Дефективный менеджер - II

Многие пытливые любители военной истории, пытаясь со своих диванов разглядеть причины вопиюще запредельных потерь Красной армии в годы Великой Отечественной войны, любят растекаться мыслию по древу и искать всякие "золотые сечения танковых дивизий вермахта", до которых, мол, не сразу допёрла коммунячая военная мысль. Реальность оказывается одновременно и значительно проще, и грубее, и сложнее. Главным оружием вермахта во время беспримерного в истории войн блицкрига 1941 года и броска к Волге и Кавказу, главными "истребителями" русской пехоты оказались - что бы вы думали? - простые сапёрные кирка и лопата. Они, они родимые. Ещё раз: не парнушные танки с клёпаной бронёй и орудием-огрызком, не штуки-пикировщики (только на юге) и не штуги-самоходки (аж целых 293 штучки!), а кирка и лопата.

Как это работало?

Бронетанковые кулаки вермахта прорывались вперёд, насколько позволяла горючка и живучесть техники на российских прыгучих дорогах, находили удобные для обороны рубежи и вот тут приданная им пехота, перемещавшаяся часто на лисапедах и трофейных французских автобусах начинала окапываться со скоростью кротов. Если бы красное командование успело бы сбить немцев со станции Мга, то вполне могло так статься, что и не было бы блокады Ленинграда и ленинградского голода. Но с каждым часом круговая оборона станции Мга становилась всё более непробиваемее, а спустя неделю - практически неприступной. Советское командование и в 41-м, и в 42-м, лишившись в первые же недели войны огромных табунов танков, стай самолётов и груд боеприпасов, всё что только и могло, так это наспех собирать пехоту и практически без подготовки бросать её на немецкие окопы, в надежде сбить немцев с выгодных рубежей, пока их оборона там окончательно не закаменела. Где-то получалось, уложив перед немецкими окопами пару-тройку батальонов, отбить какую-нибудь выгодную высотку или деревню на развилке дорог, но чаще советская пехота залегала под кинжальным огнём пулемётов, а там и немецкие миномётчики подтягивались, и начинала или отползать назад, или в панике бежать, неся при этом потери подчас бОльшие, чем при атаке.

А потом, после нескольких таких судорожных советских контратак, когда силы были растрачены впустую, отремонтировавшись, подтянув боеприпасы и горючку, танковая дивизия, после короткой, но эффективной,благодаря изумительно поставленной службе арткорректировщиков, артподготовки проламывала оборону советских стрелковых дивизий, смело массируя применение танков на узких участках. Дальше сказка про белого бычка повторялась. 

Например, в начальном периоде Сталинградской битвы, такой ферзевой пешкой стал 79-й мотопехотный полк 16-й танковой дивизии, которая смогла за 23 августа преодолеть 50 км, захватить Спартановку, тем самым разрезав Сталинградский фронт, вышла к Волге, но при этом сама вмиг оказалась в оперативном окружении! За считанные часы полк окопался так, что смог выдержать несколько десятков судорожных контратак в течение последующих двух недель! Полностью Спартановку освободили лишь в январе 1943-го.

Даже в 1943-45 гг., когда красная армия обладала уже двузначным превосходством в артиллерии, танках и самолётах, когда на каждый квадратный метр немецких позиций вываливалось по десятку полновесных фугасов, потери советской пехоты исчислялись в каждой наступательной операции в сотни тысяч, о чём беспристрастно (и сильно занижая) свидетельствует статистический справочник Кривошеева "Гриф секретности снят". Немецкая кирка и лопата до самого последнего дня войны исправно собирали свою кровавую дань.

А всё дело в том, что революция 1917 года и гражданская война практически уничтожили тот слой русского офицерства, который прошёл суровую школу первой мировой - окопной! - войны. Костяк красного офицерства составили полу-бандиты, сформировавшиеся в условиях маневренной войны не слишком больших отрядов. Они с презрением оценивали окопный опыт "империалистической бойни" и слишком сильно преувеличивали наступательные возможности танков.

И вот тут самая мякотка.

