...
Откровение 31. Вэя – Другие миры ...
...
Откровение 31. Вэя – Другие миры ... Часть 2 .
...
Откровение 32. Родители ...
В лесу за первыми грибами...
В лесу за первыми грибами...
К моим десяти годам я очень сильно привязалась к своему отцу.
Я его обожала всегда.
Но, к сожалению, в мои первые детские годы он очень много разъезжал и дома бывал слишком редко. Каждый проведённый с ним в то время день для меня был праздником, который я потом долго вспоминала, и по крупиночкам собирала все сказанные папой слова, стараясь их сохранить в своей душе, как драгоценный подарок.
С малых лет у меня всегда складывалось впечатление, что папино внимание я должна заслужить. Не знаю, откуда это взялось и почему. Никто и никогда мне не мешал его видеть или с ним общаться.
Наоборот, мама всегда старалась нам не мешать, если видела нас вдвоём. А папа всегда с удовольствием проводил со мной всё своё, оставшееся от работы, свободное время. Мы ходили с ним в лес, сажали клубнику в нашем саду, ходили на реку купаться или просто разговаривали, сидя под нашей любимой старой яблоней, что я любила делать почти больше всего.
Папа был великолепным собеседником, и я готова была слушать его часами, если попадалась такая возможность...
Наверное просто его строгое отношение к жизни, расстановка жизненных ценностей, никогда не меняющаяся привычка ничего не получать просто так, всё это создавало для меня впечатление, что его я тоже должна заслужить...
Я очень хорошо помню, как ещё совсем маленьким ребёнком висла у него на шее, когда он возвращался из командировок домой, без конца повторяя, как я его люблю.
А папа серьёзно смотрел на меня и отвечал:
« Если ты меня любишь, ты не должна мне это говорить, но всегда должна показать… »
И именно эти его слова остались для меня неписанным законом на всю мою оставшуюся жизнь...
Правда, наверное, не всегда у меня очень хорошо получалось – « показать », но старалась я честно всегда.
Да и вообще, за всё то, кем я являюсь сейчас, я обязана своему отцу, который, ступенька за ступенькой, лепил моё будущее «Я», никогда не давая никаких поблажек, несмотря на то, сколь беззаветно и искренне он меня любил.
В самые трудные годы моей жизни отец был моим « островом спокойствия », куда я могла в любое время вернуться, зная, что меня там всегда ждут.
Сам проживший весьма сложную и бурную жизнь, он хотел быть уверенным наверняка, что я смогу за себя постоять в любых неблагоприятных для меня, обстоятельствах и не сломаюсь от каких бы то ни было жизненных передряг.
Вообще-то, могу от всего сердца сказать, что с родителями мне очень и очень повезло.
Если бы они были бы чуточку другими, кто знает, где бы сейчас была я, и была ли бы вообще...
Думаю также, что судьба свела моих родителей не просто так.
Потому, что встретиться им было вроде бы абсолютно невозможно...
В лесу за первыми грибами...
В лесу за первыми грибами...
Мой папа родился в Сибири, в далёком городе Кургане.
Сибирь не была изначальным местом жительства папиной семьи.
Это явилось решением тогдашнего «справедливого» советского правительства и, как это было принято всегда, обсуждению не подлежало...
Так, мои настоящие дедушка и бабушка, в одно прекрасное утро были грубо выпровожены из своего любимого и очень красивого, огромного родового поместья, оторваны от своей привычной жизни, и посажены в совершенно жуткий, грязный и холодный вагон, следующий по пугающему направлению – Сибирь…
Aлександра (Alexis) Оболенская.
Aлександра (Alexis) Оболенская.
Всё то, о чём я буду рассказывать далее, собрано мною по крупицам из воспоминаний и писем нашей родни во Франции, Англии, а также, из рассказов и воспоминаний моих родных и близких в России, и в Литве.
К моему большому сожалению, я смогла это сделать уже только после папиной смерти, спустя много, много лет...
С ними была сослана также дедушкина сестра Александра Оболенская (позже – Alexis Obolensky) и, добровольно поехавшие, Василий и Анна Серёгины, которые последовали за дедушкой по собственному выбору, так как Василий Никандрович долгие годы был дедушкиным поверенным во всех его делах и одним из самых его близких друзей.
Василий и Анна Серёгины.
Василий и Анна Серёгины.
Наверное, надо было быть по-настоящему ДРУГОМ, чтобы найти в себе силы сделать подобный выбор и поехать по собственному желанию туда, куда ехали, как едут только на собственную смерть.
И этой «смертью», к сожалению, тогда называлась Сибирь...
Мне всегда было очень грустно и больно за нашу, такую гордую, но так безжалостно большевистскими сапогами растоптанную, красавицу Сибирь!..
