Малоизвестные святые: священномученник Владимир Московский (Амбарцумов)

      Малоизвестные святые: священномученник Владимир Московский (Амбарцумов)

С Божьей помощью в дни Великого поста этой статьей хотелось бы начать цикл «Малоизвестные святые», из которого читатели смогут узнать о житиях святых «в земле Российской просиявших». Убежден, что русская земля держится и живет на молитвах святых, которые на небесах не престают молиться за свое земное Отечество.

А начать решил я с жизнеописания священномученика Владимира Московского(Амбарцумова) прадеда моей жены, который был причислен к лику святых деянием юбилейного освященного архиерейского собора Русской православной церкви (13-16 августа 2000 года).

Мне тяжело и больно об этом говорить, но мой собственный прадед Борис, будучи протоиреем Русской православной церкви, при тех же обстоятельствах что и о.Владимир, то есть после ареста и непродолжительного заключения по доносу соседки о праздновании им Пасхи,  под давлением ОГПУ   вынужден был уйти на гражданскую службу и прожил остаток дней своих в скромной должности бухгалтера. Три его дочери, среди которых и моя родная бабушка, росли вне православной веры.  Может, теперь читателям будет более понятно мое рвение в вопросах православной веры. Хотя и не знаю, дай мне в жизни такое испытание, какое выпало на долю моего прадеда Бориса или прадеда моей жены- отца Владимира, смог бы я принять правильное решение…

                                                          Житие

Свя­щен­но­му­че­ник Вла­ди­мир ро­дил­ся 20 сен­тяб­ря 1892 го­да в го­ро­де Са­ра­то­ве. Его отец Ам­бар­цум Его­ро­вич Ам­бар­цу­мов вме­сте с Фе­до­ром Ан­дре­еви­чем Pay был од­ним из ос­но­во­по­лож­ни­ков обу­че­ния и вос­пи­та­ния глу­хо­не­мых в Рос­сии. Ов­до­вев, с тре­мя ма­лень­ки­ми детьми он при­е­хал в немец­кую ко­ло­нию Са­реп­ту под Ца­ри­цы­ном в по­ис­ках вос­пи­та­тель­ни­цы для оси­ро­тев­ших мла­ден­цев. В мест­ной кир­хе ему по­ре­ко­мен­до­ва­ли доб­ро­по­ря­доч­ную де­ви­цу из лю­те­ран­ской се­мьи Ка­ро­ли­ну Кноблох.

Взяв на се­бя за­бо­ты о де­тях Ам­бар­цу­ма Его­ро­ви­ча, Ка­ро­ли­на Ан­дре­ев­на со вре­ме­нем по­лю­би­лась от­цу вос­пи­ты­ва­е­мых ею си­рот и вы­шла за него за­муж. Во вто­ром бра­ке у Ам­бар­цу­ма Его­ро­ви­ча ро­ди­лось еще трое де­тей, млад­шим из ко­то­рых был Вла­ди­мир. Де­тей вос­пи­ты­ва­ли в лю­те­ран­ской ве­ре.

В Са­ра­то­ве, по се­мей­но­му пре­да­нию, Ам­бар­цум Его­ро­вич со­дер­жал част­ную шко­лу для глу­хо­не­мых. Бу­дучи че­ло­ве­ком ми­ло­сти­вым, нес­тя­жа­тель­ным (де­тей бед­ных лю­дей он учил без­воз­мезд­но) и непрак­тич­ным, он не смог по­ста­вить бы­тие сво­ей шко­лы на проч­ную ма­те­ри­аль­ную ос­но­ву и ра­зо­рил­ся. Из Са­ра­то­ва се­мья Ам­бар­цу­мо­вых в кон­це 1890-х го­дов пе­ре­еха­ла в Моск­ву и по­се­ли­лась на Ша­бо­лов­ке. Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич по­сту­пил учить­ся в Мос­ков­ское Пет­ро­пав­лов­ское учи­ли­ще при Пет­ро­пав­лов­ской лю­те­ран­ской церк­ви, на­хо­див­ше­е­ся в Пет­ро­ве­риг­ском пе­ре­ул­ке. По­сле окон­ча­ния учи­ли­ща для про­дол­же­ния об­ра­зо­ва­ния он пе­ре­ехал в Бер­лин, где жи­ли в то вре­мя бра­тья его ма­те­ри Ка­ро­ли­ны Ан­дре­ев­ны.

