Начало тут:
вернее, это не начало, а первое что я набрал из его тетрадки
РАССКАЗ О РАССТРЕЛЕ НА 503 стройке
Сидели мы на спецу 1-го корпуса, построенного ещё Екатериной II. Катюха умела строить тюрьмы. 1-й корпус славился своими темняками – это узкая камера совершенно тёмная, там нет ни дневного, ни электрического света. Свет включался всего на мгновение, когда камерный открывает «глазок», чтоб посмотреть, живой ты или нет. Две подвесные железные койки вмонтированы в стены. В 6 утра они при помощи коридорного закрываются, в 11 вечера открываются. В углу вмонтирован углубленный уголок без крышки, в верхнем правом углу вмонтирована труба, это, видимо, для того, что если это углубление наполнится до краёв, то фекалии не потекут через край, а уйдут в эту трубу. Ну а в настоящее время это крысятник. Крысы снуют день и ночь. Заткнуть эту трубу нечем, на тебе майка, трусы, хлопчатобумажная куртка и брюки. Ботинки и носки не положено.
Чем темняки славились, так это тем, что там зимой и летом всегда было тепло. А в наших советских корпусах карцеры славились своими морозильниками. Если попал на пятнашку, то до того промерзаешь, что после кичмана в бане наливаешь в таз кипяток (рука у человека самая чувствительная часть тела, опускаешь палец, чтоб проверить температуру воды, пальцы жжёт) и брызгаешь кипяток прямо на тело. А оно не чувствует кипятка, оно как деревянное. Вот до какой степени промерзает весь организм. Ни о каком сне не может быть и речи. В 11 часов затаскиваешь из коридора «гроб» (это две спаренные шпалы 1 метр 70 сантиметров длиной. И падаешь как труп, ибо весь день бегаешь взад-вперёд, чтоб хоть немножко согреться. Так в забытьи проходит полтора часа. Снова вскакиваешь и опять бегаешь до согрева. И опять на полтора часа забытья. Так проходит ночь. В 6 утра «гроб» вытащить нету силы. Приходит коридорный шнырь и вытаскивает, он же поливает пол, то есть выливает на пол целое ведро воды, чтоб не смог сидеть на полу. За 4-6 часов цемент впитывает воду, а чтоб быстрей убрать воду, ибо она мешает бегать, брызгает из-под ног, то снимаешь майку, она скоро собирает воду, выжимаешь её в углубление типа параши и мокрую надеваешь на себя. Тело 36 градусов, и через два-четыре часа майка высыхает. Но так делаешь только первые пять суток, потом силы покидают тебя, ноги стираешь в кровь, и уже сидишь в уголке на мокрой заднице, обороняясь от крыс, чтоб тебе не объели уши. Бывали случаи, когда ночью у сонного крысы кусали нос и уши. Интересно, почему эти твари так любят человеческие носы и уши.
Ну я немного ушёл от главной темы, так вот, этот парень рассказал жуткую историю о женском лагере. История эта, в которую трудно поверить, что такое может быть в жизни. Но я намного позднее встречался ещё и не один раз с подельниками того парня, с которым мы сидели на кичмане.
И все они рассказывали слово в слово рассказ того парня, который мне рассказал эту историю первым.
А касалась эта страшная (повторюсь, трудно поверить в это) история с того, что в лагерь приехало большое начальство и сделало сенсационное заявление. «Мужики! Слушайте меня, мужики, внимательно». Вещал дохлый полковник, похожий на облезшую крысу. «Вам навстречу ведут ветку женские бригады», на этом он на мгновение замолчал, глядя поверх очков, какой эффект произведут его слова о женщинах. «Так вот, я говорю о женщинах и обращаюсь к вам, мужики. Мы на совещании решили немножко нарушить закон, но для пользы великой государственной стройки и для завершения её досрочно. Мы пошли навстречу вам. Да! Я повторюсь, навстречу. Надеюсь, правительство нас не строго осудит, когда через месяц мы забьём последний костыль. Итак, набирайтесь сил, мужики, и с завтрашнего дня – вперёд, на штурм тайги, непроходимых болот. В награду вам за ваш героический труд встреча с женщинами! Мы решили, при стыковке магистрали и забивке золотого костыля, на целые сутки 24 часа позволить вам, мужики, быть с женщиной на выбор. Представляете, целые сутки с бабой!» – и ехидно захихикал. Гром аплодисментов, визгу, крику не было границ. Потом куча парней, пробравшись к трибуне, схватили эту «крысу» и стали его качать, весело подбрасывая, в то время он казался нам богом.
То же самое было объявлено женщинам. Сутки с мужиками на выбор!
Рассказчик говорил, что он в своей жизни никогда не видел, чтоб так работали в мороз в одних гимнастёрках, без всяких перекуров мужики пёрли вперёд, круша всё и вся. Никакая другая агитация не смогла бы увеличить их сумасшедший труд, потому что сильнее работать, как работали, просто невозможно и немыслимо. Конвой не успевал переставлять флажки запретки, а эта серая масса зеков пёрла вперёд, как громадная волна, сметая и расчищая путь. Только вперёд! Так продолжалось 15 роковых дней. На 16-е сутки тайга и болота закончились, и эта серая масса выкатилась на поле. Насколько хватал глаз огромное чистое поле, работа закипела ещё более. И вскоре на четвёртые сутки вдали показались точки. Ещё невозможно было разглядеть, что это за точки, но само сознание говорило о том, что это они, желанные, долгожданные, самые милые женщины с таким же желанием, стирая руки, рвутся навстречу. (Скажу вам, это уже от себя) лагерная женщина разделяется с вольной женщиной как небо и земля. Женщина на свободе скромна, интеллигентна, в ней живёт женственность нежной ласки. Лагерь, неволя, грубое обращение, унижение, постоянные окрики, порой и побои унижают и убивают в женщине всю её женственность. Она становится грубой, неуправляемой, или наоборот забитой никудышкой.
