Шанхай

В Шанхай я впервые попал в 1989 году. Тогда новый Китай только нарождался. Формально в Китае уже шла полным ходом перестройка. Шанхай был городом, где полно людей в черных и темных, без примеси других цветов, костюмах. Где для того, чтобы автобус мог пристать к тротуару, кондуктор высовывал из окна руку и стучал по борту, призывая толпу разойтись. Транспортная ситуация была ужасна. Шанхай уже тогда был самым населенным городом, куда стекались потоки людей из провинций, потому что в Шанхае жизнь была сытнее. Так что там царило абсолютное разнообразие нравов, интересов, лиц, диалектов, то есть «шанхай» в прямом смысле этого слова в русском языке.

Тогда там только-только начинали строиться небоскребы. В основном же стояли домики в японском стиле, построенные в конце XIX века; германские дома — очень плотные, крепкие на вид; китайские полуразрушенные дома; португало-испанские ветхие строения, готовые вот-вот развалиться. И первая мысль, которая у меня возникла при взгляде на все это, — как управлять этой массой? Население Шанхая было малообразованно и не очень хорошо ориентировалось в международной жизни. Слова «Советский Союз» они знали, но на этом их познания и заканчивались. Я даже и предположить не мог, что когда-то Шанхай станет самым передовым городом в области образования не только в Китае, но и во всей Азии.

Западный берег реки, рассекающей Шанхай на две стороны, уже тогда демонстрировался на всех фотографиях как символ колониального господства.

Шанхай всегда немножко отличался от любого другого китайского города. Во-первых, это один из самых молодых китайских городов. Формально он возник как город в XVI-XVII веках, что для Китая практически недавно, и развился он из рыбацкой деревушки. Этот квартал, бывший некогда центром Шанхая, называется Сунцзян, и он сохранился. Он возник исключительно как город предпринимателей, авантюристов, поскольку он находится буквально в дельте реки. Во-вторых, Шанхай — это город, который изначально был крайне вестернизирован, поскольку именно за Шанхай и шли основные политические и экономические баталии западных держав в XIX веке. Кончилось тем, что большая часть Шанхая была застроена западными державами, и сегодняшний Шанхай имеет абсолютно западный облик. Западный берег реки, рассекающей Шанхай на две стороны, уже тогда демонстрировался на всех фотографиях как символ колониального господства. Там находились голландские, португальские, русские дома, построенные американцами биржа и таможня. Каналы, которые когда-то шли по Шанхаю, были засыпаны и превращены в улицы. Частично Шанхай строился группами еврейских бизнесменов, приехавших из Персии и Ирана, а затем из Британии, Германии и даже России, которые сделали из полуколониального Шанхая город-сказку Востока (город, впрочем, называли и «гулящей девкой Азии» за невероятное количество «сладких развлечений»). В итоге западные сеттльменты были построены так, что китайцы не могли там жить, — они приходили туда, обслуживали их и уходили. Это был такой западный рай. Из-за этого Шанхай сразу стал центром притяжения для китайцев, стремившихся получить образование и приобщиться к западной культуре. Именно в Шанхае была создана первая система университетов западного образца в конце XIX — начале XX века. Первые университеты создавались, конечно, западными людьми, преимущественно из миссионерских школ. А потом и сами китайцы, кто побогаче, начали создавать частные университеты и приглашать западных профессоров. Так в 1905 году возник крупнейший из университетов, в которых мне когда-либо доводилось читать лекции. Этот университет сейчас является партнером Вышки. Сегодня он называется Фуданьский университет, а спонсировали его создание несколько шанхайских предпринимателей. Позже, в 1941 году, он был конвертирован в государственный университет, и теперь это один из крупнейших университетов мира.

