Ошибка в коде. Глава 19. Гироскоп Геворкяна

Когда мир переворачивается вверх ногами, мы находимся в нормальном положении, но когда мир приобретает нормальное положение, мы становимся с ног на голову. И в то же время, когда и мы, и мир находимся в нормальном положении, нам кажется, что с ног на голову встало вообще все...
Карлос Кастанеда

Журналист вернулся с улицы хоть и промокшим от осеннего дождя, но в прекрасном расположении духа. Последнее время он стал замечать, что состояние похмелья имеет как свои плюсы, так и минусы. Ну, с минусами всё понятно – хреново и во рту, и на душе. А вот главный плюс заключался в том, что совсем небольшой «допинг» был способен быстро нейтрализовать все минусы. Они куда-то враз улетучивались, превращаясь в один весёлый плюс. Правда, ненадолго.

Студент, открывший ему входную дверь, с первого же взгляда определил, что Журналисту не удалось миновать ларька, торгующего пивом. Он помог ему снять мокрую куртку. Журналист приложил указательный палец к губам и, слегка пошатываясь, проследовал в комнату.

Зеркало висело на месте и отражало, как и полагается обычному зеркалу.

– Нет, мы так не договаривались! Зачем вы снова зеркало включили? Вернее, выключили... Короче, где ваше шаманское телевидение? – разочарованно спросил Журналист. Он почему-то очень расстроился, увидев в настенном зеркале вместо телевизионной программы своё обыденное отражение.

– Я требую продолжения телесёфиг… те-ле-сёр-фиг… фингировывания!

Он намеревался остроумно пошутить, но запутался в труднопроизносимом слове.

– Короче, к заплыву по волнам моей будущей жизни, лично я готов, – стараясь чётко выговаривать каждое слово, произнёс Журналист.

– Заметно. Ты уже где-то успел окунуться, или это таки вчерашние испарения? – язвительно поинтересовался Психолог. – А может это просто банальные «застывшие брызги шампанского»? – Он намекал не только на заплетающийся язык, но и на дождевые капли на смуглой лысине приятеля.

– Отнюдь. Я просто промок под дождём, – Журналист, не поняв метафоры, вытер мокрый лоб рукавом. Он вдруг снова вспомнил «потопный» фрагмент своего сна. – А волной меня таки вчера чуть не захлестнуло. Еле выгреб.

Будучи не в силах больше скрывать своё прекрасное расположение духа и стараясь попадать в ноты, он неожиданно для всех запел: «Вот стою, держу весло, через час отчалю!»

– Полуэкт, притащи Никитосу кресло, пускай человек с веслом присядет, – сказал Программист. Он даже сквозь свой ужасный насморк ощутил аромат свежевыпитого пива.

Журналист отрицательно мотнул головой.

– Не нужно. Присесть я всегда успею. Я тут стоя… постою, – сказал он, пытаясь принять позу «девушки с веслом», и тут же пошатнулся. Осознав, что друзья его давно раскусили, Журналист печально вздохнул: – Ну вот... Демоны весло отняли.

– М-да. Реальность такова, что товарищу Голубовичу, пожалуй, пора прилечь и отдохнуть, – проворчал Психолог, знающий повадки своего старого приятеля.

А вот и не дождётесь! Я ещё не всё взял от этой жизни. Я ещё на свадьбе твоих дочерей погуляю, заботливый ты наш. До чего же они все смешные... Ну, как же они не понимают, что с завтрашнего дня я начинаю новую жизнь? – подумал Журналист и, почти не запинаясь, продекламировал:

– «И вечный бой! Покой нам только снится! Сквозь кровь и пыль... Летит, летит степная кобылица. И мнет ковыль...»

– Никитос, капельница! – строгим голосом напомнил Программист.

Немного подумав, Журналист решил всё-таки немного передохнуть.

– Не надо капельницу, я тут… калачиком... – Усевшись прямо на пол рядом с холодильником, он прислонился спиной к стене. Ему тут же стало зябко. – Блин, ну и холодрыга у вас... Зачем форточку открыли? Ты же и так весь в соплях, Ковалёв...

