«Мир через силу» — война за американскую гегемонию

Андрей Ильницкий

Обеспечение гегемонии США — константа политической стратегии и практики. Она инвариантна по отношению к администрациям Белого дома. Трамповское Manifest destiny («предначертание судьбы» — англ.) — это реконструкция американского величия на новых принципах — отныне не глобализм, но исключительность.

Cреди ключевых доноров выборной кампании Трампа 2023/2024 года — крупнейшие производители ВПК, такие как Lockheed, Northtrop Grumman, Raytheon General Dynamics, Boeing и другие авиаконцерны, транспортные и нефтегазовые корпорации. За 47‑м президентом США военно–промышленное, а также IT–венчурно-­технологическое лобби. Среди них есть те, кто заинтересован в сохранении силового, технологического и экономического доминирования США в мире, те, для кого вой­на — это бизнес, возможность развития и гарантия обогащения.

Намеченная трампистами перезагрузка реального сектора экономики, перевооружение и переоснащение Пентагона и разведок на основе новейших технологий, тотальный контроль инфополя и гуманитарной сферы для обеспечения инфо–когнитивного и ментального доминирования на основе ИИ, усиление ресурсного потенциала США через накопление за 3–5 лет превосходящей всех и вся экономической и военно–экономической мощи и технологического превосходства, скрепленное право-­консервативной идеологией — в этом технологическая и смысловая платформа глобального лидерства и нового мирового порядка (New World Order — NWO) от Трампа–Вэнса — «Мир через силу».

Трамписты предполагают вернуть Америке лидерство и конкурентное военное преимущество через стартапы по разработке и производству вооружений, финансируемые преимущественно по венчурных схемах.

В статье–манифесте «Перезагрузка арсенала», размещенной еще в июне 2022 года на ресурсах одного из самых влиятельных трампистов, политического куратора вице-президента Джей Ди Вэнса Питера Тиля говорится: «Для модернизации наших вооруженных сил потребуется не просто горстка, а десятки новых инновационных компаний. Десятки тысяч инженеров должны будут спросить себя, есть ли в их карьере что‑то большее, чем просто деньги. И нашим чиновникам в правительстве, без которых эти усилия будут напрасны, придется слушать и руководить…».

Амбиции и MAGA стратегия — в перехвате американцами мирового технологического лидерства. Для этого США потребуются дополнительные энергетические мощности и природные ресурсы, которые должны обеспечить Канада и Гренландия. Тогда США смогут, по мнению трампистов, стать глобальными лидерами не только в вооружениях и гонке по майнингу криптовалюты, но и, что стратегически более важно, по совокупной мощности компьютерной индустрии, обеспечивающей первенство в развитии ИИ как критического фактора в современной экономике, ВПК, разведке и обороне.

Вся пришедшая с Трампом команда весьма идеологически заряжена. Трампистами написаны и продвигаются стратегические концепции финансово-­технологической и управленческой революции в Белом доме и Пентагоне.

Разработана, запущена, внедряется в сознание элит и общества концепция нового американского динамизма. Американский динамизм в области оборонных технологий подразумевает предвидение и активное применение технологических инноваций. Этот подход подчеркивает, что стремление к технологическому динамизму — есть стремление к сильной, безопасной и инновационной Америке.

На саммите Shift’s Defense Ventures Summit в Вашингтоне в ноябре 2023 года Кэтрин Бойл, генеральный партнер связанного Питером Тилем венчурного фонда Andreessen Horowitz, высказала мнение: «Мы убеждены, что сильная Америка ведет к сильному и безопасному миру, более цивилизованному миру (это слово мы должны использовать чаще). Технология играет ключевую роль в поддержании этого порядка и цивилизации, и это будет продолжаться. Мы называем это направление американским динамизмом.

Осенью 2024 года вышел программный военно-­экономический текст — «Реформирование ВПК США» (The Defense Reformatiom). Его автор — исполнительный директор Palantir Шьям Санкар.
Приведем тезисы «манифеста» Санкара подробно, ибо они важны не только для понимания стратегии противника, но отчасти они «зеркало» наших проблем.

