Как загадочная случайность остановила злейшего врага Москвы

28 февраля 1535 года (465 лет назад) в 85-летнем возрасте скончался ландмейстер Ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг. Этот талантливый администратор и полководец был злейшим врагом России, сражался с ней и даже пытался организовать всеевропейский крестовый поход против Москвы. Провалить его планы в один из ключевых моментов русской истории помогла случайность и один-единственный человек.

О первых годах жизни Вальтера фон Плеттенберга мы знаем немногое. Достоверно известно, что родился он около 1450 года в замке Мейрих в Вестфалии, а в возрасте десяти лет родители перевезли его в Нарву, являвшуюся тогда частью немецкой Ливонии (Ливланда).

В возрасте пятнадцати лет юный Вальтер вступил в ряды Тевтонского Ордена, владевшего тогда большей частью Ливонии. Ум и усердие позволили ему быстро продвинуться. В 1482-1488 гг. фон Плеттенберг занимал должность фогта (управляющего) замка Розиттен (ныне латвийский город Резекне), а годом позже его избрали на должность ландмаршала – одну из самых высших в орденской иерархии. Выше ландмаршала в Ливонии был только ландмейстер – автономный руководитель региона, подчинявшийся только гроссмейстеру Тевтонского ордена, сидевшему в прусском Мариенбурге.

Когда в 1494-м в замке Венден, служившем резиденцией ливонских ландмейстеров, умер прежний глава ландмейстерства Иоганн Фридрих фон Лоринкгофен, его преемником единогласно избрали Плеттенберга. Год его избрания совпал для Ливонии с началом нового конфликта с Московским государством, не по дням, а по часам усиливавшимся под скипетром великого князя Ивана III. Отношения ливонцев с русскими соседями периодически омрачались войнами, последняя на тот момент состоялась в 1480-81 гг. В 1494-м Иван III рассорился с могущественным немецким политико-экономическим союзом Ганза. Причины и ход этой ссоры выходят за пределы данной статьи, однако важен факт того, что, в итоге великий князь распорядился закрыть Немецкий двор в Новгороде, находившихся там ганзейских купцов арестовать, а товары – конфисковать.

Поскольку многие из арестованных купцов являлись ливонцами, это усилило враждебность Ордена к русским. С тех пор отношения неуклонно ухудшались, пока в 1501-м не разразилась война.

Начиная эту войну, Плеттенберг, выступал, как он считал, с сильной позиции – в качестве союзника Великого Княжества Литовского. Боевые действия между ВКЛ и Россией открылись годом раньше, в 1500-м – и, невзирая на разгром, понесенный ими в битве при Ведроше, литовцы все еще были достаточно сильны. 21 июня 1501 года ландмейстер заключил в Вендене с дипломатами литовского великого князя Александра Ягеллончика договор о союзничестве. Плеттенберг даже отправил послов к папе римскому Александру VI Борджиа, дабы те попытались уговорить его провозгласить всеевропейский крестовый поход против Руси. Исполнение же договора с ВКЛ ливонцы начали с того, что в городе Дерпте (ныне Тарту) арестовали 150 псковских купцов, которых обвинили в краже. Вскоре после этого Орден начал боевые действия.

И на первых порах удача улыбалась Плеттенбергу. В 1501-м в четверг после праздника Святого Варфоломея (24 августа), ландмейстер со своими всадниками и пехотой встретился с намного превосходящим ливонцев по численности московским войском у реки Серица близ Изборска. В битве Плеттенберг разгромил русские полки, обратил в бегство, захватил их обозы, а сам особенного урона не понес. После этого ландмейстер опустошил много русской земли, разграбил Остров и окрестности Изборска, а в Ивангороде убил много людей и все выжег. Если б не навалившийся на его войско мор, он мог бы причинить русским и еще куда больше горя. Однако, в дальнейшем вернувшееся в Ливонию из-за болезни немецкое войско оказалось рассеяно и отлеживалось на квартирах по замкам. Сам Плеттенберг страдал от большего телесного изнурения.

