О плюрализме политических возрождений

На плодородных приморских землях, под южным солнышком антикоммунизм произрастал махрово-буржуазный, с сильной антифеодальной компонентой. А в Добровольческой армии ключевую роль играли офицеры гвардейских кавалерийских полков. Южане искали общий язык с северянами, но многое мешало взаимопониманию.

http://militera.lib.ru/docs/da...

Гражданская война в России (1918—1921 г.г.). Хрестоматия / Сост. Пионтковский С. А. — М.: Издание коммунистического университета им. Я. М. Свердлова, 1925. — 708 с. 

462

Политические цели Кубанской Краевой Рады.

        Кубанская Рада

I.

Речь Рябовода на заседании Краевой Рады в Феврале 1919 г.

„В первой сессии Краевой Чрезвычайной Рады председателем правительства Бычем был сделан доклад по вопросу о политическом моменте, и в этом докладе, были выдвинуты определенные тезисы, были указаны необходимые для спасения края пути. Главным из этих тезисов, как и все, разделявшиеся группой так называемых „самостийников", а правильно определяя — группой федералистов-демократов, было: немедленное объединение всех борющихся с большевизмом государственных образований—в целях успешности борьбы. Группа эта полагала, что только при условии создания запаса живой силы, борьба эта может быть успешна. Тезис этот в той мере, как его предлагала группа, встретил со стороны некоторых лиц возражение, но Краевой Радой был все же принят. Группе „самостийников" предъявлено было обвинение в желании оторваться от России, несмотря на то, что лозунгом ее было: „Единая Свободная Россия". Этому лозунгу был противопоставлен лозунг: „неделимой".

Группы, выдвигавшие этот последний лозунг, проводили создание России сверху, тогда как мы находили, что только объединением всех живых элементов страны, движением снизу, Россия может быть восстановлена. Группы, противодействовавшие нам, вместо того, чтобы заняться созданием единого фронта, стали много внимания уделять вмешательству во внутренние дела краевых образований. И вышло, что армия, которой эта группа подпиралась, стала делать политику, вместо того, чтобы быть строго аполитичной. Группе „самостийников" далее было предъявлено обвинение в противодействиях армии, но группа была на стороне Деникина и заявляла, что его авторитет поддержит. Когда обнаружилось стремление к диктатуре, группа заявила, что она не будет против нее, если диктатура будет основываться на желании народов всех образований. И единственным кандидатом в диктаторы группа считала Деникина. Вместо правительства, которое стало бы во главе всех образований и опиралось бы на поддержку народов их, в Екатеринодаре создалось Особое Совещание—компания самозванцев из кадетов и черносотенцев, которое и вздумало об'явить себя всероссийской правительственной властью. Эту компанию от политики, от коммерции или от монархизма, мы не признали. В Совещание стали проникать личности вроде Шульгина, отлично известные нам.

Мы относились к этому с особой осторожностью, выработавшейся на основании наблюдений в походе. Мы ценили Алексеева, но не могли не видеть в нем генерала Николая Романова. После того, как в станице Мечетинской он заявил, что единственным

463

патриотом он считает Шульгина, мы поняли, что означает этот последний в Совещании. Дальше началась провокационная работа, результатом коей и надо считать искусственное разделение нас на Линию и Черноморье. Политика командного состава армии после похода резко изменилась. Когда нужна была казачья помощь и кровью и материально, когда трещали пулеметы, в станице Успенской, в правительственной типографии печаталось воззвание, в котором обещался созыв Учредительного Собрания. Опасность миновала, стали говорить о каком-то представительном собрании, а потом перестали обещать и это. Председатель правительства и председатель Законодательной Рады, в силу своего положения наблюдавшие в походе близко деятелей армии, знают ту расценку, которую давал этим деятелям ген. Корнилов. Он относился к теперешним руководителям с большим пренебрежением. Кубанские деятели, ушедшие в поход с мыслью сохранить идею народоправства, всеми силами поддерживали ее в походе. Исторический договор в станице Ново-Дмитриевской был подписан после обсуждения в Раде. Нам хотелось сохранить свою кубанскую физиономию, и нас поддерживал в этом, правда, как оказалось, из-за желания сохранить звание главнокомандующего, и ген. Покровский. Когда обнаружилось в командовании Добровольческой Армии стремление руководить всем, мы предположили уйти, но нас обвинили в желании сложить с себя ответственность, и мы остались. Но физиономия Кубани затерлась.