Шанхай сегодня воспринимается как город-праздник, как город, который с трудом умещается в сознании, поскольку это не просто город контрастов, он сам — город-контраст. С одной стороны, это суперсовременные дома, которым в подметки не годятся чикагские и манхэттенские кварталы, это умные дома, где все управляется с компьютера или с айпэда. А с другой стороны, прямо под ними до сих пор ютятся старые маленькие лачуги, которые власти специально сохранили, чтобы не ломать облик Шанхая. Причем это лачуги обитаемые — там сушится белье на палках, высунутых из не мытых никогда окон. Глядя на них, ты как будто попадаешь в средневековый Китай. Третья часть Шанхая — это постройки конца ХIX — начала XX века, для которых даже есть специальный термин — «шику». Это каменные дома, построенные португальцами и испанцами, позже англичанами, с эркерами, полукруглые, где селились приезжавшие европейцы, и эти дома сохраняют облик колониального Запада.

Шанхайский дух — это дух заносчивости. Но эта заносчивость не такая, что к тебе никогда нельзя подойти, а такая немножко «британская» заносчивость, когда люди требуют к себе особого отношения, подразумевающего, что шанхаец — это не то же самое, что рядовой китаец.

Шанхай — это город двух тенденций, которые, теоретически, не могли сойтись вместе. Во-первых, это город революций. В Шанхае проходил первый съезд Коммунистической партии Китая в 1921 году, где присутствовал Мао Цзэдун и где, собственно, и была создана Компартия Китая под наблюдением Коминтерна. С другой стороны, Шанхай развивался как город передового предпринимательства, где китайские бизнесмены в XX веке создавали свои консорциумы, спонсировали строительство домов, финансировали университеты. То есть это город, который принимал самые разные формы. И это город, в котором когда-то обосновалась крупнейшая русская община, просуществовавшая довольно долго, практически до 1950-х годов. Последнее ее поколение оказалось в известной степени в трагической ситуации, потому что равно боялось и новых русских, и китайцев, с которыми эта община никогда не чувствовала какой-либо культурной преемственности.

Шанхайский дух — это дух заносчивости. Но эта заносчивость не такая, что к тебе никогда нельзя подойти, а такая немножко «британская» заносчивость, когда люди требуют к себе особого отношения, подразумевающего, что шанхаец — это не то же самое, что рядовой китаец. Шанхайца невозможно перепутать с пекинцем, шанхаец — это шанхаец. И поэтому, когда русский человек попадает в любой шанхайский университет, ему тоже внушается это ощущение избранности, принадлежности к элите. В Шанхае находится несколько университетов, с которыми Вышка очень тесно сотрудничает, и у них есть свои особенности. Наши добрые партнеры — это и Фуданьский университет, и Шанхайский институт иностранных языков, и, самое главное, Шанхайский университет, куда наши студенты ездят каждое лето. Мы посылаем туда в среднем 60-80 человек в летние лагеря, и еще наши студенты учатся там в течение года. И каждый, кто приезжает оттуда, — а Шанхай летом очень жаркий, очень душный, температура выше 40 градусов, и в нем почти невозможно жить, казалось бы, — тем не менее хочет туда вернуться. Поражают масштабы Шанхайского университета. Один только кампус — 70 гектаров. К университету подведено отдельное метро с оригинальным названием «Шанхайский университет» — выходишь со станции прямо на территорию кампуса университета. Абсолютно современное оборудование, чистые общежития, каналы и «горбатые» традиционные мостики на территории.

Это вообще легендарный университет. Он был основан в 1922 году и когда-то располагался в центре города. Университет родился как результат союза КПК и Гоминьдана, и именно на его территории работала ячейка Компартии Китая, а затем его закрыли в период антикоммунистических гонений в 1927 году, хотя вскоре пришлось открыть его вновь. В начале 80-х годов университет разросся, и маленького кампуса в центре стало недостаточно. Китайские власти приняли очень серьезное решение вывести университет на тогдашнюю окраину Шанхая. Многие люди возмущались, потому что это было далеко и неудобно, тогда как старое здание располагалось практически в двух шагах от набережной. И тогда решили оставить историческое здание университету как музей, а кампус все же перенести на окраину, но с обязательством подвести туда метро, что и было сделано. И, как ни странно, за 5-6 лет все страсти утихомирились, и оказалось, что люди с большим удовольствием живут на новом месте, которое ни в чем не проигрывает старому.