Тем же временем, русские со всеми своими силами напали на Ливонию. В отместку за нанесенные ливонцами опустошения русские разорили все Дерптское епископство, половину Рижского епископства, Мариенбургскую область, города Триватен, Эрмис, Тарвест, Феллин, Лаис, Оберпален, Вирланд, Нарву, убили и увели в плен 40 тысяч человек. В дальнейшем полоса неудач Ордена усугубилась неудачным для рыцарей сражением у замка Гельмед 20 ноября 1501 года. Правда, в самом Ливланде эту битву объявили победой: якобы, там немцы положили более полутора тысяч московитов вместе с их главным полководцем, князем Александром Оболенским.

На деле же вышло наоборот: ливонцы вышли навстречу русским «с многою силою, с пушками и пищалями».

Однако, по свидетельству летописца, «воеводы великого князя одолели, одних избили, иных поймали, а многих их утекли, и били поганых немцев на 10 верстах, а не саблями светлыми секли их, но били как свиней шестоперами». Правда, Оболенского ливонцы действительно убили – почему Плеттенберг потом и объявил свою победу. Но ливонскому простонародью не сказали, что Оболенский командовал всего лишь авангардным отрядом.

После Гельмеда военные действия в регионе временно утихли, но в 1502-м вновь возобновились. Выздоровевшему ландмейстеру очень хотелось расквитаться за Гельмед, да еще раз «пошерстить» русских. На ландтаге в Вольмере выздоровевшему Плеттенбергу при поддержке архиепископа Рижского удалось добиться продолжения войны. Ради сбора денег на поход были приняты специальные подати, а также объявлено отпущение грехов. В марте ливонцы снова ходили в земли русских и пограбили их городки к югу от Пскова. А потом поступили вести, что великий князь московитов бросил почти все свои силы на Смоленск. Тут ландмейстер решил, что сейчас самое время, пока русские возятся с литовцами, опять перейти границу.

Загадка битвы при Смолино

2 сентября 1502 года немцы «со всем злоумышлением» подступили к Изборску, крепости не взяли и прошли к Пскову. 6 сентября ливонское войско подступило к городу, обстреляло его из пушек. Но псковичи предприняли удачную вылазку, отбили несколько приступов. На третий день ландмейстер снял осаду и велел отходить. Позже он намеревался повторить набег и добиться большей удачи. Однако, вдогон за ним устремился воевода Даниил Щеня (победитель при Ведроше) с московскими и новгородскими полками. Он догнал отступавших немцев у озера Смолино 13 сентября 1502 года.

Воевода хотел обескровить рыцарское войско, нанести ему максимальный урон – чтобы предотвратить возможность новых побегов. Но с самого начала дело не заладилось, причем произошло это по вине ратников передового полка, захвативших немецкие обозы. Воеводы Андрей Кропоткин и Юрий Орлов-Плещеев не сумели удержать своих людей от грабежа «немецкого коша», боевые порядки смешались. Ливонцы обрушились на передовой полк и перебили его почти полностью, включая воевод. В дальнейшем ситуация для русских еще больше ухудшилась: остальные полки не успели принять боевой порядок, растянулись по дороге, подходили, по словам летописца, «изрывкою». Им противостояла мощная фаланга ливонской пехоты, первая линия которой состояла из полутора тысяч человек, с пушками и аркебузами.

В завязавшейся сече немцы начали одолевать, Плеттенберг уже торжествовал успех. Но тут вдруг произошло нечто странное.

Ливонский хронист Бальтазар Руссов, описывая ход битвы, упомянул следующий факт: «Некто же, по имени Лука Гамерстеде (Лукас Хаммерштедт), схватил барабан, и с ним лукавым образом перебежал к неприятелю». Более подробно это происшествие описывается у Николая Карамзина в «Истории Государства Российского». По словам историка, опиравшегося на источники начала XVI века, орденский знаменосец Конрад Шварц, получив смертельное ранение стрелой, закричал своим: «Кто из вас достоин принять от меня знамя?» «Один из Рыцарей, именем Гаммерштет, хотел взять его, получил отказ и в досаде отсек руку Шварцу, который, схватив знамя в другую, зубами изорвал оное; а Гаммерштет бежал к Россиянам и помог им истребить знатную часть Немецкой пехоты», – живописует Карамзин.