– Видишь ли, заботливый наш друг, – Психолог снял очки. Близоруко прищурившись, он принялся демонстративно протирать носовым платком дымчатые стекла. – Реальность такова, что винные пары, которые скапливаются в закрытом помещении, не только приводят к запотеванию стёкол, но они ещё и пахнут. А я за рулём. Как потом объяснять гаишникам, что этот прекрасный пивной аромат исходит не от меня? Как им доказать, что я просто проспиртовался в квартире по улице Рубинштейна, купаясь в миазмах, которые источал один известный ленинградский журналист? Вот мы и открыли форточку. Я не слишком тебя утомил объяснением? Может выразить всё одним словом – пе-ре-гар? – Психолог надел очки и вздохнул. – Если ты замёрз, садись к тёплой батарее – быстрее уснёшь.

– Ах, так вы специально тут вытрезвитель устроили?! – возмутился Журналист и попытался подняться.

Психолог протянул ему руку, предлагая оказать свою помощь, но Журналист пренебрежительно фыркнул, показав приятелю фигу. Встав на четвереньки, он довольно шустро перебрался в угол к батарее. Усевшись там поудобней, Журналист отрапортовал:

– Телезрители на месте. Включайте телек. Надеюсь, ничего интересного я не пропустил?

– Не пропустил. Пока ты… кхм... бегал за сигаретами, мы отключили «чипстоун», чтобы он не перегрелся – пояснил Программист.

– Тронут. Только теперь мне из-за этой вашей мраморной неваляшки телек плохо видно, – сообщил Журналист. Опутанное проводами мраморное яйцо, стоявшее на столе, теперь перегораживало ему часть зеркала. – Ковалёв, скажи на милость, для чего весь этот фаллический символизм? Уберите-ка это «фаберже» от греха подальше!

Программист улыбнулся.

– По-научному, геворкяновский гироскоп называется М-волновым корректором реальности. Устройство слишком сложное и настолько многозадачное, что рассказать обо всех его возможностях попросту не хватит времени. – Программист вопросительно взглянул на мага. – Михалыч, а может попробуешь всё-таки в двух словах рассказать мужикам о предназначении «фаберже»? Мне кажется, им проще будет понять, если продемонстрировать, как всё это связано с Пространством Алгоритмов и Зазеркальем.

Немного подумав, Михалыч согласился.

– Ну что же поделаешь? Как говорится, «взялся – ходи».

Он подошёл к зеркалу и щёлкнул пальцами.

На экране мгновенно появилось красочное изображение бескрайней степи с пыльной просёлочной дорогой, уходящей вдаль за горизонт. Голубое безоблачное небо и яркое солнце, играющее своими лучами в пшеничных волнах, которые гнал по полю лёгкий ветерок – всё это делало картину на экране настолько реалистичной, что друзья замерли от восхищения.

– Это что «Кубанские казаки»? – чуть дрогнувшим голосом спросил Журналист. Он старался сдержать свои эмоции, но внутри у него всё всколыхнулось. Это была картинка из его сна. – Оттуда степная кобылица не выскочит?

– Не волнуйся, Никита, – усмехнулся Михалыч. – Это не голографическая заставка, как тот «аквариум», и не кино, и даже не телевизионная. Этот пейзаж находится в Пространстве Алгоритмов. То есть, в одном из образных представлений нашего будущего.

– Чьего именно будущего, – осторожно поинтересовался Журналист.

– На этот вопрос никто не может ответить. Дело в том, что эта М-волновая многомерная картинка случайным образом выхвачена из Матрицы Возможностей. Но это сейчас не так уж и важно.

Для кого-то, может, и не важно, но зато очень важно для меня, – подумал Журналист. Он не мог понять, если всё так, как говорит Михалыч, то почему именно эту случайную картинку, он уже видел сегодня ночью. Он был уверен в этом. Тогда ему чуть не вывихнули руку, и Журналист вдруг почувствовал, как ноет его правое предплечье.

– Гироскоп запущен, – продолжал между тем Михалыч. – Режим зазеркальной дуальности включён...

– А это что за режим? – перебил мага Студент.

– Понимаю, что это трудно представить, но постарайтесь всё-таки вообразить, что вы сейчас видите то, что отражается в зеркале с обратной его стороны. Попробуйте мысленно перенестись в Зазеркалье и взглянуть на зеркало оттуда.

– Это как в кино, с обратной стороны экрана?

– Не совсем так, Полуэкт. Скорее это можно назвать зеркальным экраном, вывернутым наизнанку. Это как бы «кино из будущего». Ни вас, ни меня, в этом будущем, ещё нет. Хотя, как знать, возможно, когда-нибудь кто-то из нас и сможет пройтись именно по этой просёлочной дороге... Но только не сейчас. Будущее становится настоящим, только после того, как мы его пропускаем через своё собственное восприятие.