Многие наши студенты, побывав хоть раз в Шанхае, стремятся там остаться, потому что, с одной стороны, они там живут в Азии, в Китае, а с другой стороны, это вообще не китайский город. Там масса западных кафе и прочих европейских развлечений; очень грамотный, качественный сервис — как будто ты находишься в образцовом квартале какой-нибудь европейской страны. Культурной жизни Шанхая задает тон масса джаз-кафе, где играют как западные, так и китайские группы, куда можно прийти и нечаянно увидеть какого-нибудь всемирно известного музыканта, приехавшего в Шанхай просто погулять и устроившего джем-сешн на гитаре. То есть это такая сказка, мечта о культурной утонченности в самом сердце Азии. Поэтому многие люди, поселившись в Шанхае, не хотят оттуда уезжать. Хотя Шанхай — очень дорогой город, дороже любого другого города на 15%, а то и больше. Он дорогой и для жизни, и с точки зрения питания и проезда, дорогой для открытия бизнеса, дорогой для получения образования. Но люди готовы платить за эту живую сказку. И в Шанхае открыт целый ряд кампусов западных университетов, в том числе, например, крупнейший, хорошо развитый кампус Нью-Йоркского университета. Под Шанхаем в небольшом городе Нинбо работает филиал крупного британского Ноттингемского университета. Это значит, что, приезжая туда, иностранец обучается либо по американской, либо, соответственно, по британской программе, причем преподают ему именно американцы или британцы. Он получает соответствующий диплом — не китайского, а западного университета, — но платит за это китайскую цену. И поэтому туда едет очень много и россиян, и выходцев из Центральной Азии, в том числе казахов, киргизов.

Шанхай разделен на две части: старую — западную и современную — восточную. И в восточной части, той, что красуется на всех фотографиях, находится Шанхайская телебашня, очень оригинальная по своей архитектуре, которую называют «Восточной жемчужиной», — гигантское строение, сочетающее стрелу и шар. В этом плане новая набережная Шанхая напоминает Гонконг, который все фотографируют. Обе части Шанхая настолько же разные по духу, насколько и связанные по своей инфраструктуре. Так, университет расположен в старой части Шанхая, а в новой части, называемой Пудун, то есть к «востоку от реки», расположен целый ряд тренинговых центров, куда студенты могут приезжать и проходить короткие стажировки, от двух недель до полугода, в любой сфере — скажем, в бизнесе, экономике, менеджменте. И в этом заключается еще одна особенность шанхайского образовательного стандарта. С одной стороны — фундаментальное шанхайское образование, но переезжаешь или даже переходишь (в буквальном смысле — там есть специальный тоннель под водой с прозрачными стенками: ты идешь, а вокруг тебя все плавает) на другую сторону реки — и оказываешься в современном Шанхае, немножко нервном, как всякий современный город, где можно получить современное образование в области экономики или менеджмента. Поэтому я считаю, что в Шанхай стоит... даже не приехать — Шанхай нельзя посетить в качестве музея, хотя там есть масса исторических мест. Шанхай надо пережить, почувствовать его дух. Надо прожить там два-три месяца, а может быть, и полгода, напитаться этим духом, потому что это дух настоящей Азии: с одной стороны, почти японский, жесткий менеджмент, с другой — любовь к гедонизму, расслаблению, удовольствию.

