Бесов камень

Если есть правое, значит должно быть левое. Если есть свет, значит есть и тьма. Если есть добро должно быть и зло. Всегда ли? Нарисованный на бумаге человечек может, если его оживить немного, однобоко двигаться вправо-влево, вниз вверх. То есть в двухмерном пространстве.

Набравшись ума и опыта, плоский человечек вытаскивает себя в трёхмерное пространство – у него появляется объём и широкие возможности в рамках трёхмерности. Он уже может сравнивать, представлять себе окружающее в привычном трёхмерном виде, пока не озадачится памятью. А тут и до времени недалеко. Так появляется четвёртая составляющая существования человечка. Он себя начинает помнить с детства и понимать, что время для него конечно.

Неугомонный разум человека вытаскивает его в более развёрнутое существование. Появляется ускорение, своего рода управление временем с помощью информации и энергии.

Прирост информации даёт прирост энергии. Возможности человека возрастают, впрочем, как и ответственность за всё, что делается с помощью этих возможностей.

Человек начинает осознавать, что нет такой уж разницы между правым и левым, есть правое и/ или левое. Что зло и добро не так уж противоположны. Что есть свет, а темнота только недостаток света, но тоже свет. И то, что для одного свет, для другого тьма.

Сейчас вроде понятно, что тут зло, а там добро, а через продолжительное время оказывается наоборот, думали что добро, а обернулось злом. Оказывается, всё дело в наблюдателе, то есть самом человеке.

Многомерность возрастает, человек мудреет, возможности увеличиваются. Но не у всех сразу, кто-то прекрасно себя чувствует и в двухмерном пространстве.

Так вот и живём, рассуждаем о тварном мире, каждый со своей позиции. Живенько получается. Мудрые многомерные в основном помалкивают. Больше всех бесятся трёхмерные со своим клиповым сознанием.

Вот так из плоского лежачего положения мы потихоньку встаём, смотрим на тех, кто остался лежать. Потом поднимаемся в гору, смотрим на тех, кто только встал, потом взлетаем повыше, смотрим на тех, кто на горе. Обзор увеличивается, понимание проясняется, особенно понимание того, что двумерному ты рассказать о своих знаниях и впечатлениях не сможешь, не поймёт. Подтащить его повыше попробуешь, но не факт что получится. Так и живём.

В двухмерном состоянии надёжно, ниже не упадёшь. В многомерном, например четырёхмерном состоянии, легко можно спуститься и застрять на нижних уровнях. Именно об этом нам рассказывает история Сатаны, ангела света, ставшем Дияволом, то есть материальным, дуальным явлением на Земле. Его опыт - нам наука.

Человек балансирует между сомнением и сознанием. Сомнение (совместное мнение) мнит, то есть имеет объяснение ума о чём-то. Сознание (совместное знание) не просто имеет представление, но и знает о многообразии этих представлений и позволяет выбрать наиболее подходящее к решению своих задач.

Мнение всегда цепляется за личный опыт, за то, что можно увидеть и пощупать. Знание не ограничивает себя личным опытом и умеет делать верные на данном этапе выводы, понимая при этом, что все знания условны, временны и будут развиваться с подъёмом в многомерности.

Первое сомнение появляется у малыша с первой ошибкой. Закрепляется с первым обвинением.

Страх совершить ошибку сидит в каждом из нас, у каждого был опыт виноватого. Поэтому, когда попадаем в непростую ситуацию, мы думаем о плохом, тревожимся, переживаем. Настраиваемся на это плохое развитие ситуации, не знаем или забываем, что у ситуации вариантов развития много, очень много. Выбор у нас был.

Когда человек об этом знает, то выбирается из неприятной, сложной, опасной ситуации с небольшими потерями (бывает, что и приятными находками). У человека появляется сила и знание, что он, живя по законам Создателя, имеет право выбора. Он свободен в выборе и знает, как этой свободой пользоваться.

Если человек уверен (у веры в плену), что будет так, как он мнит, то так и будет, тем более, что вера его крепка и нерушима. Чаще всего мы уверены в чём? В плохом. Вот тут и помогает религия, вера в хорошее и помощь высших сил утешает, успокаивает и помогает.

Я не буду предлагать способы, позволяющие выбраться из плена сомнений и настроя на виноватость (поиск виноватого на стороне сомнительный, потому что человек всё равно не избавляется от чувства собственной вины, просто ему становится не так тяжко) их много, кто дозрел, найдёт обязательно.

Хотела я поначалу написать простенько о наших заблуждениях, конкретно о страшилках, точнее о БЕСАХ, а получилось вот такое предисловие о наших страстях.

Всё же замолвлю слово о бедном БЕСЕ, который у некоторых стал страшной знаковой приставкой.

