости к другим народам является вымыслом.
Через леса и горы? Иногда можно услышать такой аргумент от альтернативщиков: "Монгольского нашествия не было, потому что монгольская конница не могла действовать в русских лесах и вообще ей мешали реки и горы". Это уже чистый полёт альтернативной фантазии. На самом деле на русские города не строили в непроходимых лесах – наши предки строили города на берегах рек. Леса на Руси активно в течение столетий вырубались под пашни, для строительных нужд и дрова. Кроме того, русские города строили не в тайге, а в лесостепной полосе. Лесостепь простирается от Чернигова до Владимира (владимирская лесостепь называется ополье, то есть лесостепь с оврагами). Поэтому никакие леса не мешали коннице Батыя.
Встречая природные препятствия в виде лесов или гор, монголы поступали просто – они отступали и искали обходной путь, а не ломились по непроходимому для конницы ландшафту. Так Чингисхан, согласно Рашиду ад-Дину, повернул назад из неблагоприятного региона в1223 г.: "По этой причине, а также потому, что в пути были трудно доступные горы и непроходимые леса, а климат [тех мест был] неблагоприятный и гнилой и [питьевая] вода служила причиной заболеваний, он повернул назад и прибыл в Пешавер, вернувшись со всеми сыновьями и нойонами той же дорогой, по которой пришел", а корпус Субэдэя не стал вторгаться в Грузию в 1221 г.: "Гурджии [грузины] потерпели поражение, и большинство [из них] было перебито. Вследствие того, что [монголы] увидели в пределах Гурджистана лесные дороги и трудно проходимые чащи, они вернулись назад, намереваясь пойти в Мерагу". Монголы не были глупцами, чтобы воевать в неблагоприятных условиях.
Таким образом, вся альтернативная версия о невозможности похода Батыя на Русь испаряется под напором исторических источников. Монголы вложили весь творческий и человеческий потенциал своего народа в войну. Они были великолепными стратегами и воинами. Они умели организовывать походы стотысячных армий, брать штурмом города, переправляться через реки, терпеть лишения в походах и проявлять храбрость и стойкость в бою. Этого хватило для создания мировой империи, но не хватило для того, чтобы оставить созидательный след в истории. Истратив силы народа на войну и разрушения, монгольские народы постепенно пришли в упадок, и попали под власть бывших данников, покорённых некогда монгольскими великими ханами.
Начало здесь:
Оценили 26 человек
45 кармы