Еще одна вещь, которая многим нравится, — это дух старого колониализма, который сохранился во французском квартале, в японском квартале. Если вы приезжаете в Шанхай на короткий срок, на несколько дней, я бы рекомендовал поселиться где-то в районе французского квартала, в домах, построенных еще в XIX веке, хотя они кажутся абсолютно современными. Пройтись по улице Наньцзин Лу, чье название происходит от названия города Нанкин, — самой большой торговой улице — до набережной, перейти на другую сторону реки и посетить уникальный Музей истории Шанхая, расположенный в телебашне. Этот музей сделан таким образом, что ты как будто бродишь по улицам старого Шанхая: восковые фигуры, специальная выгородка улиц. Причем, когда ты заходишь в псевдоаптеку, там даже пахнет китайскими лекарствами. В лавке гадателя или мастера фэншуй ты видишь перед собой этих мастеров — их восковые фигуры. Так можно бродить много часов, заходя попутно в маленькие кафе, — и постепенно ты проходишь всю шанхайскую историю, от древнего Шанхая до современного. И когда ты выходишь наружу, ты понимаешь, каким Шанхай был и каким стал. Шанхай богат еще двумя музеями, которые, на мой взгляд, очень мало посещаются, но которые находятся один напротив другого. Один — это музей Сунь Ятсена, руководителя Синьхайской революции 1911 года. Это дом такого буржуа, с камином, палисадником и прочими атрибутами... Буквально на соседней улице находится музей Чжоу Эньлая, который в течение долгого времени при Мао Цзэдуне занимал пост премьер-министра Китая. Он бывал в Советском Союзе. Этот дом выдержан в абсолютно спартанском стиле: железные кровати, деревянные стулья, столы. И ты понимаешь, как в Шанхае зарождались буржуазные и революционные традиции Азии. Оба этих музея находятся на улицах с французскими названиями, потому что это часть французского квартала.

Получилось так, что современный Шанхай строился при мне, как раз в те годы, когда я начал туда ездить. Я останавливался тогда в одном из буддийских монастырей довольно далеко от Шанхая — надо было долго-долго ехать на поезде. И, по сути, то место, где я жил, — это абсолютно традиционный Китай, который не изменился, наверное, с VII века: те же монастыри — как были, так и остались. И вот, когда ты приезжаешь из этого монастыря в Шанхай, ты вдруг понимаешь, что испытывал китаец в XIX веке, приезжая из деревни и видя новые каменные дома. Тебе все в новинку — и горячая вода, и хороший постоялый двор, а может, даже и отель западного типа. И это многое объясняет из того, почему Китай столь упорно держится за свою традицию сегодня, — это гарантия сохранения устойчивости национального ядра в условиях модернизации. Как раз Шанхай — слепок этого парадокса. С одной стороны, суперсовременное образование, знаменитый Шанхайский рейтинг университетов всего мира. С другой стороны, китайский стиль жизни — неторопливый, очень расслабленный, когда китайцу не хочется ничего делать, — и очень жесткий, порой даже жестокий, когда китаец вдруг чувствует какой-нибудь интерес: финансовый, экономический или еще какой-то. Шанхай — место, где время от времени городскую администрацию сажают в тюрьму за коррупцию. Были случаи, когда и руководство университетов просто целиком снимали за какие-то коррупционные действия.

Про того, кто видел Шанхай, нельзя сказать, что он видел Китай, — нет, он видел только Шанхай. Если вы хотите поехать в Китай поучиться или просто туристом, лучше четко для себя разделить: либо Шанхай, либо любое другое место Китая. Это два разных Китая. Житель Шанхая отличается от обычного китайца. Если вы не большой знаток китайской этнологии, вы не отличите пекинца от жителя Сычуани, а вот шанхайца вы сразу отличите. Во-первых, в Шанхае самые красивые девушки в Китае — высокие, стройные, крепкие, фигуристые. И мужчины, молодые или среднего возраста, тоже не похожи на жителей других провинций Китая: они высокие и крепкие. Это не случайность, а результат смешения кровей. Шанхайцы всегда подчеркнуто красиво и модно одеты. Кстати говоря, в Шанхае самое большое количество дорогих бутиков, дороже, чем на Западе.

