«Не разговаривайте мне на этой вашей украинской мове!»

Встретил недавно приятеля детства.

— Слушай, ты чего 2 мая пошел биться на стороне «Правого сектора»? Ты засветился на куче видео — глядишь, поменяется власть и тебя посадят. Запросто ведь могут инкриминировать участие в массовых беспорядках. А у тебя ведь двое детей...

— Так потому и пошел, что у меня двое детей — не хочу, чтобы они жили, как в Приднестровье, — парировал приятель.

И мне было совершенно нечего ему ответить. Четыре года уже прошло, но тема 2 мая всё равно сквозной нитью прошивает одесское бытие. Город так и не избавился от коллективной травмы. Одесса, словно боксёр после нокаута, беспомощно валяется на ринге и не подает ни малейших признаков возможности продолжать бой за цивилизованное развитие.

Объясню вам ситуацию в Одессе на простых примерах.

Неподалеку от моего дома находится муниципальная библиотека. Властями произведен ремонт, поставлены окна с пластиковыми стеклопакетами вместо прогнивших древесных рам. Но библиотека пустует, потому что устарел книжный фонд и горожане хотят развлекаться, а не познавать и думать. Или вот еще наблюдение: коммунальщики подстригают траву в парке газонокосилкой без лотка. Свежескошенная и перемолотая газонокосилкой трава вместо мусорной урны возвращается на лужайки. Из-за этого в парке неуютно и создается провинциально-захолустная атмосфера. Вроде одесситы и трудятся, но не дорабатывают до конца. Всё делается безалаберно, расхлябанно, недобросовестно. Одесситы привыкли халтурить и объегоривать туристов. Подобное несерьезное отношение они перенесли и друг на друга. Одесса — это город, где почти все работают спустя рукава.

Главное событие года — смерть Киры Муратовой. Но дело здесь даже не в самом факте кончины кинорежиссёра, а в содержании некрологов, написанных горожанами в прессе и социальных сетях. Из поминальных текстов выяснилось, что одесситы совсем не знакомы ни с фильмами Муратовой, ни с проблематикой её творчества, ни с эстетическими ориентирами, ни с политическими воззрениями Киры Георгиевны. Корпус некрологов о Муратовой — это один большой некролог самой Одессе. Город писателей, кинематографистов и учёных превратился в захудалое местечко резонеров, трепачей и поверхностных пустышек, пытающихся выдать себя за знатоков всего и вся.

Одногодка Муратовой Михаил Жванецкий остался единственным живым памятником той старой Одессе. Валерий Тодоровский, выросший на Французском бульваре, снимает свою новую ленту «Одесса» в павильонах «Мосфильма» — вот самое точное и правдивое отношение к процессам, происходящим в приморском городе.

Настоящей Одессы уже нет, и поэтому её искусственно воссоздают для художественных целей в другом государстве.

Одесские новостные сайты читать последний год решительно невозможно. Сплошь сообщения о городских сумасшедших, безработных и вымогателях, корректно именуемых «активистами». Эти самые «активисты» только и делают, что устраивают поножовщину, драки, постоянно сносят заборы и что-то ломают, бесконечно протестуют и митингуют по малейшим пустякам. Девиантные «активисты» и их засилье в городском информационном поле — это индикатор того, что в Одессе преобладают деструктивные настроения. «Активисты» со своей безудержной шумихой — это маркер стагнации, депрессии, упадка и деградации в городской среде. «Активисты» превращают в гниющую руину и так ветшающую и увядающую Одессу. Город потрескавшихся фасадов, ухабистых тротуаров и переполненных автотранспортом дорог — вот что представляет собой современная Одесса. Раньше мой личный саундтрек Одессы состоял из гудка пассажирского теплохода, пребывающего в порт, и звона корабельного колокола, песни Утёсова «У Чёрного моря...», звучащей из репродукторов на железнодорожном вокзале, гула болельщиков на стадионе «ЧМП» и дзинькающих гирь на весах у торговцев «Привоза». А сейчас мой личный саундтрек Одессы — это прежде всего звуки клаксонов стоящих в пробках автомобилей и раздраженные удары нервных водителей по рулевому колесу. Одесса из места вдохновения превратилась в город стрессов. В Одессе выдохлась поэзия любви и воцарилась проза ненависти.

Вражда между одесситами и приезжими туристами стала всё заметнее. Красношеи, золотозубые, свиноподобные отдыхающие из украинской глубинки в штыки воспринимаются аборигенами. Стычки и склоки возникают постоянно на пляжах.

— Не разговаривайте мне на этой вашей украинской мове! — истерично кричит дородная одесситка, спрятавшаяся от солнечных лучей в зонтичной тени.

— Шановна, як хочу, так и розмовляю. Це Украіна! Ідьте в Росію і там розмовляйте російською, — отвечает ей сгоревшая дамочка, сплевывая шелуху от семечек прямо на песок.

— Заткни пасть, селючка! Понаехала из Зажопья и еще имеет наглость поучать меня жить!

— Фу, и як вам не соромно...

— Замолкни уже, кобыла деревенская, пока я тебе морду не расквасила...

Супруг отвел украиноязычную туристку в сторону и тем самым предотвратил потасовку — всё шло к тому, что женщины начнут таскать друг дружку за волосы. Русскоязычные одесситы к украиноязычным гостям относятся высокомерно, презрительно, недоброжелательно. И дело даже не в разных языках общения. Отличие кроется в менталитете. Одесситы любят тех, у кого водятся деньги. А у галичан денег мало в сравнении с московскими туристами.