Для успешного наступления пехоте в годы Великой Отечественной войны отчаянно не хватало батальонной артиллерии малого калибра. Такой, которая сможет хирургически точно достать снайпера, арткорректировщика, прямой наводкой разрушить дзот. Танки и полковая артиллерия не везде пройдут и их не всегда на всех хватало. Советская пехота изощрялась, как могла, приспосабливая миномёты для стрельбы прямой наводки, или снимая с сорокапятки "Прощай родина!" всё тяжёлое, чтобы впихнуть её в окопчик. То, что для немецкой пехоты было рутиной, для советской было поводом для подвига.

Вермахт обладал целой линейкой средств малого калибра - на стыке тяжёлого противотанкового ружья и малого противотанкового орудия, и потому уничтожить дзот или достать засветившегося снайпера проблемы не представляло. А уж знаменитые фаустпатроны научились использовать не только против танков. Во время советского наступления в Финляндии летом 1944 вовремя поставленные фаустпатроны сыграли не только тактическую, но и стратегическую роль: темпы продвижения резко снизились, а потери в танках возросли настолько, что СССР счёл за благо заключить с финнами мир.

Вот шедевр немецкой инженерной мысли - 2,8 cm schwere Panzerbüchse 41. "Баллистические возможности s.Pz.B.41 позволяли ему в течение войны уверенно поражать лёгкие танки противника с дистанции 500 м и менее (за исключением верхнего лобового листа корпуса советского лёгкого танка Т-70, установленного со значительным углом наклона). Средние танки, такие как советский Т-34 и американский «Шерман», уверенно поражались в борт и башню, а английский «Кромвель» (за исключением поздних модификаций с усиленным бронированием) — и в лоб. На близких дистанциях (100 м и менее) немецкое орудие могло пробивать броню и тяжёлых танков противника".

Но кроме бронебойного снаряда эта вундервафля имела ещё и осколочный, который был хоть и всего в 85-95 г, но очереди такого "гороха" вполне хватало для устранения одиночной пехотной цели.

Более подробно о неудачных попытках советских инженеров снабдить войска хоть какой-то удобной окопной артиллерией батальонного уровня можно прочитать тут. Процитирую вывод, с которым полностью согласен: "Я не знаю сколько солдат погибло из-за того, что в низовых подразделениях не оказалось вовремя эффективного дырокола на большую дальность и против защищённых целей. Миномёты были нашим всем. Вторым нашим всем были ПТО. Но как-то проморгали, что пулемётов у Вермахта было куда больше, чем танков. И гибла пехота в атаках на пулемёты без артиллерийской подготовки, не имела дальнобойного оружия против наблюдателей, связистов и офицеров. Насколько затратным стало бы создание полуавтоматического гранатомёта, или противотанково-противопулемётной пушки, или ДРП, или снайперских ПТР, ПТР калибра 20 мм я не знаю. Но мне кажется, что эти малокалиберные орудия могли снизить цену нашей атаки до малой крови, или хотя бы до меньшей. Не были бы они бесполезны и в обороне. Все эти решения были реализованы после войны в разное время в разных странах. Конечно, никто не мешал подойти к проблеме уничтожения пулемётов иначе. Увеличение калибра давало улучшение осколочно-фугасных свойств, бронебойности, но необратимо повышало вес и стоимость системы. 37 мм пушка Курчевского была по сути противотанковым ружьём. Именно ПТР могли бы стать достаточной заменой для борьбы с пулемётами. Часто их использовали именно так, правда отсутствие штатного оптического прицела превращало задачу попадания в пулемётчика из сложной в исключительную. Да и невозможность зацепить врага осколками хотя бы 20 мм калибра при минимальном промахе, или же брызнуть в лицо пулемётчику пылью - этого не могло дать ПТР в калибре 14,5 мм.". 

Вот скажите мне, дарагия вы наши сталинодрочеры, сколько погибло миллионов советских солдатиков из-за второго менеджерского косяка товарисча Джугашвили - отсутствия у советской пехоты окопной артиллерии малого калибра, для эффективного взлома полевых укреплений вермахта? И шире: от почти полной утраты навыков окопной войны в результате истребления носителей этого бесценного опыта - офицеров царской армии?

Я вас внимательно спрашиваю, убогие.