Шанхайцы говорят на своем языке. Это не тот же самый язык, на котором говорят в Пекине, это даже не диалект, это другой язык. Конечно, шанхайцы понимают, когда ты говоришь на северном диалекте, — это язык телевидения и радио, но сами часто не могут говорить на нем. И если ты вдруг не понимаешь шанхайцев (а для того, чтобы понимать, — еще раз повторю — надо изучать этот язык специально), шанхайцы искренне обижаются и говорят, что нормальный человек должен сначала изучать шанхайский язык, а потом все остальные.

Был интересный случай. Мы делали в Китае большую выставку современных русских художников, и в составе экспозиции было несколько картин с обнаженной натурой. По нашему замыслу выставка должна была начаться в Пекине, проехать по Китаю и закончиться где-то в Шанхае. И когда мы показали каталог выставки, практически все китайские музеи потребовали убрать эти картины. Хотя это не была откровенная обнаженная натура — скорее очень красиво нарисованные обнаженные тела. Отказал Пекин, отказало еще несколько городов. И, уже отчаявшись, я позвонил в Шанхай, просто чтобы сказать, что мы не будем заезжать к ним, показывать каталог, зря тратить деньги, раз они все равно откажут. Они спросили: «Кто отказал?»

Мы ответили: Пекин, такой-то город... «Всё, — говорят, — мы принимаем». Мы спрашиваем: может, им показать каталог? «Нет, — говорят, — потому что, если Пекин и прочие отказывают, мы обязательно примем эту выставку у себя». То есть Шанхай всегда ведет себя так, как никто другой. Шанхайцы все время пытаются сделать так, как не делает весь остальной Китай.

Шанхайцы постоянно выступают с разными неожиданными инициативами, в том числе образовательными, не согласуя их ни с кем. Совсем недавно, в 2017 году, Шанхай собрал у себя руководителей мировых университетов, которые приехали туда за счет Шанхайского университета, чтобы заключить новое международное соглашение об образовании. Руководители университетов начали возмущаться: «Как же так, нас не предупредили, все-таки соглашение — не простая формальность». И тогда шанхайцы обращаются к ним и объясняют: «Мы к вам со всей душой. Понимаете, Шанхай, будучи особенным городом, имеет право предлагать вам то, к чему вы не готовы, потому что Шанхай, как он сам считает, руководит мировым образованием». Большинство университетов отказались, и шанхайцы сильно обиделись. Это скорее замечательный пример, позволяющий судить о том, что такое Китай. Мы привыкли считать, что Китай очень зарегламентированный, что там все очень жестко. Это так, но некоторым городам позволено особое поведение. Вот у Шанхая есть особые нравы. В Шанхае вы можете встретить танцы вокруг шеста, танцы живота. Ни в каком другом китайском городе это не позволяется, а Шанхай — это такая отдушина. Это город экспериментов — и в образовании, и в социальной, и в культурной жизни: типа вот как китайцы себя поведут, если им это разрешить. И если в Шанхае эксперимент проходит нормально, то постепенно он переносится и на другие города.

Я некоторое время учился в Шанхае. Помню, я пришел послушать лекцию. Вышел какой-то старенький профессор. Это была моя первая лекция в Шанхае. И вдруг я понял, что я ни одного слова не понимаю, совсем ни одного! Он читает, читает — вероятно, что-то интересное. Размахивает руками. Я начал смотреть по сторонам — может, мне кто-то объяснит, все же китайцы, должны понимать смысл. Я признался своему соседу: «Знаете, я ничего не понимаю». Он говорит мне, что тоже ничего не понимает, что здесь никто ничего, скорее всего, не понимает, так как здесь среди студентов нет шанхайцев, но все обязаны слушать. И вот я практически неделю посещал лекции профессора, потом мы ловили какого-нибудь местного шанхайца, который нам пересказывал то, о чем говорил старенький профессор. Это нравы начала 1990-х годов.