– Короче говоря, прямо сейчас можно не заморачиваться? – спросил Журналист, а про себя подумал: «А то мысли в моей башке сейчас вывернут наизнанку мой бедный мозг».

– Да, потом, со временем, всё станет понятней. Сейчас я переверну Зеркало вокруг его центра. Таким образом я смоделирую изменение текущеё реальности. Работающий гироскоп при этом должен удержать картинку на экране в привычном для нас вертикальном положении. – Прошептав заклинание и взявшись за край зеркальной рамы, Михалыч резким движение повернул её вокруг оси на 180 градусов. Поле, дорога и солнце, как были, так и остались на месте. – Кстати, – добавил маг, – если бы зеркало каким-то образом вдруг сделалось кривым, то гироскоп ту же исправил бы искажённую реальность, и никто бы не заметил зеркальной кривизны. Теперь я выключаю гироскоп.

Склонившись над мраморным яйцом, маг вполголоса пробормотал заклинание и щёлкнул пальцами. Гладкий булыжник тут же послушно повалился в сторону и лёг прямо в подставленные руки. Михалыч уложил каменное яйцо набок и стал его поглаживать по гладкой матовой поверхности, словно внутри него находился птенец.

– Вот, пожалуйста. Гироскоп теперь отключён, – сказал маг.

Журналист ожидал чего-то более эффектного.

– И это всё? – разочарованно спросил он. Журналист ещё раз осмотрел всю комнату, пытаясь сфокусироваться на каждом предмете. – Но ведь ровным счётом ничего не изменилось, – пробормотал он растерянно. – Или я не замечаю?

Михалыч, улыбнувшись, снова развернул зеркальную раму на 180 градусов.

Поле с дорогой моментально улетели вверх, а солнце оказалось внизу. Студент охнул от неожиданности, а Журналист стал непроизвольно наклонять голову и чуть не завалился на бок.

– Михалыч, включай обратно «фаберже», иначе меня сейчас стошнит, – предупредил он.

Михалыч щёлкнул пальцами, и булыжник, как собачка, послушно принял вертикальное положение. Картинка в Зеркале в то же мгновение вернулась на место.

– Охренительный процесс, – с облегчением сказал Журналист.

– То есть, гироскоп – это своеобразный стабилизатор вертикальной устойчивости изображения? – догадался Психолог.

– Точнее сказать: «стабилизатор информации». Информация из нашего будущего непрерывно перекачивается из Зазеркалья и становится нашей реальностью. А гироскоп помогает сохранить устойчивость в сознании наблюдателя при изменении этой реальности. Но работает он по принципу искусственного протеза.

Как-то Псих говорил, что алкоголь – «убийца нейронов», – подумал Журналист. – Видимо нейронов в моей башке совсем не осталось… Не успевают они, бедные, восстанавливаться. Трудно сообразить о чём говорит этот московский шаман.

– Какого, простите, протеза? – переспросил Журналист.

– Искусственного. Я имею в виду всякие технологические штучки, наподобие искусственных линз или слухового аппарата. Они усиливают, а при необходимости, даже могут заменить «испорченные» органы чувств. Принцип действия, которое оказывает эта «хитрая штуковина», трудно объяснить привычными словами. Вам это может показаться сказкой или каким-то бредом… – усмехнулся Михалыч.

– А разве это не так? – спросил из своего угла Журналист.

– Вам решать. Но воздействие, которое оказывает этот прибор, связано с чувством меры человека. Его можно назвать прототипом нравственного вестибулярного аппарата, помогающим человеку не потерять устойчивость в жизненном пространстве.

– Моральной? – усмехнулся Журналист.

– И моральной тоже, Никитос, – кивнул Программист. – Может хочешь на себе испытать?

– Оставь меня в покое, Ковалёв. Я морально усидчив. Сейчас мне ровным счётом ничего не нужно.

– А ты поднимись, и загляни в Зеркало, полюбуйся на своё отражение, – хитро сказал Программист. Щёлкнув пальцами, он, как Михалыч, уложил мраморное яйцо на бок.

– Ты издеваешься, Ковалёв? Я так уютно тут пристроился,– заворчал Журналист.

– Ну, как хочешь.