В самом начале статьи автор категорично и хлестко заявляет: «Западная стратегия сдерживания больше не работает… Как нация мы уже находимся в состоянии необъявленной вой­ны… В 2014 году Россия аннексировала Крым… Китай напичкал оружием острова Спратли в Южно-­Китайском море, а Иран продолжил разработку атомной бомбы… Это новая холодная вой­на в своей горячей стадии…».

Сразу отметим вовсе не киношную истину: «в Америке все просто так, кроме денег» (цитата из культового фильма «Брат‑2»). Логика «нагнетания обстановки» от Санкара понятна и, несмотря на очевидный эмоциональный заряд, весьма прагматична. Формирование информационно-­политического «пространства вой­ны» — это информационно-­когнитивная технология обеспечения «перехвата бюджетов» и рычагов развития ВПК и Пентагона, это эффективный механизм управления обществом через страх, это политическая «уловка 22», позволяющая лоббистам и вовлеченным элитным группам избежать в перспективе возможные претензии от конкурентов: мол, «вой­на все спишет».

Обозначив «реальность вой­ны», далее Шьяма Санкара прямо заявляет о неготовности США к серьезной вой­не, констатируя, что экономика страны, ее реальный сектор и его «сердцевина», ВПК, — в системном кризисе: «Национальная безопасность США требует наличия мощной промышленной базы, иначе она проиграет следующую вой­ну, а мир погрузится во тьму «авторитарных режимов…».

Строго дозированно и по месту «подсыпая соль на раны», исполнительный директор компании Palantir утверждает, что инерция сложившейся за десятилетия системы американского ВПК велика, а ее мобилизационный потенциал низок.

Нагнетая напряжение, Шьяма Санкара подчеркивает, что при наступлении горячей фазы возможной вой­ны США с державами-­соперниками — Китаем или Россией — боеприпасов и оружия хватит лишь на несколько дней. Еще более тревожным, по его мнению, является отсутствие потенциала и возможностей для быстрого ремонта и восстановления наших систем вооружения, уже не говоря о производстве оружия на новых принципах. Санкар считает, что этот идеологический и управленческий подход, глубоко укоренившийся в американском ВПК, основан на концепциях научного управления, которые, когда–то были модными в Советском Союзе и в авангарде автомобильной промышленности США 1950‑х годов.

Централизованное, прогнозируемое, программное составление бюджета, управление и контроль тогда считались превосходящими рыночную систему, основанную на пробах и ошибках, а также «беспорядок и расточительность» системы децентрализованного экспериментирования методом «проб и ошибок», подразумевающих далеко не стопроцентное «проращивание стартапов» при поиске новых решений и технологий. Время таких подходов и решений, по мнению Санкара, ушло. Констатируя кризис, Шьяма Санкара далее дает не только анализ его причин, но обозначает пути выхода ВПК США из кризисного состояния, в основе которых, наряду с технологической перезагрузкой, перехват у оружейных «традиционалистов» бюджетных потоков и рычагов управления ВПК и Пентагоном.

Приведем не дословно, но по смыслу основные констатации, аргументы и предложения Санкара.

• Монополия — вот наша основная проблема. В 1993 году, после окончания холодной вой­ны, Пентагон работал с более чем 50 компаниями. Сегодня их осталось пять (Lockheed Martin, Raytheon, General Dynamics, Northrop Grumman и Boeing)! Самым важным последствием стало не снижение конкуренции в оборонно–промышленном комплексе, а отрыв коммерческих инноваций от ВПК и рост государственной монополии на закупки.


• Необходимо любой ценой избегать покупателя–монополиста, используя рыночные механизмы и динамику в качестве ключевого принципа функционирования Министерства обороны. То, что порой выглядит как дублирование, является страховкой от самоуверенности и непредсказуемости.


• При сохранении монополии производство не будет работать как надо. Конечный продукт останется дорогим, и это сделает нас слабее.


• Корень нашей патологии — отсутствие конкуренции внутри Министерства обороны.


• Требуется десятилетие или даже два, чтобы начать поставки новых крупных систем вооружения в достаточном количестве.


• При наступлении горячей фазы вой­ны боеприпасов и оружия у нас хватит лишь на несколько дней. Еще более тревожным является отсутствие потенциала и возможностей для быстрого ремонта и восстановления нашей техники и систем вооружений.