Второй опыт у меня был, когда я уже сам читал лекции в Шанхайском университете. Естественно, я их читаю на пекинском — северном диалекте, то есть на стандартном северном диалекте, который не характерен для Шанхая, но который должны понимать студенты. Я вышел, представился, начал читать лекцию, и часть студентов меня понимали. Они снимали мою лекцию на видео. И в этот же день вышел ролик на шанхайском телевидении, что такой-то профессор читает лекции, но с такой оговоркой: к сожалению, российский профессор, хорошо говорящий на китайском языке, так и не смог произнести ни одного слова на шанхайском языке, однако мы надеемся, что российское китаеведение будет развиваться и в эту сторону. Это такая разумная заносчивость, что ли, — мол, все-таки варвары не до конца знают наши языки.

Шанхайцы, в отличие от других китайцев, очень общительные люди, причем общительные по делу, хотя иногда и «жестковатые». Обычно среднестатистический китаец пытается с тобой заговорить, сказать тебе Hello, и на этом его словарный запас заканчивается, он не знает, о чем говорить дальше. А вот шанхайцы более образованны и более раскрепощены. Например, в Шанхае со мной очень часто заговаривали девушки на улице, что для Китая вообще не характерно абсолютно, и заговаривали именно потому, что им интересно поговорить с иностранцем, расспросить. Они спрашивали, как учиться за рубежом, какие у нас, в России, нравы, можно ли выйти за русского замуж. Такая откровенность на улице — это шанхайская характерная черта.

Шанхайцы, в отличие от других китайцев, очень любят поговорить о своих личных проблемах, что меня всегда пугало. Ты видишь человека в первый или второй раз, только-только с ним познакомился, а он начинает рассказывать о своих сексуальных проблемах, проблемах своей семьи, и ты не знаешь, как на все это реагировать. Потом выясняется, что для самих китайцев это тоже не характерно — делиться своими проблемами. Шанхайское общество оказалось американским обществом, где все у людей «ОК», а вот проблемы свои поведать некому, поэтому они рассказывают о них иностранцам.

При этом сами шанхайцы любят задавать «неудобные» вопросы, которые для китайского общества в целом опять-таки не очень характерны. Расспрашивают о твоей семейной жизни, сексуальной жизни, зарплате. И не потому, что они хотят спровоцировать тебя, — им действительно любопытно, их шанхайское мышление позволяет им задавать такие вопросы. Например, в Пекине или где-нибудь еще такое невозможно.

Еще одна интересная особенность. В Шанхае, как и в Китае вообще, богатая ресторанная культура. Но шанхаец тебя поведет не в традиционный китайский ресторан, где подается любимая иностранцами утка по-пекински, а в западное кафе, чтобы подчеркнуть, что шанхаец — не тот типичный для западного восприятия «старый китаец», что ест рис палочкам и ходит, едва волоча ноги.

Шанхай, помимо всего прочего, еще и город сильного социального расслоения. Обитатели хибар не заходят в дорогие, богатые кварталы. Им никто не запрещает, но им там нечего делать, они не понимают, как там себя вести и зачем тратить так много денег на чашку кофе. Их не встретишь в роскошных магазинах, их не встретишь в модных музеях. И наоборот: когда ты погружаешься в переулки, ты видишь другой Шанхай — Шанхай XIX века. Шанхай коренных шанхайцев, которые практически совсем не понимают и немного пугаются тебя, потому что ты зашел не туда, где ты должен быть, твое место где-то там, в районе высоких билдингов и престижных кафе. Но при этом они очень гостеприимны. Когда они видят, что ты относишься к ним с уважением, первое, что они делают, в отличие, опять же, от других китайцев, — зовут тебя к себе домой. В Китае не принято приглашать к себе домой. То есть мало кто из иностранцев бывал в китайских домах. А шанхайцы приглашают, и угощают, и расспрашивают, хотя и не все понимают, что ты говоришь, да и ты не все понимаешь, но между вами завязывается диалог. Это тоже особенность Шанхая.