Когда, после взятия Екатеринодара, войсковой атаман и председатель Рады были с визитом у Алексеева, тот определенно заявил, что атаман и правительство должны явиться в город первыми, как истинные хозяева, что всякие выработанные без этого условия церемониалы должны быть отменены. Но, конечно, этого не случилось. Дальше. После взятия Екатеринодара выяснилось, что на Кубани всякий прапорщик—полный хозяин. В результате разгромлены хозяйства многих станиц. Когда с нашей стороны был заявлен при визите Алексееву протест по этому поводу и председатель Рады говорил в возбужденном тоне, Драгомиров заявил: „Я прошу Вас голоса не повышать". — „Мы вас освободили, и вы должны нам подчиняться". Правда, тогда нас не выгнали, теперь же, как известно, за это выгоняют. Итак, пришли завоеватели и не признали законного правительства, а установили какое-то всероссийское правительство. И в этом отношении правительство Быча стояло выше нынешнего. Оно боролось.... теперь борьбы нет.... Начались в согласительной комиссии запугивания якобы всецело расположенными к армии союзниками, начались обещания доставить всякие товары. И тогда группа „самостийников" предупреждала: „не верьте в помощь союзников, организуйте свои силы". И прибывшие союзники, правильнее говоря, французы, оскорбляли кубанских казаков. В речах на Раде, представители миссии много говорили, но забыли упомянуть о кубанском казачестве. Кубанская хлеб-соль забывалась 

464

и на обеде, устроенном правительством в честь прибывших. Ясно, что союзники были кем-то инспирированы. Противники торжествовали после заявления Эрлиша, что союзники считают врагом всякого, идущего против Добровольческой Армии... Мы говорили: организуйтесь. Черноморцы, конечно, любили Украину, но признавали ее, как пособницу в борьбе за народовластие, и Кубань на нее не меняли. В Добровольческой Армии проснулись империалистические тенденции. Когда обнаружилось грозное движение на Юг советских войск, армия почему-то начала перебрасывать войска в Одессу, Крым, стремясь захватить больше территории".

Г. Покровский. «Деникинщина», стр. 119 — 123.

II.

Письмо Агеева, зачитанное на заседании Рады в сентябре 1919 г.

„Пора же, господа, объясниться до конца и на чистоту. Ждать больше невтерпеж. Недомолвки и недоговоры становятся преступными и пред казачьими войсками и пред русским, многострадальным народом и пред нашею великой, до края исстрадавшейся родиной. Ведь это же факт, отрицать коего не посмеет ни один элементарно честный и порядочный человек, что казачество государственно, что казачьи полки и батальоны до последней крайности защищали честь родины на Западном и Кавказском фронте и ушли оттуда последними, когда товарищи солдаты разбрелись по домам социализировать землю и буржуазное, а в том числе и казачье имущество, когда дальнейшее их пребывание на фронте было бы чистою жертвой, без пользы для родины, что поддавшись на минуту чаду коммунистической агитации, оно вскоре оздоровело и почти уже два года непрерывно ведет беспримерно тяжелую борьбу с предателями родины и злейшим врагом трудового русского народа—коммунистами, комиссарами, наркомами, совнархозами, ревкомами, чрезвычайками и другими терниями и волчищами советского рая; что и для этой борьбы казачество напрягало и ныне напрягает до крайности свои силы, мобилизовавши для нее свое оружеспособное население в возрасте от 19 до 40 лет; что вдов, калек и сирот у нас так много, как никогда не было; что борьбу с большевизмом и коммунистами ни Дон, ни Кубань, ни Терек, ни другие казачьи войска не ограничивают пределами только своих территорий; что казачьи полки, батареи и батальоны освобождают святую Русь и русский народ-труженик от беспримерного деспотизма дуумвирата Ленина и Троцкого и по Волге, и по Днестру и по всей русской равнине между этими реками.

Ведь все же это непреложная правда.

Зачем же вы клевещете на нас, не отдавая ни доли должного нам уважения, если вы уже совсем не способны на бла-

465

годарность? Клевещете, гадко, подло, ибо вы у нас, за нашей спиной укрывались от комиссаров, на нашей груди отогрелись. Зачем вы, вашими фальшивыми устами произносите святые для нас слова — „Великая, свободная Родина". Почему вы нас презрительно называете „самостийными"?... Кто вы, клевещущие на нас, злобствующие? Мы боролись с насилием большевизма, во имя свободы родины. И Учредительное Собрание, свободно избранное российскими гражданами, мы почитали единственным символом этой свободы. И с тех пор и до сего дня мы боремся за этот единовременный символ свободы народа и единства России. А вы?...

Вы лепечете то о земском соборе, то о национальном собрании и только под давлением произносите — „Учредительное Собрание", но какое у вас в это время кислое лицо!

Для нас Учредительное Собрание —это символ нашей политической веры. Для вас это горькая необходимость, это вексель, который вы выдали по принуждению и который вы попытаетесь в свое время опорочить, дабы отказаться от платежа по нему.

Вот первый источник созидаемой вами скверной легенды о „самостийности" казачества.

Да, если вы вместо диктатуры пролетариата, попытаетесь поставить какую-либо другую диктатуру, мы ей не подчинимся, ибо мы против одной диктатуры восстали во имя свободы своей и всего народа, а не ради другой диктатуры.