В 1913-1914 го­дах, учась в Бер­лин­ском по­ли­тех­ни­ку­ме, Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич да­вал част­ные уро­ки. То­гда же он впер­вые по­зна­ко­мил­ся с хри­сти­ан­ским мо­ло­деж­ным дви­же­ни­ем.

Од­на­жды утром в июле 1914 го­да Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич проснул­ся и по­чув­ство­вал с ис­клю­чи­тель­ной остро­той, что ему на­до воз­вра­щать­ся в Рос­сию. За­вер­шив в те­че­ние дня все неот­лож­ные де­ла, он вы­ехал из Бер­ли­на на од­ном из по­след­них по­ез­дов, ухо­дя­щих в Рос­сию пе­ред на­ча­лом Пер­вой ми­ро­вой вой­ны.

По воз­вра­ще­нии в Рос­сию Вла­ди­мир по­сту­пил на физи­ко-ма­те­ма­ти­че­ский фа­куль­тет Мос­ков­ско­го Им­пе­ра­тор­ско­го уни­вер­си­те­та. В го­ды обу­че­ния в уни­вер­си­те­те он стал чле­ном Хри­сти­ан­ско­го сту­ден­че­ско­го круж­ка и пе­ре­шел в бап­тизм. Це­лью хри­сти­ан­ско­го сту­ден­че­ско­го дви­же­ния бы­ла про­по­ведь сло­ва Бо­жия сре­ди мо­ло­де­жи, а ос­нов­ной фор­мой де­я­тель­но­сти – изу­че­ние Еван­ге­лия в неболь­ших круж­ках. В Рос­сии в хри­сти­ан­ском сту­ден­че­ском дви­же­нии при­ни­ма­ла ши­ро­кое уча­стие и пра­во­слав­ная ин­тел­ли­ген­ция.

В Хри­сти­ан­ском сту­ден­че­ском круж­ке Вла­ди­мир по­зна­ко­мил­ся с Ва­лен­ти­ной Алек­се­е­вой, с ко­то­рой его свя­зы­ва­ли об­щие ду­хов­ные устрем­ле­ния, и в 1916 го­ду же­нил­ся на ней.

По­сле окон­ча­ния уни­вер­си­те­та Вла­ди­мир, бу­дучи та­лант­ли­вым физи­ком, оста­вил на­уч­ную де­я­тель­ность, устро­ил­ся пре­по­да­ва­те­лем и ре­шил пол­но­стью по­свя­тить свою жизнь про­по­ве­ди Еван­ге­лия. Смыс­лом жиз­ни мо­ло­дой че­ты ста­ло раз­ви­тие де­я­тель­но­сти мо­ло­деж­но­го хри­сти­ан­ско­го круж­ка. Та­кое ду­шев­ное устро­е­ние, при ко­то­ром ре­ли­ги­оз­ные ин­те­ре­сы ста­ви­лись вы­ше всех дру­гих, Вла­ди­мир уна­сле­до­вал от сво­их пред­ков, сре­ди ко­то­рых бы­ли мис­си­о­не­ры и ре­ли­ги­оз­ные де­я­те­ли. Ис­ка­ние «еди­но­го на по­тре­бу» влек­ло его серд­це к пра­во­сла­вию.