Если говорить о значимых местах, то для меня это в первую очередь старый город — Юйюань: огромные торговые ряды, построенные еще в XVII веке. Это огромной квартал гигантских красностенных домов (тех, что в Европе стали называть «фанзами»), которые вечером подсвечиваются гирляндами. Это место садов и каналов находится в самом центре Шанхая. И если бы я прилетел утром, то вечером пошел бы туда ужинать, а днем прогулялся бы по садам. Сады построены в духе фэншуй, там устроены каналы — искусственные «реки», маленькие холмы — «горы», в творческом беспорядке установлены так называемые «водные камни» — гигантские куски либо известняка, либо пемзы, все в дырах — символ старости, древности, где капля может в прямом смысле протечь насквозь по внутренним каналам камня. Это место, где можно провести и день, и вечер. А утром надо выйти на шанхайскую набережную, желательно в 5-5:30 утра, когда еще дымка поднимается, и позаниматься тайцзицюань или цигун.

Шанхайская набережная «вайтань» — это прежде всего люди, причем пожилые, которые занимаются всеми этими искусствами: кто-то занимается ушу, кто-то цигун, кто-то просто гимнастикой. И это достаточно забавно, потому что ты все это видишь в старой части Шанхая, а напротив себя, на другой стороне реки, видишь гигантские современные билдинги. Вот с этого все и начинается — смешение стилей жизни.

На улице Фучжоу есть культовый джаз-бар, где выступали и оркестр Гленна Миллера в его лучшие годы, и русские джазисты начала XX века. И сегодня это, пожалуй, лучшее культовое место, где просто не протолкнуться, причем туда ходят продвинутые китайцы. Второе культовое место — это, безусловно, рестораны на шанхайской набережной, многие из которых были открыты в XIX веке, в том числе в отеле «Мир» («мир» в смысле «нет войны»). Это очень старый отель. Там прямо в центре здания лежит глобус и написано, что в этом месте и есть центр мира. Там роскошные кафе. Напротив российского консульства есть знаменитый отель «Астор», первый отель западного стиля, основанный еще в 1846 году, где останавливался Чарли Чаплин, Эйнштейн, многие известные люди; отель, который был в 20-40-х годах тесно связан с русской диаспорой в Шанхае (в 40-х годах там даже был русский управляющий); отель, где и сегодня ты можешь выпить чашечку кофе, как это делали еще в начале ХХ века в Шанхае, и представить, какие вечеринки здесь закатывала «буржуазная» китайская молодежь в 20-30-е годы. Вот такой Шанхай стоит посмотреть. А еще стоит посмотреть на массу маленьких, но прекрасно сделанных музеев. Некоторые из них известны только шанхайским знатокам: от частных выставок современного искусства до музея революционного плаката и эротического искусства. Шанхай показал, куда вообще может развиваться Китай. Когда я приехал в Китай в 90-х годах, он в целом был очень неразвитым, и у меня не сложилось тогда никакого определенного мнения о том, способна ли эта гигантская страна к стремительному развитию или же она не торопясь поползет вперед, с трудом избавляясь от наследия 70-80-х годов. Шанхай показал, какими могут стать китайцы, когда в одном месте сконцентрировано образование, современные тенденции экономики и культуры, самый передовой и агрессивный менеджмент. Это первое, что дал мне Шанхай: понимание будущего Китая. А вот и второе: Шанхай — это тот уголок, где всегда можно познавательно расслабиться. Когда тебе это нужно, следует просто брать билет и лететь в Шанхай, и там ты всегда найдешь что-то необычное: от старых парков аристократов и прелестных старых улочек до подавляющих своим видом небоскребов самой причудливой формы и музеев, уносящих тебя в другие пространства. Шанхай — это буквально ощутимая «поступь времени».

Алексей Маслов
Источник