Её, точно так же, как и многое другое, «чёрные» силы превратили в проклятое людьми, пугающее «земное пекло»…
И никакими словами не рассказать, сколько страданий, боли, жизней и слёз впитала в себя эта гордая, но до предела измученная, земля...
Не потому ли, что когда-то она была сердцем нашей прародины, «дальновидные революционеры» решили очернить и погубить эту землю, выбрав именно её для своих дьявольских целей?...
Ведь для очень многих людей, даже спустя много лет, Сибирь всё ещё оставалась «проклятой» землёй, где погиб чей-то отец, чей-то брат, чей-то сын…
или может быть даже вся чья-то семья...
Моя бабушка, которую я, к моему большому огорчению, никогда не знала, в то время была беременна папой и дорогу переносила очень тяжело.
Но, конечно же, помощи ждать ниоткуда не приходилось...
Так молодая княжна Елена, вместо тихого шелеста книг в семейной библиотеке или привычных звуков фортепиано, когда она играла свои любимые произведения, слушала на этот раз лишь зловещий стук колёс, которые как бы грозно отсчитывали оставшиеся часы её, такой хрупкой, и ставшей настоящим кошмаром, жизни…
Она сидела на каких-то мешках у грязного вагонного окна и неотрывно смотрела на уходящие всё дальше и дальше последние жалкие следы так хорошо ей знакомой и привычной «цивилизации»...
Дедушкиной сестре, Александре, с помощью друзей, на одной из остановок удалось бежать. По общему согласию, она должна была добраться (если повезёт) до Франции, где на данный момент жила вся её семья.
Правда, никто из присутствующих не представлял, каким образом она могла бы это сделать, но так как это была их единственная, хоть и маленькая, но наверняка последняя надежда, то отказаться от неё было слишком большой роскошью для их совершенно безвыходного положения.
Во Франции в тот момент находился также и муж Александры – Дмитрий, с помощью которого они надеялись, уже оттуда, попытаться помочь дедушкиной семье выбраться из того кошмара, в который их так безжалостно швырнула жизнь, подлыми руками озверевших людей...
По прибытию в Курган, их поселили в холодный подвал, ничего не объясняя и не отвечая ни на какие вопросы. Через два дня какие-то люди пришли за дедушкой, и заявили, что якобы они пришли «эскортировать» его в другой «пункт назначения»...
Его забрали, как преступника, не разрешив взять с собой никаких вещей, и не изволив объяснить, куда и на сколько его везут.
Больше дедушку не видел никто и никогда...
Спустя какое-то время, неизвестный военный принёс бабушке дедовы личные вещи в грязном мешке из под угля... не объяснив ничего и не оставив никакой надежды увидеть его живым.
На этом любые сведения о дедушкиной судьбе прекратились, как будто он исчез с лица земли без всяких следов и доказательств...
Истерзанное, измученное сердце бедной княжны Елены не желало смириться с такой жуткой потерей, и она буквально засыпала местного штабного офицера просьбами о выяснении обстоятельств гибели своего любимого Николая.
Но «красные» офицеры были слепы и глухи к просьбам одинокой женщины, как они её звали – «из благородных», которая являлась для них всего лишь одной из тысяч и тысяч безымянных «номерных» единиц, ничего не значащих в их холодном и жестоком мире…
Это было настоящее пекло, из которого не было выхода назад в тот привычный и добрый мир, в котором остался её дом, её друзья, и всё то, к чему она с малых лет была привычна, и что так сильно и искренне любила...
И не было никого, кто мог бы помочь или хотя бы дал малейшую надежду выжить.
Серёгины пытались сохранять присутствие духа за троих, и старались любыми способами поднять настроение княжны Елены, но она всё глубже и глубже входила в почти что полное оцепенение, и иногда сидела целыми днями в безразлично-замороженном состоянии, почти не реагируя на попытки друзей спасти её сердце и ум от окончательной депрессии.
Были только две вещи, которые ненадолго возвращали её в реальный мир – если кто-то заводил разговор о её будущем ребёнке или, если приходили любые, хоть малейшие, новые подробности о предполагаемой гибели её горячо любимого Николая.
Она отчаянно желала узнать (пока ещё была жива), что же по-настоящему случилось, и где находился её муж или хотя бы где было похоронено (или брошено) его тело.
К сожалению, не осталось почти никакой информации о жизни этих двух мужественных и светлых людей, Елены и Николая де Роган-Гессе-Оболенских, но даже те несколько строчек из двух оставшихся писем Елены к её невестке – Александре, которые каким-то образом сохранились в семейных архивах Александры во Франции, показывают, как глубоко и нежно любила своего пропавшего мужа княжна.
Сохранилось всего несколько рукописных листов, некоторые строчки которых, к сожалению, вообще невозможно разобрать.