Любопытство взяло верх, и Журналист решил подняться, но для этого ему снова пришлось встать на четвереньки. – А что не так с моим отражением? Я уже в курсе, что выгляжу сегодня неважно, но я принимаю определённые меры…

– Реальность такова, что принимаешь ты, как раз, определённо, без меры, – вздохнул Психолог и протянул руку приятелю. – Давай-давай, поднимай своё бренное тело. Я знаю, что завтра тебе будет, как обычно, стыдно.

Всё-то ты знаешь, дорогой мой друг. Но завтра – будет завтра. До этого «завтра» нужно ещё как-то дожить. Но ты же сам говорил, что понедельника не избежать. А вот с понедельника... С понедельника я точно начинаю новую жизнь! Во всяком случае, я не буду смешивать всё подряд... А может и вообще пить не буду… А что? Может я даже и курить брошу! Нет, всё сразу бросать нельзя. Курить я брошу с какого-нибудь другого понедельника...

Размышляя таким образом, Журналист всё-таки ухватился за руку, заботливо протянутую Психологом. Кряхтя и чертыхаясь, он кое-как поднялся на ноги и немного постоял, пережидая головокружение. Слегка пошатываясь, он подошёл к зеркалу.

В огромном зеркале во весь рост отразился небритый, с помятым лицом мужчина «в самом расцвете сил», совершенно непохожий ни на Шона Коннери, ни на Жана Маре. Журналист подмигнул своему отражению и на всякий случай щёлкнул пальцами. Но никакого волшебного превращения не произошло – в зеркале по-прежнему кисло улыбался небритый мужик с косыми глазами.

– Душераздирающее зрелище, – вздохнул Журналист.– Ну, и? – перевёл он вопросительный взгляд на Программиста.

Программист, все это время с улыбкой наблюдавший за приятелем, тоже щёлкнул пальцами и стал медленно поворачивать массивную дубовую раму.

Зеркальное отражение, словно это был реалистичный парадный портрет «Ника Голуба в интерьере», стало смещаться вместе с зеркалом. Журналист непроизвольно наклонился вслед за своим отражением и пошатнулся, потеряв равновесие. Его отражение, пошатнувшись в ту же сторону, словно играя с ним в «догонялки», сместилось ещё больше. Ещё не утратившему спортивную форму «мужчине в расцвете сил», каким-то чудом всё же удалось сгруппироваться. В последний момент он сумел устоять на ногах, ухватившись за край письменного стола рядом с зеркалом. Программист, совершенно не ожидавший такой реакции, бросился ему на помощь, но тот уже усаживался на стул, заботливо подставленный Михалычым.

Программист поспешно щёлкнул пальцами, и булыжник, словно послушная дрессированная собачка, снова поднялся вертикально. Картинка в зеркале в то же мгновение вернулась на место. Рама, впрочем, так и осталась повернутой на несколько градусов, и Программисту пришлось её выравнивать вручную. Наконец всё стало как обычно.

– Что это было? – прошептал Журналист.

– Твоя моральная устойчивость, коллега, мягко говоря, оставляет желать лучшего, – констатировал Психолог. – Когда-нибудь ты не сможешь удержаться на ногах и свалишься.

– Нет, Никитос тут ни при чём. Это снова я переборщил, Захарий, – признался Программист. – Честно говоря, я думал, что Никитос был готов к тому, что произойдёт. Извини ты меня, ради бога, Никитосище. Я не хотел, веришь?

– Верю, Ковалёв, – Журналист уже успел прийти в себя. – Я давно уже смирился с мыслью, что живым мне, отсюда не уйти. Однако как у тебя лихо это получается – щёлк – и он опять стоит! Научи-ка.

Психолог расхохотался

– Зря ты переживаешь, Лёха. С нашим впечатлительным другом всё в порядке. Ты понял, что его теперь волнует? Реальность такова, что его волнует, как одним щелчком выйти из «состояния нестояния».

– Дурак ты, Псих, и не лечишься! Где мой мячик?

– Держи, Казанова, – Психолог протянул прятелю мячик. – Только помни, я тебя давно предупреждал: пора бросать курить и пить. Это отрицательно влияет не только на потенцию. Впрочем, решать эту проблему человек должен самостоятельно.

Вот я и решу её самостоятельно, а не по твоему наставлению, – подумал Журналист. С завтрашнего дня бросаю пить. И курить, наверное, тоже брошу. Да, решено – курить я тоже бросаю! И не буду откладывать это дело на следующий понедельник – прямо с завтрашнего дня и брошу!