В го­ды Граж­дан­ской вой­ны из-за го­ло­да в Москве Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич с се­мьей и близ­ки­ми дру­зья­ми пе­ре­ехал в Са­ма­ру и устро­ил­ся на ра­бо­ту в му­зей. Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич ор­га­ни­зо­вал в Са­ма­ре око­ло де­ся­ти хри­сти­ан­ских круж­ков, в каж­дый из ко­то­рых вхо­ди­ло от де­ся­ти до пят­на­дца­ти че­ло­век. Со­бра­ния круж­ков вна­ча­ле устра­и­ва­лись на част­ных квар­ти­рах, а за­тем был при­об­ре­тен дом пя­ти­сте­нок, в од­ной по­ло­вине ко­то­ро­го по­се­ли­лась се­мья Вла­ди­ми­ра Ам­бар­цу­мо­ви­ча, а в дру­гой про­во­ди­лись за­ня­тия и со­бра­ния круж­ков. За ак­тив­ную де­я­тель­ность по ор­га­ни­за­ции мо­ло­деж­но­го хри­сти­ан­ско­го дви­же­ния Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич впер­вые был аре­сто­ван в 1920 го­ду и при­ве­зен в Моск­ву. Через пять недель он был осво­бож­ден из за­клю­че­ния с под­пис­кой о невы­ез­де из сто­ли­цы.

Ва­лен­ти­на Ге­ор­ги­ев­на с сы­ном Ев­ге­ни­ем воз­вра­ти­лась из Са­ма­ры в Моск­ву. Вла­ди­мир, вос­ста­но­вив связь с мос­ков­ским сту­ден­че­ством, ор­га­ни­зо­вал но­вый хри­сти­ан­ский кру­жок. В Кре­чет­ни­ков­ском пе­ре­ул­ке был най­ден бро­шен­ный дом и си­ла­ми сту­ден­тов при­ве­ден в по­ря­док. В этом до­ме по­се­ли­лась се­мья Вла­ди­ми­ра Ам­бар­цу­мо­ви­ча и наи­бо­лее ак­тив­ные чле­ны круж­ка, здесь про­во­ди­лись за­ня­тия с мо­ло­де­жью по изу­че­нию Еван­ге­лия.

В на­ча­ле 1920-х го­дов хри­сти­ан­ское сту­ден­че­ское дви­же­ние по­лу­чи­ло раз­ви­тие во мно­гих го­ро­дах Рос­сии. Объ­еди­ня­ю­щим цен­тром дви­же­ния стал Цен­траль­ный ко­ми­тет Хри­сти­ан­ских сту­ден­че­ских круж­ков, пред­се­да­те­лем ко­то­ро­го был из­бран Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мов. Цен­траль­ный ко­ми­тет вел ор­га­ни­за­ци­он­ную ра­бо­ту, устра­и­вал съез­ды пред­ста­ви­те­лей круж­ков.

24 мая 1923 го­да у Вла­ди­ми­ра Ам­бар­цу­мо­ва умер­ла от пи­ще­во­го отрав­ле­ния же­на, оста­вив ему пя­ти­лет­не­го сы­на Ев­ге­ния и го­до­ва­лую дочь Ли­дию. Про­ща­ясь с му­жем, она ска­за­ла: «Я уми­раю, но ты не очень скор­би обо мне. Я толь­ко про­шу те­бя: будь для де­тей не толь­ко от­цом, но и ма­те­рью... Вре­ме­на бу­дут труд­ные. Мно­го скор­би бу­дет. Го­не­ния бу­дут. Но Бог даст сил вам, и все вы­дер­жи­те...»

За­бо­ту о де­тях взя­ла на се­бя Ма­рия Алек­се­ев­на Жуч­ко­ва (бу­дучи пра­во­слав­ной, она при кре­ще­нии Ев­ге­ния и Ли­дии в 1925 го­ду ста­ла их крест­ной ма­те­рью). По­сле смер­ти же­ны Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич це­ли­ком по­свя­тил се­бя ра­бо­те в круж­ке и жил в ос­нов­ном на его сред­ства (вре­мя от вре­ме­ни он на­хо­дил ра­бо­ту, не тре­бо­вав­шую от него боль­шой от­да­чи: в 1922-1923 го­дах он со­сто­ял на служ­бе в Рент­ге­нов­ском ин­сти­ту­те, а в 1923-1924 го­дах – в Со­ю­зе ком­му­наль­ни­ков).