Одесса — город лицемерных и неискренних улыбок, фальшивых слов, поддельных эмоций. Настоящая в Одессе только морская вода на пляжах, да и то она изрядно загрязнена туристами, не знающими, куда следует выбрасывать обёртки от мороженого и кочерыжки от кукурузы. Одесситы вроде как знают на словах, кто виноват и что делать, но только проку от этих круглосуточных речеиспусканий не наблюдается. Одессу изуродовали и загадили безвкусными аляповатыми муралами промэрские безрукие бездарности, поставленные городской властью «на культурку». Люди, не достойные даже мыть сцену и сортиры в колхозном клубе, теперь определяют культурное лицо миллионного города. Одесса нынче — это такой себе здоровенный Геленджик, расхристанный, пошлый, похабный, вульгарный курорт для рэднеков, накачивающихся вусмерть дешевым разливным пивом и справляющих где попало малую нужду.

Количество кафе растёт, а качество обслуживания только падает. И цены в заведениях самые дорогие в Украине. В Одессе не кормят вкусно — в Одессе вам только рассказывают и объясняют, что вы едите вкуснятину, при этом потчуя вас малосъедобной ерундой по завышенным ценам.

Одесские рестораторы научились красиво фотографировать еду для рекламных сайтов, но не хотят вкусно готовить по доступным ценам. Когда обычные драники называют в меню «картофельными кейками», то я это расцениваю как цинизм и демонстративное неуважение к потребителю. Отельно-ресторанная Одесса негостеприимна, хамовата и скверна.

Геннадий Труханов — типичный мэр-хозяйственник. Для какого-нибудь сугубо индустриально-промышленного Кривого Рога он был бы идеальным градоначальником. А вот для города театров, университетов, музеев, ботанического сада, консерватории и киностудии «мэр-хозяйственник» — это не самый подходящий типаж руководителя. Во всех начинаниях Труханова и его команды ощущается налет заводской серости, цеховой грубости и панельно-многоэтажной ограниченности. Ощущение, что Труханов со товарищи — это люди, приехавшие в Одессу из соседнего Николаева и принесшие с собой соответствующие специфические поведенческие паттерны. Вроде и стараются изо всех сил что-то сделать для города, но от новшеств смердит советским нафталином.

Одесская мифологема окончательно протухла. Бесконечная рыбачка Соня и развесистая клюква a la «Ликвидация» изрядно надоели всем неодесситам. Тельняшечный китч вышел из моды, а ничего интересного и нового Одесса не смогла предложить миру. Не тиражировать же футболки с горящим Домом профсоюзов и надписью «02 may». Туристы сейчас едут в Одессу не за Бабелем и барабулькой, а просто искупаться в море.

Культурный аспект гостей города мало интересует — все ориентированы на отдых без щепотки интеллектуальной соли.

Самое страшное место в Одессе летом — кассы дальнего следования на железнодорожном вокзале. Отдыхающие стоят в очереди к окошкам с надеждой купить заветный билетик домой. Публика сплошь аховая — криминальные шрамы, давно нестиранная одежда и едкий запах пота, волдыри и синяки, обречённость в глазах. Смотришь на сей люд и отчётливо понимаешь, что это варвары-разрушители, каждое лето совершающие свои набеги на пляжный город. Им не нужны экскурсии по архитектурным достопримечательностям, букинистические развалы и прохладная нега в зале филармонии. Их интересует только загар, купание и алкогольный трэш. Своим примитивизмом они тянут Одессу вниз. Город увяз в трясине провинциальной незамысловатости.

Платные пляжи заполонили прибрежную зону, но они пустуют — слишком нищ турист нынче, нет большого спроса на шатры, шезлонги и матрасы. Одесситы думали, что они самые умные, но в итоге надурили самих себя.

Одессе требуются новые парки, путепроводы, дороги, транспортные развязки, спортивные центры. А появляются только наливайки, забегаловки и ресторации. Пробки прежде всего в головах у городских властей, а не на улицах. Массовый паралич сознания у работников муниципалитета давно стал очевидным. Укладкой плитки в парках вместо потрескавшегося асфальта и протоптанных троп общую печальную картину властям не исправить.

Одесса поросла бурьяном периферийности, покрылась жирком ленивого безразличия и сплошь окутана туманом безвременья. Даже в полуголодные девяностые годы оптимизма было больше, чем сейчас.

Про Одессу, если честно, нынче совсем не хочется писать — сразу на ум приходят «Окаянные дни» Ивана Бунина. История повторяется спустя сто лет.

Только тогда в Одессе творили бесчинства перебравшие с кокаином красные комиссары, а теперь продыху нет от ополоумевших «активистов» с квазипатриотизмом и маниакальным желанием бороться за что угодно, лишь бы только не пребывать в спокойствии и напоминать о себе обществу.

Но у «активистов» проблемы с исторической памятью. Не знают они или не хотят знать, как закончил жизненный путь пламенный революционер Григорий Котовский — тоже ведь геройски гарцевал по Одессе и думал, что держит Бога за бороду. А судьба распорядилась иначе.

Одесса жива, но разве это жизнь?! Так себе — крошки с барского стола, остатки былого величия. Бесконечные поминки по старой Одессе, которую мы безвозвратно потеряли. В Одессе раньше писали тексты Троцкий и Жаботинский, покинув город занявшиеся перекройкой геополитической карты мира. А сейчас Одессу заполонили совсем никудышные мещане, чьим горизонтом мечтаний является покупка возрастной иномарки с польскими или литовскими номерами — о Троцком и Жаботинском они даже и не слыхивали. Перефразируя Льва Давидовича,можно подытожить, что в сегодняшней Одессе свинцовый зад хуторянства перевесил голову горожанина.

 Всеволод Непогодин «Фраза»