Пенсионная реформа: Путин мог бы улучшить жизнь старикам, но не станет

Выполнить 102-ю конвенцию МОТ мешает геополитика и буржуазные цели российской элиты

Фото: Кирилл Кухмарь/ТАСС

Счетная палата официально признала: повышение пенсионного возраста — это способ неплохо сэкономить. По подсчетам СП, экономия бюджета ПФР от повышения пенсионного возраста может составить в целом за 2019−2024 годы около 2,94 трлн. рублей, или в среднем около 490 млрд. рублей в год.

В то же время, как уточнили в пресс-службе Счетной палаты, «на выплату страховой пенсии из федерального бюджета на 2019 год запланировано 1,87 трлн. рублей. Это на 34 млрд руб. больше, чем предусматривалось в 2018-м».

Словом, что выигрывает от повышения пенсионного возраста ПФР и государство — совершенно понятно. Открытым остается вопрос — что выигрывают граждане?

Да, президент Владимир Путин уже отвечал на него в августе 2018-го. В ходе своего телеобращения, посвященного повышению пенсионного возраста, президент в качестве главного аргумента в пользу реформы приводил рост благосостояния пенсионеров.

«Предложенные изменения в пенсионной системе позволят не просто сохранить уровень доходов пенсионеров, но главное — обеспечить их устойчивый, опережающий рост. Уже в 2019 году индексация пенсий по старости составит около 7%… В предстоящие шесть лет мы сможем ежегодно увеличивать пенсию по старости для неработающих пенсионеров в среднем на 1 тыс. руб. В результате это даст возможность в 2024 году выйти на средний уровень пенсий для неработающих пенсионеров в 20 тыс. руб. в месяц — сейчас, напомню, это 14 144 руб.», — сказал тогда глава государства.

Но убедительными эти слова не назовешь.

Потому что ключевой показатель размера пенсии — не тысячи рублей, а так называемый коэффициент замещения. То есть, отношение средней пенсии к средней зарплате. В СССР в 1932 году

Центральный совет социального страхования, с подачи Иосифа Сталина, установил коэффициент замещения 50% для большинства отраслей советской экономики. Грубо говоря, было принято решение: пенсия должна быть равна половине должностного оклада. Именно поэтому на советскую пенсию можно было безбедно жить.

А что происходит сейчас? По данным Росстата, по итогам 2018 года коэффициент замещения составил 32,8%. Рекордным в новейшее время соотношение было в январе 2017-го: тогда благодаря единовременной денежной выплате в размере 5 тыс. руб. коэффициент заметно подскочил. Но потом все вернулась на круги своя: в январе 2019-го отношение стало 34%.

Для власти такие цифры тем более неприятны, что в 2018-м Россия — после многолетних проволочек — ратифицировала 102-я конвенцию Международной организации труда (МОТ) по нормам социального обеспечения. Это означает, что мы должны поднять размер пенсии до 40% утраченного заработка. И чрезвычайно сомнительно, что к 2024 году обещанная Путиным пенсия в 20 тысяч будет соответствовать этому критерию.

Напротив, по оценке РАНХиГС, отставание уровня пенсий от зарплат будет нарастать, и вести к падению качества жизни пенсионеров. Без повышения пенсионного возраста, подсчитали в РАНХиГС, коэффициент замещения снизился бы с 32,8% в 2018 году до 27,9% к 2030 году, а потом и до 22,9% к 2050 году. Эти выкладки справедливы, если исходить из более-менее реалистичного прогноза роста ВВП — на 1,5% в год. Так вот, повышение возраста выхода на пенсию при таком росте ВВП динамику снижения лишь замедляет — до 32,8%, 32,1% и 26,5% в 2018, 2030 и 2050 годах соответственно.

Как выглядит перспектива роста пенсий в реальности?

— Если власти всю экономию ПФР направят на повышение пенсий, к 2024 году они элементарно добьются 40-процентного коэффициента замещения, — отмечает доктор экономических наук, независимый эксперт по социальной политике Андрей Гудков. — Ведь что такое экономия 490 млрд. рублей в год? Это приблизительно 2,5−3% страхового тарифа в ПФР. То есть, то же самое, как поднять тариф с нынешних 22% до 25%. При 25% тарифа — с учетом ожидаемого увеличения смертности — вполне можно выйти на 40% коэффициента замещения.

«СП»: — И власти пойдут на это — пустят экономию на повышение пенсий?

— Вот это неизвестно. Элементарно, вместо повышения пенсий, власти могут снизить страховой тариф — до 20%. А потом, как и предупреждал Юрий Горлин в своем докладе «Повышение пенсионного возраста: пейзаж после…», после 2028 года вернуться к обсуждению нового повышения пенсионного возраста.