До 1924 го­да хри­сти­ан­ские сту­ден­че­ские круж­ки поль­зо­ва­лись все­ми пра­ва­ми ле­галь­ных об­ще­ствен­ных ор­га­ни­за­ций, про­во­ди­ли пуб­лич­ные лек­ции на ре­ли­ги­оз­ные те­мы, в том чис­ле и в По­ли­тех­ни­че­ском му­зее. В 1924 го­ду де­я­тель­ность хри­сти­ан­ско­го сту­ден­че­ско­го дви­же­ния со­вет­ской вла­стью бы­ла за­пре­ще­на, и мно­гие ру­ко­во­ди­те­ли дви­же­ния бы­ли го­то­вы под­чи­нить­ся за­пре­ще­нию. Но Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич рас­су­дил ина­че. Он счи­тал, что в та­кое слож­ное и бур­ное вре­мя, ка­ки­ми бы­ли по­сле­ре­во­лю­ци­он­ные го­ды, хри­сти­ан­ское про­све­ще­ние в Рос­сии необ­хо­ди­мо, и при­нял ре­ше­ние про­дол­жать де­я­тель­ность неле­галь­но. За­ня­тия круж­ков про­во­ди­лись на част­ных квар­ти­рах, и да­же ор­га­ни­зо­вы­ва­лись съез­ды пред­ста­ви­те­лей круж­ков.

В этот пе­ри­од жиз­ни Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич чу­дом из­бе­жал аре­ста. Од­на­жды но­чью в дом Ни­ко­лая Ев­гра­фо­ви­ча Пе­сто­ва, где на­хо­дил­ся Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мов, с ор­де­ром на обыск и арест при­шли со­труд­ни­ки ОГПУ. Че­кист, про­во­див­ший обыск, не зная, что Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич яв­ля­ет­ся пред­се­да­те­лем дви­же­ния, про­дер­жал его всю ночь и на­ут­ро от­пу­стил, аре­сто­вав Ни­ко­лая Ев­гра­фо­ви­ча.

По­сле это­го слу­чая Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич из­ме­нил свою на­руж­ность (сбрил бо­ро­ду и по­стриг во­ло­сы), уво­лил­ся с граж­дан­ской служ­бы и не имел по­сто­ян­но­го ме­ста жи­тель­ства, но, несмот­ря на опас­ность по­ло­же­ния, про­дол­жал ра­бо­ту в круж­ке.

В се­ре­дине 1920-х го­дов круг об­ще­ния Вла­ди­ми­ра Ам­бар­цу­мо­ви­ча об­но­вил­ся, сре­ди его зна­ко­мых по­яви­лось мно­го пра­во­слав­ных лю­дей; то­гда же он по­зна­ко­мил­ся с про­то­и­е­ре­ем Ва­лен­ти­ном Свен­циц­ким, ока­зав­шим боль­шое вли­я­ние на его ду­хов­ную жизнь. 5 де­каб­ря 1925 го­да в Ни­коль­ской церк­ви на Ильин­ке отец Ва­лен­тин кре­стил де­тей Вла­ди­ми­ра Ам­бар­цу­мо­ви­ча – Ев­ге­ния и Ли­дию.

Глу­бо­кая внут­рен­няя со­сре­до­то­чен­ность на пред­ме­тах ве­ры, ис­ка­ние прав­ды Бо­жи­ей и ис­тин­но­го ее ис­по­ве­да­ния при­ве­ли Вла­ди­ми­ра Ам­бар­цу­мо­ви­ча в на­ча­ле 1926 го­да, в воз­расте трид­ца­ти трех лет, к ре­ши­тель­но­му пе­ре­хо­ду в пра­во­сла­вие.

Став при­хо­жа­ни­ном Ни­коль­ско­го хра­ма на Ильин­ке, он на­чал при­слу­жи­вать и чи­тать в церк­ви, при­нял уча­стие в ор­га­ни­за­ции и осу­ществ­ле­нии боль­шо­го па­лом­ни­че­ства в Ди­ве­е­во и Са­ров. По се­мей­но­му пре­да­нию, бла­жен­ная Ма­рия Ива­нов­на Ди­ве­ев­ская ска­за­ла ему, что он при­мет свя­щен­ство.