Но даже то, что удалось – кричит глубокой болью о большой человеческой беде, которую, не испытав, нелегко понять и невозможно принять.
12 апреля, 1927 года. Из письма княжны Елены к Александре (Alix) Оболенской:
« Сегодня очень устала. Вернулась из Синячихи совершенно разбитой. Вагоны забиты людьми, даже везти скот в них было бы стыдно…………………………..
Останавливались в лесу – там так вкусно пахло грибами и земляникой...
Трудно поверить, что именно там убивали этих несчастных!Бедная Эллочка
(имеется в виду великая княгиня Елизавета Фёдоровна, которая являлась роднёй моего дедушки по линии Гессе)
была убита здесь рядом, в этой жуткой Староселимской шахте… какой ужас!
Моя душа не может принять такое...
Помнишь, мы говорили: «пусть земля будет пухом»?..
Великий Боже, как же может быть пухом такая земля?!..
О, Аlix, моя милая Alix! Как же можно свыкнуться с таким ужасом? ...................... ..................... я так устала просить и унижаться…
Всё будет совершенно бесполезно, если ЧК не согласится послать запрос в Алапаевск ..................
Я никогда не узнаю где его искать, и никогда не узнаю, что они с ним сотворили.
Не проходит и часа, чтобы я не думала о таком родном для меня лице...Какой это ужас представлять, что он лежит в какой-то заброшенной яме или на дне рудника!..
Как можно вынести этот каждодневный кошмар, зная, что уже не увижу его никогда?!..
Так же, как никогда не увидит мой бедный Василёк (имя, которое было дано при рождении моему папе)...
Где же предел жестокости? И почему они называют себя людьми?..
Милая, добрая моя Alix, как же мне тебя не хватает!..
Хоть бы знать, что с тобою всё в порядке, и что дорогой твоей душе Дмитрий не покидает тебя в эти трудные минут ..............................................
Если б у меня оставалась хоть капелька надежды найти моего родного Николая, я бы, кажется, вынесла всё. Душа вроде бы притерпелась к этой страшной потере, но до сих пор очень болит…
Всё без него другое и такое пустынное».
18 мая, 1927 года. Отрывок из письма княжны Елены к Александре (Аlix) Оболенской:
Василий и Анна Серёгины.
Василий и Анна Серёгины.
«Опять приходил тот же милый доктор.
Я никак не могу ему доказать, что у меня просто нет больше сил.Он говорит, что я должна жить ради маленького Василька...
Да так ли это?..Что он найдёт на этой страшной земле, мой бедный малыш? .....................................
Кашель возобновился, иногда становится невозможно дышать.
Доктор всё время оставляет какие-то капли, но мне совестно, что я не могу его никак отблагодарить. .....................................
Иногда мне снится наша любимая комната. И мой рояль…
Боже, как же это всё далеко! Да и было ли всё это вообще? ............................... и вишни в саду, и наша нянюшка, такая ласковая и добрая...
Где всё это теперь? ................................
(в окно?) не хочется смотреть, оно всё в копоти и видны только грязные сапоги…
Ненавижу сырость».
...
Моя бедная бабушка, от сырости в комнате, которая даже летом не прогревалась, вскоре заболела туберкулёзом.
И, видимо ослабленная от перенесённых потрясений, голодания и болезни, при родах скончалась, так и не увидев своего малыша, и не найдя (хотя бы!) могилы его отца.
Буквально перед смертью она взяла слово у Серёгиных, что они, как бы это для них не было трудно, отвезут новорождённого (если он, конечно же, выживет) во Францию, к дедушкиной сестре.
Что, в то дикое время обещать, конечно же, было почти что «неправильно», так как сделать это никакой реальной возможности у Серёгиных, к сожалению, не было...
Но они, всё же, обещали ей, чтобы хоть как-то облегчить последние минуты её, так зверски загубленной, совсем ещё молодой жизни, и чтобы её измученная болью душа могла, хоть с маленькой на то надеждой, покинуть этот жестокий мир...
И даже зная, что сделают всё возможное, чтобы сдержать данное Елене слово, Серёгины всё же в душе не очень-то верили, что им когда-нибудь удастся всю эту сумасшедшую идею воплотить в жизнь...
...
Читать продолжение книги на сайте автора.
Скачать продолжение книги на сайте автора.
http://nikolay-levashov.ru/кни...
...
по Материалам РуАН . Ад для новых гоев!
...
Нефть, газ, алмазы, руды, чернозёмы, образованное население – ВСЁ ЕСТь, а ДЕНЕГ НЕТ! Но мы Держимся!
...
Древние артефакты Сибири, которые скрывают от нас и периодически уничтожают!
...
Русские люди годами не могут получить гражданство России!
...
...
...
по Материалам РуАН . Ад для новых гоев!
Оценили 0 человек
0 кармы