– Михалыч… А может лучше показать мужикам, гироскоп изнутри? Для ещё большей наглядности, – предложил Программист.

– Ну что ж, давай покажем, – согласился Михалыч. – Надеюсь, к необычным зрелищам все готовы? – Он взглянул на Журналиста.

– Всегда готов, – по-пионерски отсалютовал Журналист и на всякий случай вцепился руками в сиденье стула.

Подойдя к столу, маг двумя руками взялся за верхнюю часть мраморного яйца.

– Попридержи-ка, – попросил он Программиста.

Программист кивнул и двумя руками ухватился за нижнюю часть изделия. Михалыч, пробормотав заклинание, неожиданно лего отделил верхнюю часть от нижней. Изнутри яйца брызнул свет.

«Эпическая сила!» – чуть было не воскликнул Журналист, но вовремя сдержался. Он старался вести себя невозмутимо, подражая Психологу, и только мысленно перекрестился.

Верхнюю часть яйца Михалыч аккуратненько перенёс в угол комнаты и поставил на тумбочку рядом с «чипстоуном».

– Офигеть можно! – восторженно воскликнул Студент. – Свет какой-то необычный! А что там светится? Это «галогенка» или «неонка»? На батарейках, работает или от аккумулятора? – затараторил Студент, выглядывая из-за плеча старшего брата.

Поднявшись со своего кресла, к нему присоединился Психолог. С нескрываемым любопытством он склонился над хитроумным изделием и тоже стал внимательно его рассматривать.

Журналист хотел был сразу пересесть в освободившееся кресло, но ему было очень интересно поглазеть на светящееся чудо. Чтобы не потерять надёжную точку опоры, перебирая ногами, он прямо со стулом переместился поближе к столу.

– Натуральное яйцо Фаберже, – с видом знатока диагностировал Журналист. – Я видел такое в Эрмитаже.

Журналист действительно видел подобное яйцо в Эрмитаже или каком-то другом музее. Он точно не помнил. И то, музейное яйцо, было поменьше размером, на подставке и совсем не светилось. Но это всё было неважно. Журналист старался ничему не удивляться. Ну, или делать вид, что ничему не удивляешься.

Программист молча улыбался, давая возможность приятелям получше рассмотреть эту необычную конструкцию.

В тонкостенной, как оказалось, мраморной утробе, словно косточка внутри огромного розового персика, находилось устройство, которое не только светилось мягким светом, но ещё и шевелилось как живое. Всё это действительно походило на какое-то фантастическое яйцо Фаберже.

Живое яйцо… С ума можно сойти с этими шаманами. Нет, Псих не даст сойти с ума. Когда он рядом, я за себя спокоен, – подумал Журналист.

– Слушай, Ковалёв… Это совсем не похоже на то яйцо из музея, – признался Журналист. – То яйцо не шевелилось. А что это за механизм у него внутри? Какие-то то ли кольца, то ли шарики... и какая-то фигня светится... Это ведь иголка светится?

Чудной прибор состоял из семи колец уменьшающегося диаметра, сделанных из какого-то белого металла. Кольца быстро и бесшумно вращались друг внутри друга по замысловатой траектории, и создавалось впечатление, что внутри яйца находятся семь, вложенных друг в друга серебристых полупрозрачных шариков.

А в самом центре всех «шариков» находилась небольшая игла, направленная острым концом вверх. Иголка светилась тёплым, мягким светом, как маленький кусочек солнечного луча. Время от времени игла подрагивала, отклоняясь то в одну, то в другую сторону, и тогда полупрозрачные сферы, как мыльные пузыри начинали переливаться всеми цветами радуги. Со стороны казалось, что это живой свет пульсирует прямо внутри этого мраморного изваяния.

Стоп! – Журналисту вдруг показалось, что эту штуковину он видел в сегодняшнем сне. – Хотя, нет. Во сне кольца были другими. А иголки там точно не было... Но про иголку в яйце, кажется, что-то говорил Сталин...

– Ну, как тебе гироскопчик, Никитос? – перебил его размышления Программист.

– Ничего особенного. – Тон журналиста снова стал равнодушно-невозмутимым. Он уже успел перебраться на освободившееся место и сидел, блаженно растёкшись по креслу. – Я видел похожую штуковину в Рио, в Королевском музее. Обычный «перпетуум-мобиле». Тот тоже был бесшумным и совсем не тикал.