В кон­це 1927 го­да Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мо­вич, по ре­ко­мен­да­ции про­то­и­е­рея Ва­лен­ти­на Свен­циц­ко­го, был на­прав­лен в го­род Гла­зов к еди­но­мыс­лен­но­му с от­цом Ва­лен­ти­ном епи­ско­пу Ижев­ско­му и Вот­кин­ско­му Вик­то­ру (Ост­ро­ви­до­ву).

4 де­каб­ря в ка­фед­раль­ном Пре­об­ра­жен­ском со­бо­ре он был ру­ко­по­ло­жен епи­ско­пом Вик­то­ром во диа­ко­на, а 11 де­каб­ря – во иерея и опре­де­лен на слу­же­ние к Ге­ор­ги­ев­ской церк­ви го­ро­да Гла­зо­ва. 25 де­каб­ря 1927 го­да отец Вла­ди­мир был пе­ре­ме­щен на служ­бу в Мос­ков­скую епар­хию и на­зна­чен на­сто­я­те­лем мос­ков­ско­го Кня­зе-Вла­ди­мир­ско­го хра­ма в Ста­ро­сад­ском пе­ре­ул­ке.

Отец Вла­ди­мир имел по­пе­че­ние пре­иму­ще­ствен­но о мо­ло­де­жи и под­рост­ках. Со свой­ствен­ной ему рев­но­стью он за­бо­тил­ся о бла­го­ле­пии хра­ма, уде­лял мно­го вни­ма­ния цер­ков­но­му хо­ру.

В 1928 го­ду отец Вла­ди­мир пе­ре­шел под ду­хов­ное ру­ко­вод­ство ар­хи­манд­ри­та Ге­ор­гия (Лав­ро­ва). Де­кла­ра­ция от 29 июля 1927 го­да мит­ро­по­ли­та Сер­гия (Стра­го­род­ско­го) вы­зва­ла рез­кий про­тест у от­ца Ва­лен­ти­на Свен­циц­ко­го; по­сле ее вы­хо­да он по­чти до са­мой сво­ей кон­чи­ны не при­зна­вал ду­хов­ной вла­сти мит­ро­по­ли­та Сер­гия. Отец Ге­ор­гий, на­про­тив, убеж­дал сво­их ду­хов­ных чад не вно­сить но­вых раз­де­ле­ний в Цер­ковь, и без то­го бед­ству­ю­щую, и остал­ся на сто­роне За­ме­сти­те­ля Пат­ри­ар­ше­го Ме­сто­блю­сти­те­ля. В мае 1928 го­да отец Ге­ор­гий был аре­сто­ван и по­сле вы­не­се­ния при­го­во­ра вы­слан в Ка­зах­стан, в по­се­лок Ка­ра-Тю­бе.

Ле­том 1928 го­да отец Вла­ди­мир по прось­бе свя­щен­ни­ка Ва­си­лия На­деж­ди­на, с ко­то­рым его свя­зы­ва­ли под­лин­но брат­ские от­но­ше­ния, вре­мен­но слу­жил в хра­ме свя­ти­те­ля Ни­ко­лая у Со­ло­мен­ной Сто­рож­ки.

В 1929 го­ду Кня­зе-Вла­ди­мир­ский храм был за­крыт. Остав­шись без ме­ста, отец Вла­ди­мир с сы­ном Ев­ге­ни­ем пы­тал­ся про­ехать к от­цу Ге­ор­гию в Ка­ра-Тю­бе, но из-за го­ло­да и бо­лез­ни сы­на вы­нуж­ден был с до­ро­ги вер­нуть­ся в Моск­ву. В ок­тяб­ре от­ца Ва­си­лия На­деж­ди­на аре­сто­ва­ли и при­го­во­ри­ли к за­клю­че­нию в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь. В ла­ге­ре он за­бо­лел и 19 фев­ра­ля 1930 го­да скон­чал­ся в Ке­ми. Пе­ред кон­чи­ной он на­пи­сал пись­мо сво­им ду­хов­ным де­тям и от­цу Вла­ди­ми­ру, про­ся его воз­гла­вить оси­ро­тев­ший при­ход. Отец Вла­ди­мир от­клик­нул­ся на пред­смерт­ную прось­бу сво­е­го дру­га и пе­ре­шел слу­жить в Ни­коль­ский при­ход.