Здесь надо понимать: для нашего правительства идеалом остается ситуация нулевых годов. Тогда правительство остановило регресс сбора пенсионных взносов, и снизило тариф до 20%.

В нулевые это сошло членам кабмина с рук, потому что шло быстрое повышение заработной платы. Благодаря повышающемуся бюджету ПФР — даже при сниженном тарифе — власти имели хорошие доходы Пенсионного фонда. Хотя коэффициент замещения тогда падал — это тоже надо иметь в виду.

«СП»: — Можно ли сказать, что идея такой политики — забирать деньги у пенсионеров и передать сверхбогатым?

— Да, в этом смысле наше правительство — это Робин Гуд наоборот. Ведь снижение страхового тарифа означает, по сути, означает снижение заработной платы.

Пенсия — ни что иное, как отложенная по времени недополученная заработная плата. Снизить страховой тариф — значит, снизить заработную плату в ее «невидимой» для работника части (страховой тариф в ПФР платит работодатель). А снижение заработной платы ведет к увеличению прибыли.

По данным Росстата, в 2018 году на оплату труда в структуре ВВП приходилось 46,4%, на налоги — 11,8%, на доходы корпораций — 41,8%.

Замечу, в доходах корпораций сидят материальные затраты — их нужно каждый год возмещать, чтобы производить новые товары. По моим оценкам, прибыль корпораций — доходы минус материальные затраты — на сегодня составляет около 30% ВВП.

Штука и в том, что 46,4%, которые по данным Росстата достаются работникам — это с налогами. На деле, работникам достается намного меньше. К тому же социальные страховые взносы работник получает в виде услуг, отложенных во времени — стало быть, и тут он проигрывает.

Если все это учитывать, то получится, что прибыли корпораций в России оказываются больше, чем чистые доходы трудового населения.

«СП»: — Это нормальная ситуация, с точки зрения экономики?

— Проблема в том, что при таких огромных прибылях корпорации не делают инвестиций. Напомню, доля инвестиций в ВВП — по Росстату — составляет 20%. Но когда начинаешь разбираться, что стоит за этим показателям, то оказывается: в него включены материальные затраты. А материальные затраты — не есть инвестиции. Это нечто другое: возмещение потребленного сырья и амортизация.

Под инвестициями — поясню — понимаются затраты на новое строительство, установку нового оборудования, создание новой инфраструктуры и тому подобное. Так вот именно инвестиций в России — очень мало. Отсюда и проблемы в нашей экономике.

«СП»: — Получается, правительство действует в интересах крупных собственников, и легко идет на ущемление прав простых граждан, потому что не опасаются протестов?

— Правительство делает это по более глубокой причине. Власти России, я считаю, всерьез опасаются, что противостояние с Западом может пойти по военному сценарию.

Кроме того, надо понимать: у нас самые крупные производственные единицы находятся в государственной собственности. Да и наши формально крупные собственники — на деле, лишь крупные распоряженцы.

Другое дело, что эти распоряженцы хотят стать полноценными собственниками — чтобы крупным имуществом, которым они сейчас управляют, могли на законных основаниях владеть их дети. Поэтому эти распоряженцы прикарманивают все, что только можно. И чтобы прикарманить побольше, пытаются снизить пенсии и максимизировать прибыль.

— Повышения пенсий ожидать можно, но вряд ли 2,94 трлн., сэкономленные ПФР за шестилетку, будут в полном объеме направлены на улучшение материального положения пенсионеров, — считает декан факультета социологии и политологии финансового университета при правительстве РФ Александр Шатилов. — В федеральном бюджете имеется достаточно много дыр, которые нужно заштопать — и «пенсионные» деньги для этого могут пригодиться. Кроме того, в ближайшее время повысятся расходы самого ПФР в связи с пенсионерами ЛНР и ДНР, которые получат российское гражданство, а вместе с ним и права российских пенсионеров.

Есть здесь и другой момент: российская элита, как и все постсоветские элиты, не очень любит удовлетворять социальные аппетиты граждан. Элита полагает, что такие шаги чреваты тем, что граждане начнут активно требовать социальных благ и привилегий. А это уже прямой путь к росту социальной нестабильности, а для бюджета — путь к дефициту и краху.

Эта проблема — растущие социальные аппетиты граждан — сегодня дает о себе знать в развитых странах Запада. Имея перед глазами такой пример, российская элита предпочитает избегать движения в этом направлении до последнего.

https://svpressa.ru/economy/article/231799/