Ну и зачем я сейчас соврал? – тут же подумал Журналист. Ведь он совсем не разбирался в двигателях, а тем более в вечных. И ничего подобного в Бразилии он видеть не мог по одной простой причине – ни в Королевский дворец, ни куда-либо ещё, их тогда не выпустили. Один редакционный «стукач», как это позже выяснилось, там, в Бразилии, контролировал каждый их шаг. Ну, и зачем, в таком случае, врать? А что делать? Не рассказывать же мужикам про Сталина? Засмеют. А Псих сразу же начнёт задавать свои дурацкие вопросы…

– Там, собственно, и нечему тикать. Информация из ноосферы черпается беззвучно, – улыбнулся Михалыч.

– Хм-м. А я и позабыл, что гироскоп-то ноосферный, – задумчиво сказал Психолог. – Наверное, поэтому в нём непрерывно вращаются семь колец, которые образуют вложенные друг в друга сферы?

Михалыч кивнул.

– Вы наблюдательны, Захар. Семь колец – это семь степеней свободы: семь нот, семь спектральных цветов радуги. Или, если угодно, семь дорог на перепутье. Определённая связь с числом «семь», безусловно, есть, но в жизни, как вы знаете, всё несколько сложнее.

– На самом деле жизненная нумерология очень проста – «семь-Я», – улыбнулся Психолог.

– Ну да, ну да… – согласился Михалыч. – Захар, по роду вашей деятельности вам не приходилось сталкиваться с эмпатами?

– Нет, не приходилось. Эмпаты, насколько мне известно, это люди, пропускающие через себя страдания других? – спросил эрудированный Психолог.

– Не только страдания. Мне в ГИТИКе приходилось общаться со многими уникальными личностями: с известными академиками и никому неизвестными шаманами, с астрофизиками и астрологами, магами, как «белыми», так и «чёрными». Даже со жрецами индейских племён и высшими партийными руководителями нашей страны – что, в общем-то, одно и то же. Однажды мне довелось беседовать с человеком, который мог видеть ауру других людей. Оказывается, она светится, и есть люди, которые способны этот свет различать. Мой эмпат, например, видел свет, который излучал его собеседник.

– Надо же! А я и не знал, – удивился Программист. – Ты никогда об этом не рассказывал. Ну и какой же свет излучал Виктор Михайлович Светлов?

– Всякий, – усмехнулся маг. – Может, поэтому я тебе и не рассказывал, – рассмеялся он. – Так вот, если человек излучает тёплый мягкий свет – неважно, какого цвета – то значит, что все его внутренние процессы проходят размеренно и устойчиво. Кстати, вы заметили, что если игла в гироскопе направлена вверх, то свет получается тёплый и мягкий?

– Да, я заметил, – сказал Студент. – А что, это имеет какое-то определённое значение? Это, типа, как стрелка в компасе?

– Точно, Полуэкт, – одобрительно кивнул маг. – Правда, не в компасе. Игла – это аналог стрелки «внутреннего гироскопа» человека. Если она направлена вверх, это свидетельствует о правильной направленности вектора его внутренней энергетической составляющей. Другими словами, это значит, что совесть человека чиста, что его ориентация в жизненном пространстве верная. Значит, в его жизни всё хорошо и спокойно. Вот так! – Михалыч вытянул вверх большой палец.

– Надо же! – удивился Студент. – Я как-то даже не задумывался, что оттопыренный большой палец что-то обозначает…

– Если игла-стрелка начинает отклоняться в сторону, – продолжал Михалыч, – это значит, что аура человека меняется. Изменение ориентации в жизненном пространстве приводит к изменению цветовой палитры внешней энергетической оболочки человека. В общем случае это сигнализирует о том, что жизненный процесс теряет устойчивость, и требуется что-то предпринимать, чтобы снова перевести этот процесс в нормальное состояние. А если стрелка отклоняется вниз, вот таким вот образом, – Михалыч повернул большой палец вниз, – то нужно принимать срочные меры, иначе человеку грозит беда.

– А если гироскоп сейчас вообще выключить – что тогда произойдёт? – поинтересовался Студент.

Программист, взглянув на младшего брата, улыбнулся.