В храм хо­ди­ло мно­го мо­ло­де­жи, но пре­иму­ще­ствен­но при­хо­жа­на­ми его яв­ля­лись жи­те­ли по­сел­ка при Пет­ров­ско-Ра­з­умов­ской ака­де­мии, жизнь ко­то­рых бы­ла на­пол­не­на слу­же­ни­ем на­у­ке и прак­ти­че­ско­му сель­ско­му хо­зяй­ству Рос­сии.

Отец Вла­ди­мир су­мел со­хра­нить и укре­пить при­ход, со­здан­ный от­цом Ва­си­ли­ем. Слу­жа в Ни­коль­ском хра­ме, он мно­го про­по­ве­до­вал. При­хо­жа­нам за­пом­ни­лись его про­по­ве­ди на те­мы Апо­столь­ских По­сла­ний и Еван­ге­лия; они бы­ли со­дер­жа­тель­ны­ми и по­учи­тель­ны­ми, но бо­лее ра­цио­наль­ны­ми, чем про­по­ве­ди от­ца Ва­си­лия.

Вес­ной 1931 го­да бла­го­чин­ный пред­ло­жил ду­хо­вен­ству сле­до­вать фор­му­ле по­ми­но­ве­ния вла­стей, вве­ден­ной Вре­мен­ным Пат­ри­ар­шим Свя­щен­ным Си­но­дом при За­ме­сти­те­ле Пат­ри­ар­ше­го Ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­ли­те Сер­гии (Стра­го­род­ском), и опре­де­лить свое от­но­ше­ние к июль­ской Де­кла­ра­ции 1927 го­да. В слу­чае несо­гла­сия пред­ла­га­лось уво­лить­ся на по­кой, чтобы не по­пасть под за­пре­ще­ние в свя­щен­но­слу­же­нии. Отец Вла­ди­мир при­нял ре­ше­ние вый­ти за штат. В сен­тяб­ре 1931 го­да он по­сту­пил на граж­дан­скую служ­бу в На­уч­но-ис­сле­до­ва­тель­ский ин­сти­тут пти­це­вод­ства за­ве­ду­ю­щим груп­пой из­ме­ри­тель­ных про­цес­сов.

5 ап­ре­ля 1932 го­да отец Вла­ди­мир был аре­сто­ван ор­га­на­ми ОГПУ как «ак­тив­ный участ­ник Все­со­юз­ной контр­ре­во­лю­ци­он­но-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции “Ис­тин­но Пра­во­слав­ная Цер­ковь”». Бу­дучи до­про­шен­ным сле­до­ва­те­лем, он ска­зал: «Как ве­ру­ю­щий че­ло­век я, есте­ствен­но, не мо­гу раз­де­лять по­ли­ти­ки со­вет­ской вла­сти по ре­ли­ги­оз­но­му во­про­су. В Ин­сти­тут пти­це­вод­ства я по­сту­пил 8 сен­тяб­ря 1931 го­да, дал несколь­ко изоб­ре­те­ний – при­бо­ров по пти­це­вод­ству. О том, что я ли­шен из­би­ра­тель­ных прав и был свя­щен­ни­ком, в ин­сти­ту­те не зна­ли. Фа­ми­лии сво­их зна­ко­мых пред­по­чи­таю не на­зы­вать, дабы не на­влечь на них непри­ят­но­стей... Ве­дя ор­га­ни­зо­ван­ную ра­бо­ту сре­ди мо­ло­де­жи, я ста­вил пе­ред со­бой за­да­чу удо­вле­тво­ре­ния их лич­ных за­про­сов, в ду­хе хри­сти­ан­ско­го по­ни­ма­ния жиз­ни... По­вто­ряю, что на­звать пер­со­наль­но этих лю­дей я от­ка­зы­ва­юсь по мо­раль­ным и ре­ли­ги­оз­ным при­чи­нам...»

