«Не взрослейте, это ловушка!»: в «Ельцин-центре» воспели нового человека (перепост)

За три с небольшим года существования «Ельцин-центр» не критиковал только ленивый — за идеологическую предвзятость, упёртый антисоветизм и апологию первого президента. Периодически случавшиеся скандалы с попыткой реабилитации «власовцев», признанием 90-х годов «святыми» и сравнением «георгиевской» гвардейской ленты с носовым платком лишь укрепляли негативное общественное мнение — в рамках уже заданной схемы, удивляя разве что своим накалом, но не направленностью.

Тем не менее «центр» иногда выходил за рамки. Многих поразило открытие в нём ресторана «БарБорис» — с прямым намёком на увлечение покойного бывшего президента. Несмотря на своё негативное отношение к Ельцину, многие общественники призадумались: какими же людьми являются родственники покойного, не только дозволившие открыть такой ресторан, но и прямо присутствовавшие на открытии?

«Дохнуло будто из инферно», — сказал мне тогда один культуролог.

Именно гуманитарии, хорошо знающие историю древних обществ, особо оценили явление «БарБориса». До сих пор почитание родных людей, тем более покойных, является важнейшей нормой, идущей из глубин веков. Хотя, чтобы чувствовать это на нутряном уровне, не нужно быть культурологом. Что же происходит с ельцинистами, почему с ними произошла такая нравственная мутация?

Еще одна скандальная история произошла при показе фильмов для детей «Шведская модель», куда встроили короткометражку с изображением подросткового секса и распитием крепкого алкоголя, на что обратила внимание свердловская прокуратура.

Ни «БарБоризация», ни совращение малолетних не могли быть этикой самого Ельцина и его соратников. Они являлись (а оставшиеся в живых — являются) сильными и волевыми личностями, что позволяло им выгрызать свои победы в 90-е годы и позволяет удерживаться на плаву сейчас. Это совершенно другое культурно-этическое течение, «ноу-хау» современных держателей центра.

А в декабре 2018 года в «Ельцин-центре» открылась выставка «Не взрослейте, это ловушка!».

Миссия выставки, по словам авторов, — «напомнить всем взрослым о том, как важно смотреть на мир глазами внутреннего ребенка: без дурацких стереотипов и шаблонов, навязанных обществом». Экспозицию из полутора десятка рисунков представил российский мультипликационный канал 2×2.

Первый вопрос, на который отвечают авторы выставки: как выглядят люди, который последовали призыву «невзросления»? «Я хочу видеть этого человека!»

Наиболее запоминающийся образ: пожилая женщина с пирсингом в носу, катающаяся с горки в водном парке в компании с розовым айфоном, рожком мороженого и амулетом в виде розового пончика — важна каждая деталь.

Следующий персонаж: «крутой» зататуированный деда с дырами в ушах, одетый как чернокожий рэпер и показывающий рокерскую козу. Завершает образ «татушка» с надписью «teen» (подросток) на кисти.

Еще один персонаж: бабушка в модных кроссовках, крутящая музыкальная диски. Рядом валяется банка с «энергетиком». Окружение старушки довольно «аляпистое»: создаётся впечатление, будто она ещё и наркоманка.

Второй вопрос, который тоже высвечен — как живут «неправильные» люди, не выпустившие внутреннего ребенка и усвоившие «дурацкие стереотипы и шаблоны»? Этому посвящена часть работ.

Изображение № 1: молодые парень и девушка идут во встречном направлении. Но их «место встречи» является «ямой-ловушкой», под которой ожидает следующее мрачное будущее: а) Материнство, показанное как ужас с воющими и плачущами детьми б) Офисная работа с кучей бумаг и очевидной «замученностью» в) Ипотека г) И, почему-то, полицейский с направленным вверх пистолетом.

Изображение № 2: сцена из офисной работы. Работники, одетые по дресс-коду в рубашки с галстуками, стилизованы под зомби. Главный герой ужасается этой перспективе и кричит: «Это ловушка!»

Изображение № 3: снова дресс-код. По улице длятся потоки идущих (видимо, на работу) людей. И лишь один герой позволяет себе быть «не таким как все» — в майке и желтых шортах, на голове — котелок, тело — в застывшем танце.

Во всех работах проявлен чёткий контраст. Есть мир работы, ответственности и вообще реальной жизни, который крайне пугает авторов работ. В этом мире «не порезвиться». А есть другой мир, где человек развлекается и получает удовольствие, чаще всего — в состоянии экстаза. Это достаточно ярко выраженная культурная установка, что показывает хотя бы амулет в виде розового пончика на одной из картин — по сути, религиозный объект.