Человеку свойственно бояться всего непонятного и неизвестного. Почему так происходит, я выше пояснила, но напомню – чем уже наши представления о мире, тем больше мы себя ограничиваем и становимся мнительными, обрастаем страшилками. Великие души, узнавшие многомерность на собственной шкуре, страхов не имеют, у них уже есть ЗНАНИЕ и СОВЕСТЬ.

Если нет приятной многомерности в сознании, то людей пугает всё неизвестное. Но жить- то хочется более-менее счастливо, вот тут на помощь и приходят небылицы и сказки.

Любим мы это дело и сочиняем с упоением до сих пор, каждый день.

Что пугает в первую очередь? Природные непонятные и потому устрашающие явления.

Так родил ум людской БЕСОВ, наделив их властью над стихиями: способностью закручивать вихри, поднимать метели, насылать дождь, бурю. Вместе с тем бесы получили возможности ангелов: сверхчеловеческое могущество, умение летать, читать человеческие мысли и внушать человеку свои желания. Бесов сделали крайними, виноватыми в глупости человеческой, ответственными за причинение разнообразного, чаще всего мелкого, вреда людям. Известны многочисленные сказки, в которых бес принимает образ человека и обольщает доверчивых людей.

Удобно ведь считать, что именно бес насылает болезнь, лишает человека силы или может просто обмануть.

Ничем не отличались от нехристей и христиане уверенные, что бесы нападали на монахов, аскетов и пустынников, для того чтобы любыми способами помешать их служению Богу.

Поскольку бес всегда находился где-то рядом, поблизости от человека, как бы ожидая его промахов, с ним обычно связывали повседневные неудачи. Отсюда и происходят поговорки типа: "Бес попутал" и т. п.

Чтобы уберечься от бесов, следовало носить на шее крест или амулет и каждое дело начинать с молитвы.

Чтобы образ ожил, его надо представить, воплотить (в плоть одеть). Как и черт, бес стал темным, крылатым, заимел хвост, рожки, когти на руках и ногах (иногда даже с петушиными шпорами), копытца и т.п. Правда ранее, по мнению ряда исследователей, облик беса-черта был женоподобным юношей с густыми, как бы приподнятыми над головой волосами («шишом»), с крыльями и хвостиком.

Бес может быть хром, крив («об едином глазе»), склонен к оборотничеству, «ходит в личинах», способен превращаться в жабу, мышь, пса, кота, волка, медведя, льва, змея. Бывает что появляется в облике иноземцев (эфиопа, «черного мурина», поляка, литовца), разбойника, воина и даже монаха, «войска в белом» и самого Иисуса Христа. Бесы могут перемещаться шумной толпой, приплясывая и играя на музыкальных инструментах (напоминая скоморохов). «Домашний быт», обиход вездесущих и многоликих бесов в поверьях обычно подробно не описывается. 

Есть среди них и существа женского пола, бесихи, и юркие малыши – бесенята, характеризуемые в общем сходно с чертовками и чертенятами (см. ЧЕРТ); кроме того, бесихой, бесовкой могли именовать и водяниху, лешачиху, а также ведьму, колдунью.

Откуда пришло слово бес (старославянское Бъсъ).

На санскритском «б'ас» (bhas) – «светить», и на нём же bes – «бурно, стремительно двигаться».

На старо-слав. Бѣсъ, болг. бесъ́т, сербохорв. би̏jес «ярость», словен. bė̑s «злой дух», чеш. běs, польск. bies, раньше bias в местн. н. Biasowice Исконнородственно лит. baisà «страх», baisùs «отвратительный, мерзкий, ужасный», лат. foedus «мерзкий», греч. πίθηκος «обезьяна»;

«БЕС муж. злобное, бесплотное существо, злой дух, демон, сатана, диавол, черт, вельзевул, царь или князь тьмы, царь ада, преисподней; змий, кромешный, враг, ворог, вражья сила, недруг, неистовый, лукавый, нечистый, луканька, не наш, недобрый, нелегкий, нелегкая, нечистая сила, неладный; соблазнитель, блазнитель, морока, мара, ляхой, игрец, шут, шайтан; черная, неключимая сила, некошной, ненавистник рода человеческого, наше место свято.» (В. Даль)

Представления о вездесущих, легко изменяющих облик духах (именовавшихся в Древней Греции демонами) есть у многих народов. Демон – это и неясного обличья «налетающая» на человека злая сила, и насылающее беды существо, «приравниваемое к судьбе». Изредка вмешательство демона-беса в человеческую жизнь может быть благодетельным. Демонами назывались и низшие божества, посредники между Богом и людьми.