У себя на Дону, Кубани, Тереке, Урале и других войсках мы свободу выборных кругов, рад, атаманов и правительств установили и этой свободы никому не отдадим.

По каким соображениям для местностей, находящихся под управлением Особого Совещания, издаются законы об уплате в пользу помещиков одной третьей части урожая с их полей, засеянных крестьянами в дни советской власти?

По каким мотивам и в чьем интересе издаются и другие распоряжения по земельному вопросу во всех областях, кроме казачьих? По каким государственным соображениям проводится политика ген. Колокольцева и изготовляется известный проект закона о земле, вызвавший волнение во всех общественных слоях, кроме помещиков, и усиливший большевистское настроение крестьянства?

Нет, господа, это—политика диктатуры классовой; это—политика помещичьего шарабана и кареты с графскими и баронскими гербами.

В ту минуту, когда издавались Особым Совещанием законы и распоряжения по земельному законопроекту, интересы народа и величие родины были принесены в жертву эгоизму дворянско-землевладельческого класса.

Одно из двух: или Единая Великая Россия без г.г. крупных земельных собственников, или крупные земельные собственники без Единой Великой России.

466

Вы становитесь на второй путь. Мы его отрицаем, и тогда вы кричите, что мы казаки — „самостийники".

Большевики отняли у народа свободу и заменили ее усмотрением и произволом чрезвычаек, комиссаров.

Вы даете ему контр-разведки, охранки, становых. Идут аресты не только большевиков и даже не столько большевиков, сколько вообще демократов, кооператоров, правых эсеров и т. п.

Кто получает назначение на должности губернаторов, уездных начальников, кто собрался к Особому Совещанию в чаянии теплых мест?

Зачем ставки на тайных и других советников, губернских, областных и уездных предводителей дворянства, на камер-юнкерские и камергерские мундиры и на флигельад'ютантские погоны?

Разве это нужно нации?

Что такое Махновщина последних дней?

Махновщина это—ответ земледельца и рабочего на политику помещечьего шарабана и камергерского мундира.

И вот во имя нашей нелицемерной любви к нашей родине Единой Великой России, мы „самостийники" говорим вам: бросьте азартную игру на сословные привилегии и кастовые предрассудки, ибо вы патентованные патриоты—монополисты русской национальной идеи,—рискуете в этой игре окончательно проиграть Единую Великую Россию и загубить казачество.

Вся Россия, кроме отъявленных негодяев, против советской власти. Вся она жаждет обновления и приветствует те начала твердого народоправства и справедливого разрешения вопроса о земле, которые мы провели в жизнь у себя на Дону, Кубани и Тереке.

За что же вы ненавидите нас, зачем клевещете?

Вы ненавидите нас за дух нашей свободы, за наши выборные республиканские учреждения, т. е. круги, рады, выборных атаманов и правительство.

В бессильной злобе вы ругаетесь до неприличия.

Мы — „хведералисты", наши Круги, Рады для вас— „кукольные парламенты".

Что дает Особое Совещание для Украины? Упорно выгоняя это название и заменяя его Малороссией, оно дает „малороссиянам" право открывать частные школы на малороссийском языке, а в последнее время стали щедрее — обещают начальную школу содержать на казенные средства и разрешить в ней преподавание на украинском языке и только.

Ни права на среднюю национальную школу, ни права на употребление украинского языка в местных правительственных и общественных учреждениях, ни признания за украинским народом права на автономию по вопросам краевого значения, подобно, например, Дону или Кубани.

И вот таким образом создаются причины для крайних настроений на Украине. А между тем, что бы было, если

467

командование Добровольческой Армии признало право украинского народа на свою национальную культуру?

Ведь войска Петлюры, оффициально называемые украинскими республиканскими войсками, дрались с большевиками и вышибли их из Подольской, Волынской и части Киевской губерний, а 14 августа, одновременно с Добровольцами, только с противоположной стороны вступили в Киев.

Значит, в борьбе с большевиками у нас был союзник, который оттягивал на себя часть советских войск.

Значит, нужно было вступить с ним в соглашение, чтобы бороться общими силами против главного врага — большевиков.

Взамен того, что мы видим?

Генералу Штакельбергу предписывается атаковать украинцев, если они не подчинятся Добровольческому командованию.

И ужас. Вместо союзника, у нас открывается новый фронт, нам совершенно ненужный, на радость большевикам, нам на горе.

На этот фронт, за Днепр, посылаются войсковые части в то время, как донцы напрягают до крайности свои силы в борьбе с полчищами красных, когда почти два наших округа заняты их бандами, когда население, бежавшее из станиц и хуторов, живет без крова в степях и лесах.

И когда, мы, казаки, говорим: договоритесь с Грузией и с Украиной, образуйте федерацию, чтобы общими силами справиться с общим врагом — большевиками, нас вновь обвиняют в „самостийности", ибо мы предпочитаем сговор с Грузией и Украиной, а не завоевание их".

Г, Покровский. «Деникинщина», стр. 232— 238.