Осо­бым Со­ве­ща­ни­ем при Кол­ле­гии ОГПУ СССР 7 июля 1932 го­да он был при­го­во­рен к ссыл­ке в Се­вер­ный край сро­ком на три го­да, но за­тем вы­шло по­ста­нов­ле­ние при­го­вор счи­тать услов­ным и об­ви­ня­е­мо­го «из-под стра­жи осво­бо­дить». Об осво­бож­де­нии от­ца Вла­ди­ми­ра хо­да­тай­ство­ва­ло ру­ко­вод­ство Ака­де­мии на­ук, где он в то вре­мя ра­бо­тал.

В 1933 го­ду по­все­мест­но про­во­ди­лась пас­пор­ти­за­ция, и от­цу Вла­ди­ми­ру для по­лу­че­ния пас­пор­та при­шлось уехать на год в го­род Рос­сошь и там жить и ра­бо­тать. В 1934 го­ду он воз­вра­тил­ся в Моск­ву и устро­ил­ся на ра­бо­ту в Ин­сти­тут кли­ма­то­ло­гии в по­сел­ке Ку­чи­но. В Ку­чине отец Вла­ди­мир снял две ком­на­ты и пе­ре­ехал ту­да вме­сте с детьми и Ма­ри­ей Алек­се­ев­ной; в 1935 го­ду пред­ста­ви­лась воз­мож­ность пе­ре­ехать в Ни­коль­ское – бли­же к Москве. Жи­вя в Ни­коль­ском, се­мья от­ца Вла­ди­ми­ра по­се­ща­ла храм в честь По­ча­ев­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри у стан­ции Сал­ты­ков­ка; в этом хра­ме отец Вла­ди­мир обыч­но мо­лил­ся в ал­та­ре. В 1930-е го­ды он про­дол­жал ру­ко­во­дить сво­и­ми ду­хов­ны­ми детьми, со­вер­шая бо­го­слу­же­ния в до­мах наи­бо­лее близ­ких из них.

По­сле пе­ре­хо­да на граж­дан­скую служ­бу отец Вла­ди­мир вы­пол­нял мно­го до­го­вор­ных ра­бот, ко­то­рые вы­со­ко опла­чи­ва­лись. Зна­чи­тель­ную часть за­ра­бо­тан­ных средств он от­да­вал се­мьям со­слан­ных или умер­ших в за­клю­че­нии свя­щен­но­слу­жи­те­лей. Ду­хов­ные ча­да от­ца Вла­ди­ми­ра, имев­шие до­ста­ток, по по­слу­ша­нию ду­хов­но­му от­цу так­же по­мо­га­ли се­мьям ссыль­ных, при­чем отец Вла­ди­мир стро­го сле­дил за тем, чтобы эта по­мощь ока­зы­ва­лась своевре­мен­но и со­от­вет­ство­ва­ла ого­во­рен­ным сум­мам.

Се­мья же са­мо­го от­ца Вла­ди­ми­ра име­ла толь­ко необ­хо­ди­мое, ни в пи­ще, ни в одеж­де не до­пус­ка­лось ни­ка­ко­го из­ли­ше­ства. Од­на­жды до­че­ри Ли­дии по­да­ри­ли спор­тив­ные та­поч­ки, и они ей очень нра­ви­лись.

– У те­бя есть туфли, а у дру­гих ни­че­го нет, – ска­зал отец Вла­ди­мир до­че­ри, и по­да­рен­ные ей та­поч­ки пе­ре­дал нуж­да­ю­щим­ся.