• В нынешних условиях американская промышленность уже не может довольствоваться производством минимальной линейки кораблей, подводных лодок, боеприпасов, самолетов и т. д.


• Контракты по прецедентному принципу «затраты плюс» делают нас медленнее и беднее. Это, может быть, правильный путь для покупки авианосца, но неправильный для 95 % других вещей.


• Инновации всегда будут болезненными, непонятными и подверженными «уничижительной и ретроградной» бюрократической критике со стороны тех, кто не участвует в процессе: они оценивают затраты и усилия, а не ценность и результаты.


• Тут же и отсутствие вознаграждения за ускорение процесса и разработку инновационных подходов, тут же и отсутствие стимула к ценовой конкуренции, поскольку учитывается потраченное, а не сэкономленное время и деньги.


• Надо понимать: производительность более ценна, чем запасы оружия. Мы зацикливаемся на запасах, но запасы не имеют никакого значения. Наши поставки боеприпасов на Украину состояли из комплектов времен холодной вой­ны, которые лежали на полках и собирали пыль, в то время как десятилетиями происходили инновации. Израсходование 10‑летней продукции за 10 недель боев на Украине показало, что реальным оружием является скорость перенастройки и интенсификации производства.


• Нам необходимо производить быстро и в нужных количествах все, что необходимо. Мы должны разработать требования и стимулы для производства и ни на минуту не прекращать производство.


• Больше не будет призов за участие (когда оружие лежит на полках). Участие засчитывается только в том случае, если вы можете его постоянно производить.


• Способность к модернизации производства — определяющая.


• Попытки правительства заранее избежать проблем, привязка к одному поставщику потерпят неудачу. Для любых нетривиальных инноваций невозможно заранее и «дедуктивно» спроектировать эталонную архитектуру структуры, обеспечивающей победу. Вместо этого необходимо вкалывать и позволить данной архитектуре появиться. Вы максимизируете свои шансы, если на начальном этапе отойдете от «прецедентного принципа» сложившихся практик.


• Самые важные проекты создаются не в результате принятия каких–либо условий и требований. В драке никого не волнует официальная бумага. Единственное требование — это победа.


• А победа предполагает участие в беспорядочном, дублирующем, кажущемся расточительным, но на самом деле эффективном процессе совершенствования.


• Никакой монополии. Творческий, быстрый и, в конечном итоге, более дешевый результат.


• Надо делать ставку на таланты, на людей, предлагающих смелые решения и обеспечивающих их достижение, в которых знания и ноу-хау объединяются.


• Талант быстро разрешать ту или иную проблему встречается редко. Это очень сложно, но такой талант является определяющим.


• Закон об управлении персоналом Пентагона (правила о карьере и продвижении по службе офицеров и гражданских специалистов) должен быть реформирован. Нам нужно больше заботиться о достижении победы, а не о том, как заполнить штатное расписание и правильно оформить служебную документацию.


• Нам нужно больше конкуренции между службами. Никаких объединенных программных управлений. Никакой монополии. Творческий, быстрый и в конечном итоге более дешевый результат.


• Основная идея заключается в том, как члены компании общаются, сотрудничают и конкурируют.


• Синергия технологий двой­ного назначения — залог победы. RAND думала, что Lockheed будет доминировать в области интегральных схем, потому что там было пятьдесят докторов наук, а у Intel — только двое. Но руководители Intel понимали, что клиенты из военных и разведывательных структур — это всего лишь промежуточная остановка к успеху в бизнесе. И они преуспели.


• Абсолютизация аудита — это паралич развития. Деньги должны работать и быть мобильными. Фискальный цикл OODA (наблюдение, ориентирование, принятие решения, действия) для перемещения денежных масс — нежизнеспособен. Необходимо обеспечить возможность перепрограммировать и перенаправить деньги в течение двух месяцев, а не двух лет.


• Существуют простые договорные механизмы, гарантирующие правительству непрерывность операций, и желаемую гибкость, требуются дебюрократизация, объективность и полная свобода действий через внедрение автоматизированных проверок безопасности для составления бюджетов. Сейчас этого нет даже близко.