В дальнейшем, если верить некоторым источникам, Хаммерштедта видели при дворе московского великого московского князя, одетым в роскошные одежды.

Высказывалось даже мнение, что Хаммерштедт, ставший впоследствии даже литературным героем, с самого начала имел отношение к спецслужбам москвитов – известно ведь, что Иван III активно развивал разведку.

Так или иначе, последствия этой диверсии оказались для немцев плачевными – уже одержанная почти победа ускользнула из их рук. В результате яростной атаки московских и новгородских ратников, которым Хаммерштедт показал слабое место орденского войска, были убиты четыреста немецких пехотинцев. В сече погибли начальник немецкой пехоты Матвей Пернауэр и его брат поручик Генрих. Серьезные потери понесла и немецкая конница, прикрывавшая отход пехоты.

В конечном итоге, как отмечает историк Вадим Каргалов, «полупобеда» при Смолине стала для русских большим выигрышем. Орденскому войску был нанесен такой урон, что ландмейстер прекратил набеги на Псковскую землю. Высвободились силы, так необходимые на литовском театре. В следующем, 1503 году великий князь литовский Александр, ставший к тому времени и польским королем, запросил мира. По условиям мирного договора Иван III сохранил почти все отвоеванные у Литвы земли: девятнадцать городов и семьдесят волостей. 2 апреля 1503 года был подписан мирный договор и с ливонцами, остававшийся в силе в течение пятидесяти пяти лет.

Последняя победа над архиепископом

В дальнейшем ландмейстер, предвидя новые войны и кризисы, старался всячески укрепить свое государство. Политически он остался один, поскольку «старший брат» – Тевтонский орден в 1525-м фактически прекратил существование, уступив свои земли новому светскому государству Пруссия. После этого Плеттенберг вступил в вассальные отношения с главой Священной Римской империи Карлом V. А 21 сентября 1525 года Вольтер фон Плеттенберг предоставил Риге, а затем и всей Ливонии полную религиозную свободу.

В этот период в Ливланде наблюдалось полное одичание нравов, которое приписывали повсеместно проявлявшейся распущенности. Это суждение, правда, имело некоторое основание, но более важной причиной волнения умов были признаки глубокого недовольства и искания лучших форм жизни. Дело в том, что власть над городом Ригой была разделена между местным архиепископом и ландмейстером Ордена: им обоим город должен был присягать, платить пошлины. Внутренние городские дела были поставлены в зависимость от этих двух центров силы, что было не по нраву рижанам.

Период «одичания» совпал по времени с проникновением в Лифляндию идей реформации – и они быстро приобрели здесь широкую популярность. Народ открыто издевался над католическими монахами и священниками. Весной 1524 года в рижских церквях св. Петра и св. Якова были разбиты священные предметы, в мае из городских монастырей изгнали их обитателей, монахини стали выходить замуж. В конце концов, Рига общим мнением решила не признавать более архиепископа своим государем и считать таковым исключительно ландмейстера.

Плеттенбергу это было только на руку – ограничение прав и силы архиепископов всегда было одной из целей орденской политики. Грех не воспользоваться таким случаем! Соблазн покончить с двоевластием в свою пользу был слишком уж велик, а совесть ландмейстера оказалась достаточно эластичной, чтобы принять выгодное ему лично решение. Довольны, в итоге, оказались все – разумеется, кроме архиепископа и церковно-монашеской братии. Вскоре после предоставления религиозной свободы город завладел епископским двором и домами каноников.

Однако все старания Плеттенберга ушли в песок. Ливонскому государству, которое он старался возвысить и укрепить, история отвела после смерти ландмейстера всего каких-то двадцать шесть лет. Вскоре войска Ивана Грозного окончательно сокрушили некогда могучее орденское государство.

https://vz.ru//society/2020/2/...