В ав­гу­сте 1937 го­да на­ча­лись мас­со­вые аре­сты. В ночь с 8 на 9 сен­тяб­ря со­труд­ни­ки НКВД яви­лись в дом, где жил отец Вла­ди­мир со сво­ей се­мьей, и предъ­яви­ли ор­дер на обыск и арест. В ке­ро­си­но­вой лам­пе, сто­яв­шей на шка­фу, был спря­тан ан­ти­минс, ко­то­рый с осо­бен­ным тща­ни­ем ис­ка­ли сле­до­ва­те­ли. Они раз­во­ра­чи­ва­ли и вни­ма­тель­но рас­смат­ри­ва­ли каж­дую шел­ко­вую тря­поч­ку, но ан­ти­мин­са не об­на­ру­жи­ли, ибо «яко оду­шев­лен­но­му Бо­жию Ки­во­ту, да ни­ка­ко­же кос­нет­ся ру­ка сквер­ных». Про­из­во­див­шие обыск со­труд­ни­ки НКВД кла­ли на стол бу­ма­ги, пись­ма, кни­ги, мо­лит­во­сло­вы, по­ло­жи­ли и ме­да­льон с мо­ща­ми свя­ти­те­ля Ни­ко­лая. Ма­рия Алек­се­ев­на гла­за­ми по­ка­за­ла Жене на ме­да­льон, и он осто­рож­но взял его со сто­ла и по­ло­жил се­бе в баш­мак. Ко­гда уво­ди­ли от­ца Вла­ди­ми­ра, ре­ши­ли, что луч­ше ему пе­ре­обуть­ся в бо­тин­ки сы­на, быв­шие ме­нее из­но­шен­ны­ми. Же­ня су­мел снять бо­тин­ки так, что ме­да­льон с мо­ща­ми остал­ся при нем, – та­ким об­ра­зом свя­ты­ня со­хра­ни­лась в се­мье.

Отец Вла­ди­мир был за­клю­чен в Бу­тыр­скую тюрь­му.

– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы у се­бя на квар­ти­ре про­во­ди­ли тай­ные бо­го­слу­же­ния. Дай­те по­ка­за­ния по это­му во­про­су, – по­тре­бо­вал сле­до­ва­тель.

– Тай­ных бо­го­слу­же­ний у се­бя на квар­ти­ре я не про­во­дил. На­чи­ная с 1931 го­да я как свя­щен­ник не слу­жу, и с тех пор бо­го­слу­же­ни­я­ми не за­ни­ма­юсь во­об­ще, хо­тя са­на с се­бя не сни­мал – не от­ка­зы­вал­ся...

– Вы ука­за­ли, что со­вет­ская власть ре­ли­ги­оз­ных лю­дей не по­ни­ма­ла и не по­ни­ма­ет, та­ким об­ра­зом, на этой поч­ве вы вы­ска­за­ли яв­ную враж­деб­ность к со­вет­ской вла­сти. Объ­яс­ни­те это по­ло­же­ние.

– Я враж­деб­но к со­вет­ской вла­сти не на­стро­ен, и мой от­вет так рас­смат­ри­вать нель­зя...

– Вы вче­ра от­ка­за­лись дать по­ка­за­ния в от­но­ше­нии лиц, вхо­див­ших в ор­га­ни­за­цию в 1920 го­ду, из­вест­ных вам сей­час как по ме­сту жи­тель­ства, так и по ме­сту ра­бо­ты. След­ствие на­ста­и­ва­ет, чтобы вы пе­ре­чис­ли­ли их.

– Так как я не усмат­ри­ваю в де­я­тель­но­сти этой ор­га­ни­за­ции ни­че­го контр­ре­во­лю­ци­он­но­го, то я окон­ча­тель­но от­ка­зы­ва­юсь на­зы­вать фа­ми­лии ее чле­нов.

– 20 сен­тяб­ря се­го го­да вы точ­но так же от­ка­за­лись на­звать круг ва­ших де­ло­вых и бы­то­вых свя­зей, то есть лю­дей, с ко­и­ми вы име­е­те связь и об­ще­ние в на­сто­я­щее вре­мя. След­ствие тре­бу­ет пе­ре­чис­лить их.

– Лич­ных зна­комств у ме­ня нет, кро­ме от­но­ше­ний по служ­бе и по до­го­вор­ным ра­бо­там...

– При­зна­е­те ли вы се­бя ви­нов­ным в предъ­яв­лен­ном вам об­ви­не­нии?

– Ви­нов­ным се­бя в предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии не при­знаю...

3 но­яб­ря 1937 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла от­ца Вла­ди­ми­ра к рас­стре­лу. Свя­щен­ник Вла­ди­мир Ам­бар­цу­мов был рас­стре­лян 5 но­яб­ря 1937 го­да и по­гре­бен в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой.

Со­ста­ви­тель свя­щен­ник Мак­сим Мак­си­мов