• Будущее за венчурным капиталом — для технологического прорыва США нужен рисковый капитал, а не капитал налогоплательщиков. Независимые исследования и разработки (IRAD) с возмещением затрат — это в своем роде индульгенция. Это не настоящие R&D. Контракты «Затраты плюс» позволяют подрядчикам манипулировать домашними деньгами (возмещаемыми налогоплательщиками). Частные R&D на коммерческом рынке значительно превосходят государственные.


• Компании должны вкладывать в разработки и решения свой собственный капитал. Они должны быть готовы к любым вызовам, если мы хотим инноваций. Подрядчики не должны брать с налогоплательщика деньги, если их лабораторные эксперименты срываются.


• Должна быть обеспечена эффективная обратная связь между потребителями, заказчиками и разработчиками–производителями.


• Секретность не должна быть «защитой монополиста». Сегодня компании, работающие на оборону, не могут понять бойца, а боец зачастую не может понять, что ему самому нужно. Говорят, что его потребности должны быть переданы через «священнический класс» подрядчиков, посредников, закупщиков, заказчиков. В результате возникают бесчисленные кафкианские дилеммы причинно–следственных связей. Вы не можете получить допуск, если у вас нет секретного контракта, и вы не можете получить допуск, если не принадлежите к особому классу людей, имеющих допуск. То же самое касается спонсорства SCIF (Секретный разделенный информационный центр) и доступа к секретным сетям. Только «священнослужители»–посредники определяют сроки и график предоставления компании доступа к сверхсекретной сети из ее офисов.


• Монополии и секретности слишком много, но мы уже давно прошли тот этап, когда они работали в интересах безопасности.

Основной вывод «манифеста» Санкара таков: «США находится в состоянии необъявленной вой­ны. Более трех десятилетий мы мирились с застоем в ВПК, рожденным самодовольной монополией без конкуренции со стороны великих держав. Мы слишком долго молились на «старый алтарь». Теперь перемены возможны, потому что все мы понимаем, что есть нечто худшее, чем перемены: отставание и устаревание. Мы не можем терять время, чтобы воскресить американскую промышленную базу, на которую опирались в разгар Холодной вой­ны…».

Отметим не только системность предложений Шьяма Санкара, но то, что многие его выводы необходимо не только принять к сведению, но целесообразно применить здесь, в России, прежде всего в сфере ВПК и обороны, в силу их актуальности не только лишь для США.

Концепция «Мир через силу» подразумевает нацеленность на подготовку к вой­не, формирование информационно–когнитивной повестки вой­ны. Это не значит, что американцы сами будут воевать — это вряд ли, но готовить мир к вой­не — это точно. К вой­не за гегемонию через переустройство мира на американский лад.

Играться этот лад будет по нотам, написанным искусственным интеллектом. Для подготовки к вой­не — соответствующий финансовый и научно–технологический задел создан. ВПК, прежде всего, США и отчасти стран блока НАТО, будет перезагружен, переоснащен и перезапущен на основе новейших современных технологий — и прежде всего, робототехники и ИИ. Особую опасность представляет потенциал массированного применения автономных систем вооружения. Десятки тысяч беспилотников, неуязвимых для современных систем РЭБ и ПВО, в сочетании с гиперзвуковыми ракетами создают беспрецедентную угрозу для стратегических объектов любого противника.

Поле битвы грядущей вой­ны, какой она видится MAGA-имперцам Трампа–Вэнса, будет заполнено ментальным противоборством, искусственным интеллектом, беспилотными системами и кибервоинами, что будут сражаться всеми доступными и самыми современными гибридными методами, собирая и обмениваясь разведданными, принимать решения с захватывающей дух скоростью и эффективностью, тотально покрывая своим контролем весь мир, как поле боя.

Надо понимать, что трампистский «Мир через силу» — это, по сути, силовое переустройство мира, это «упакованная» в политическую стратегию форма насилия над миром, это заявленная на десятилетие гибридная вой­на за гегемонию США.

В этом, а не в «миротворческой трескотне» — реальная американская политика. Противоборство с Китаем и Россией — было есть и будет в фокусе военной политики США. Для победы в экзистенциальном столкновении с Западом России необходима концентрация и мобилизация всех ресурсов — военных, экономических, духовных. Важно осознать и принять к действию то, что победное для России решение придет изнутри, а не извне.
Станем суверенными и сильными! 

https://matveychev-oleg....