– Вото, что значит наследственность, – сказал он. – Я помню лицо нашего отца перед очередным экспериментом. Точно такие же, полные мальчишеского любопытства глаза, как сейчас у Полуэкта. Михалыч, покажи-ка товарищам, что бывает, когда «внутренний гироскоп» перестаёт работать, – попросил Программист мага. – Мне кажется, что всем будет полезно воочию увидеть разницу между целостным мировозрением и «калейдоскопоическим» и задуматься над тем, что происходит в сознании человека, когда он попадает в состояние неопределённости.

Михалыч усмехнулся, пробормотал заклинание и щёлкнул пальцами. Свет внутри гироскоп погас, кольца перестали вращаться, а иголка, наоборот, стала хаотично вертеться в разные стороны. Но самое интересное происходило на экране.

Живая разноцветная картинка с бескрайним полем и светлым солнечным небом на зеркале мгновенно преобразилась. Вся палитра красок смешалась причудливым образом, и так же причудливо, в такт вращению иголки, стала изменяться, вырисовывая на потемневшем экране разнообразные причудливые картины, красивые разноцветные полосы. Жёлто-голубые цвета прямо на глазах становились то красно-чёрными, то зелёными, то ярко оранжевыми, то розово-голубыми. В конце концов зеркальный экран стал темнеть, и на нём появились сложные, замысловатые узоры.

– Это что-то типа, цветомузыки? Да? – восторженно спросил Студент.

Программист кивнул.

– Индивидуальной цветомузыки, – уточнил он. – В данном случае музыка у каждого своя.

– Красота-а-а… – Студент, как зачарованный наблюдал за происходящими красочными метаморфозами.

– Красиво, – согласился Психолог, – но реальность такова, что жить с таким «калейдоскопом» в голове – боже упаси.

В этот момент в комнату залетела муха. Возможно, это была праправнучка той, августовской мухи, которая стала свидетельницей материализации самой первой газеты. Усевшись на зеркало, она стала ползать по нему, время от времени останавливаясь и потирая лапки.

«Интересно, муха замечает что там происходит за стеклом? – подумал Журналист. – Одно из двух: или на весь этот «калейдоскоп» ей глубоко плевать, или у мух своя философия».

Словно прочитав мысли Журналиста, Михалыч сказал:

– Именно для этого Бог дарит каждому человеку при его рождении свой «внутренний гироскоп», состоящий из набора простых человеческих качеств, главными из которых являются совесть и сострадание к ближнему.

– И чувство меры, – добавил Психолог. – Без него – никак. Если эти качества в человеке развивать, а не подавлять, то они помогут ему удержаться на ногах в самых сложных житейских ситуациях, когда буквально всё переворачивается с ног на голову.

Знакомство с книгой

Для ознакомления с книгой, я решил, не дожидаясь её издания, выложить рукопись в открытый доступ. Читайте, обсуждайте, делитесь со своими единомышленниками и оставляйте комментарии. Чтобы не утомлять потенциального читателя большим объёмом текста, публиковать книгу буду по главам.

В конце каждой главы я буду вставлять оглавление книги, добавляя туда очередную ссылку, по которой можно быстро перейти на опубликованные ранее части текста.

Анонс и аннотацию публикуемой книги можно найти по ссылке:

https://cont.ws/@lensky/151097...

Глава 1. Зазеркалье. 6 августа 1982 года
Глава 2. Программисты будущего
Глава 3. Закон Времени
Глава 4. Кое-что об улитках и лягушках
Глава 5. «Психики»
Глава 6. Информационный накопитель
Глава 7. Камень, ножницы, бумага

ЧАСТЬ II. Михалыч

Глава 8. Знакомство с магом
Глава 9. Рыбный день
Глава 10. ГИТИК
Глава 11. Ох, уж эти сказочки…
Глава 12. МИМ – «три в одном»
Глава 13. Лабораторка
Глава 14. В поисках золотого ключика
Глава 15. Топографический кретинизм

ЧАСТЬ III. «По волне моей памяти»

Глава 16. Утечка информации
Глава 17. Синдром
Глава 18. Телесёрфинг
Глава 19. Гироскоп Геворкяна
Глава 20. Ох, уж эти сказочники...
Глава 21. Грехи Господни
Глава 22. «Точприбор»
Глава 23. Крушение Зазеркалья
Глава 24. Первая капля «Мёртвой воды»

Эпилог. 17 мая 1991 года. Загородная резиденция Президента СССР