Было бы не вполне правильно следовать за каналом 2×2 и признавать, что в качестве идеала на выставке представлено именно «детство». Чтобы проявить это несоответствие, воспользуемся известным стихотворением, где тоже показан некий контраст:

Легко в студентах прогрессивничать,

свободомыслием красивничать,

но глядь-поглядь — утих левак,

и пусть еще он ерепенится, —

уже висят пеленки первенца,

как белый выкинутый флаг.

Схожий сюжет есть в одной из песен Виктора Цоя:

Эй, где твои туфли на манной каше,

И куда ты засунул свой двубортный пиджак?

Спрячь подальше домашние тапки, папаша,

Ты ведь раньше не дал бы за них и пятак.

Характерно, что в обеих песнях есть надежда на иной способ жизни — когда взрослеешь и не «предаешь» себя:

Рок-н-ролльное время ушло безвозвратно,

Охладили седины твоей юности пыл.

Но я верю и верить мне в это приятно,

Что в душе ты остался таким же, как был.

Это поёт Цой. А у Евгения Евтушенко:

Кто титулярные советники?

Раскаявшиеся студентики.

Кто повзрослел — тот «поправел».

Но зрелость гения не кается,

а с юностью пересекается,

как с параллелью параллель.

«Теперь, брат, я не тот…», — вздыхает женатый Платон Михайлович в разговоре с Чацким в бессмертной комедии Александра Грибоедова. А Чацкий, по мысли автора, еще «тот». Он что-то в себе сохранил.

Очень заметно, что указанные здесь персонажи и лирические герои вздыхают не по утраченной возможности развлекаться. Им это, в общем-то, «по барабану». Они боятся потерять свою самость, свою искренность. Боятся «самопредательства», которое очень часто сопряжено с взрослением. А технология «правильного» нырка в детство замечательно показана повести Антуана Де-Сент Экзюпери «Военный лётчик». Герой, военный лётчик, боящийся взлетать на задание в условиях оккупации Франции нацистским зверем, вспоминает детский опыт.

«Если я простужался, я нарочно кашлял чуть почаще и посильнее. И, просыпаясь в лазарете, я слышал колокол, звонивший для других. Если я притворялся не в меру, этот колокол меня сурово наказывал: он превращал меня в призрак. Там, за стенами лазарета, он отзванивал настоящее время: время строгой тишины классных занятий, сутолоки перемен, тепла и уюта столовой. Для живых, там, за стенами лазарета, он создавал насыщенное существование, полное горестей, надежд, ликований, невзгод. Я же был обобран, забыт, меня тошнило от приторного питья, от влажной постели и от безликих часов» — вспоминает свое детство лирический герой.

И, осуществив нырок, лётчик принимает решение продолжить борьбу с нацистским врагом. Альтернатива — самопредательство.

«Нет, отмена вылета ничего хорошего не сулит», — говорится в повести Антуана Экзюпери «Военный лётчик».

Теперь же можно просто сравнить «детство-1» (или «юность-1») из приведённых цитат и потребительско-развлекательное «детство-2», отказывающее брать на себя любую ответственность и желающее только «тусить». Будущее, в котором «детство-2» будет доминировать, вполне можно себе представить. Его обрисовал советский писатель Николай Носов в «Незнайке на луне», назвав такую территорию «Дурацким островом». Попадающие на остров после череды развлечений превращаются в овец и баранов — у них даже начинает расти шерсть.

«Богачам, живущим на Дурацком острове, это выгодно. Сначала они затрачивают деньги, чтоб кормить коротышек, дают им возможность лодырничать, а когда коротышки превратятся в овец, их можно кормить травой и никаких денег тратить не нужно».

Что тут ещё добавить?

Автор: Дмитрий Красноухов

Отсюда: https://regnum.ru/news/society...

От себя. Капитализм не приемлет инфантилизма, который есть порождение хотя бы небольшой халявы, а её происхождение непринципиально. А вот при капитализме - хоть классическом, хоть монополистическом, хоть при бандитско-периферийном, халява есть исчезающая субстанция, которой почти никому не удаётся насладиться, остаётся лишь МЕЧТАТЬ. Тут уж или повзрослеешь, или сдохнешь, пусть даже и в кайфе, но всё равно сдохнешь. Просто властители инфантильных душ, весь это каклокрелиат (всех раскрасов и оттенков - от красных до радужных) внезапно ощутил сокращение кормовой базы - народ-то взрослеет! И этот народ уже начинает откровенно тошнить от страданий актёров в их нечеловечески трудной судьбе человеков, этому народу уже глубоко фиолеотовы душевно-гнойные мучения героев бесконечных теле-сериалов и психо-экзбиционизьм так называемого театрального искусства. На голой белой стене можно найти больше смысла, чем в современном искусстве. И постепенное, но неуклонное взросление народа, видимо, уже отразилось на кошельках креаклиата, что оного подвигло на такую образцовую и засчехлёжную истерику.

Вспоминаются слова бабушки от Петросяна: "Шоп, шоп, опять шоп. Шоп вы сдохли!"