Если посмотреть в историю изменения значений слов, когда формировалось христианство, то окажется, что приличные по значению слова круто изменились и стали означать прямо противоположное. Чёрт в значении человека, умеющего чертить черты и резы, стал сами знаете кем. Дивы, когда-то мудрые помощники людей превратились в демонов. И таких примеров- перевёртышей много. Чего не сделаешь, чтобы себя обелить, а врага очернить.

Ф. Рязановский справедливо подчеркивает, что библейский бес восходит к Библии не столько логически, сколько «творческо-психологически»; образ всепроникающего, двойственного в своих проявлениях духа, демона, беса, который становится в Священном Писании врагом Христа, «старше» христианства и получил своеобразную окраску в воззрениях народа: «Бесы – духи. Священное Писание часто называет их духами, которые костей и плоти не имеют.

Демоны произошли от смешения сынов Божиих с сынами человеческими, почему они не могут не быть существами материальными. В древнерусской литературе бесы рисуются в чувственных чертах».

Демонов, бесов почитали падшими ангелами: в Олонецкой губернии, например, считали, что бесы имеют тело более тяжелое, чем добрые ангелы, хотя они также невидимы людям. Бесами в древнерусских Поучениях и «Словах» называли и языческих богов, и изображавших их идолов. В летописи на вопрос: «То каци суть бози ваши?» – кудесник из Чуди отвечает: «Суть же образом черни, крилаты, ховты имуще».

Таким образом, верования, воззрения, формировавшие образ беса, очень многообразны на Руси. Кроме неславянских и славянских, дохристианских верований и Священного Писания, были и восточные, византийские, а также богомильские и (приблизительно с XVII в.) западные влияния, воззрения раскольников.

Вот так нехристь бес из народных страшилок и вырос в письменной и устной христианской традиции: на протяжении столетий в образ библейского беса. Названием бес (вероятно, предшествующим наименованию «черт», появившемуся на Руси не ранее XVI– XVII вв.) искони обозначались самые разнообразные существа и силы, вернее некая вездесущая сила, которая позже приобрела более или менее четкие облики домового, лешего, водяного и т.п.

«Житийные» бесы не всегда однозначно зловредны и появляются в житиях, испытывая силы монахов-отшельников, святых. С ними можно заключить договор, их можно заклясть, заручиться помощью. Так, бес, закрещенный в умывальнике Иоанном Новгородским, в одну ночь возит его в Иерусалим и обратно; бес сторожит у пустынника репу; Феодор Печерский заклинает мешающих ему бесов носить дрова, чтобы отстроиться после пожара. «Таким образом, – отмечает Ф. Рязановский, – бесы не только мололи на монастырскую братию, но и принимали деятельное участие в построении Киево-Печерского монастыря» [Рязановский, 1915].

Одна из распространенных народных версий сюжета о заклятом, «заключенном» бесе – рассказ о бесе Потаньке, который забирается в замешанную без благословения опару: «...а баба и вспомнила, что не благословясь замешала опару, пришла да и перекрестила: Потаньке выскочить-то и нельзя. Баба процедила опару и вывалила Опарины на улицу, а Потанька все тут. Свиньи перепехивают его с места на место, а вырваться не может; да чрез трои сутки кое-как выбился и без оглядки убежал» (Перм.).

Одно из традиционных «бесовских свойств» – стремление искушать человека, сбивая его с пути истинного. Особенно неотступно бесы преследуют монахов, святых. Об искушении ими мирских людей мы не имеем столь же подробных сведений, «о мирских людях мало писалось житий» [Рязановский, 1915].

Сильное «бесовское искушение» для русских людей считалось в древнее, и даже в наше время считается пьянство. «Бесовским зельем» считали и табак. Искушая, бесы могли ввести в грех чревоугодия, блуда, сребролюбия, гнева, уныния, тщеславия, гордости. Удобно, не находите?

По поверьям, «одержание бесом» вызывало болезни, обычно сопровождающиеся истерическими припадками, судорогами, – родимец, падучую и т.п. Таких больных иногда именовали «бесовниками». «При икоте сто бесов живот гложет», и в кликуш якобы вселяется бес, который требует определенных пищи, питья и «говорит» изнутри. Из некоторых губерний России сообщали, что бесы, сидящие в кликушах, особенно охотно бранят священников.

И, хотя у русских крестьян непонятные, значит бесовские явления переосмыслены религией как крайне вредные, всё же одержимые бесом, кликуши нередко представлялись отмеченными свыше, наделенными пророческим даром существами.

В. Даль в конце XIX в. отмечал, что простой народ «всякое непонятное ему явление называет колдовством и бесовщиной».

Бесовством, бесовщиной именовались «неистовство всякого рода, соблазнительные призраки, дьявольское наваждение».

Не думайте, что невежество было свойственно диким людям, не понимающим почему гром гремит, земля трясётся. Демонизировать приставку БЕС- даже им в голову не приходило. До этого додумались люди нашего просвещенного времени.