И вот настала пора, все эти управляемые и неуправляемые замарашки и некудышки проснулись, разбудили в себе женщину и превратились в один миг в тигриц. Нет ничего ужасней разъярённой женщины. Она становится способной на всё. Завидя мужика, они просто сметали всё на своём пути, а рельсы, которые раньше таскали верёвками, легко несли на своих худеньких женских плечах, как жерди. (Так велико было желание встречи). Рельса узкоколейки придавала им силы и уверенности в себе. День встречи приближался, уже можно было разглядеть женские фигуры. В эту желанную встречу трудно было поверить, фигуры приближались с каждым часом, ибо с обеих сторон уже невозможно было назвать это работой. Рыли мёрзлую землю с обеих сторон, что называется, зубами. Отказавшись от обеда, две стороны шли навстречу.
И вдруг заметили, что прибыл добавочный конвой с огромной сворой сторожевых собак. Овчарки рвали поводки со страшным лаем, а усиленное кольцо конвоя расширялось, беря в общее кольцо женские и мужские бригады. Заподозрив неладное, в тревоге все бросили работу, и начальник участка, тоже зек, спросил: В чём дело, начальник?» Конвой принял боевую стойку, защёлкали затворы винтовок.
И тут на лошади, белом как снег жеребце, появилась эта «крыса», которую 25 дней назад так восторженно качали. «Слушайте меня», – громко завизжал он. «Вы убийцы, ворьё и прочая разная нечисть и подонки. Вы переходите в особо резервный конвой, который по моей команде применит оружие без предупреждения. Шаг влево, или шаг вправо считается побегом. Никакой встречи не будет, то, что я обещал – это фикция. Ишь чего захотели, баб им подавай! А кто воспитывать будет эту голытьбу, когда эти тёлки нарожают кучу беспризорных. Государство, да?!»
И, привстав на стременах, ещё громче завизжал: «Конвой, слушай мою команду. В случае малейшего неповиновения по моей команде «Пли!» открывать огонь на поражение. За каждую убитую сволочь даю месяц отпуска».
Наступила мёртвая тишина, даже собаки лаять перестали. Все стояли как вкопанные, мы, и в ста метрах женщины без головных платков, от них ещё шёл пар, так они стремились к этой встрече.
И вдруг, разорвав мёртвую тишину, из общего строя вышла красивая женщина, и громко и звонко во весь голос крикнула: «Слушай ты, фашист, крыса ты недобитая, где твоя совесть? Я десять лет не видела мужика и 25 дней пахала как лошадь»
Она не успела договорить, как послышался окрик: «Заглохни, сука! Заткни свою поганую пасть!. Хочешь мужика? Иди на случку. Ну, иди! Конвой, не стрелять!»
И она пошла в гробовом молчании. Шла по пояс проваливаясь в снегу. Падала, поднималась и снова шла. «Ну вы, подонки, кто из вас больше всех хочет бабу, марш вперёд!»
Рванулись сразу трое. «Двое назад! Конвой, пли» Раздался винтовочный выстрел и автоматная очередь. Эти двое упали.
«Я сказал, кто хочет бабу один, а не трое». Парень, который рванулся первым, на миг остановился, когда прозвучали выстрелы, потом сбросил шапку, оглянулся. Снова прозвучала команда «Не стрелять!»
И парень, на ходу срывая с себя телогрейку, падая, устремился навстречу. Так шли эти два смелых человека навстречу друг другу, не зная о том, что делают эти счастливые шаги последние в своей молодой жизни. Они спешили, проваливались, падали, снова поднимались и вот наконец встреча. Они обнялись и упали. Было видно, как они спешно раздевались прямо на снегу. Потом у нее в руках мелькнуло байковое детское одеяло, они снова упали. Но вдруг женщина поднялась, встав на колени крикнула (не надо было ей этого делать): «Смотри, фашист! Как я тогда не было снова трахаюсь.» Она сказала прямо: Пусть тебе, а не мне будет стыдно! А они нас пой…» - махнула рукой в нашу сторону. Договорить «поймут» она не успела. «Крыса» выстрелила в неё в упор. Парень взвыл как раненный зверь и с криком «Пидор гнойный!» ринулся на «крысу». Тот от неожиданности натянул поводья, и «крыса» выпустил в парня всю обойму, вдобавок прозвучала автоматная очередь.
И тут случилось то, что должно было случиться. 450 мужиков и 400 женщин
Выпрямились одной пружиной, «взорвался вулкан», 850 человек одной волной бросились на ковой, захлопали винтовки, затрещали на мгновение автоматы, завизжали собаки, ибо у каждого в руках был инструмент, не кирка, так кувалда, или топор. Кто-то снёс «крысе» полчерепа и белый конь превратился в красного. Эту озверевшую толпу уже не могли остановить ни автоматы, ни даже пушки. Через 20 минут всё было кончено. Кто плакал, кто смеялся, кто тут же на снегу не стесняясь, закрывшись бушлатами, занимался любовью. Конвой, который остался в живых, переодели в зековское, привязали верёвками к шпалам, тех, что расстреляли двух парней, запороли штыками. Убитых и раненых зеков решили забрать с собой в зону. Собак убитых подобрали на мясо, в лагерях собака это деликатес.
Но тут стал вопрос, в какую зону идти, в женскую или мужскую. В мужскую вариант сразу отпал. 400 женщин на шесть тысяч мужиков – разорвут на части, а 450 мужиков на 1700 баб самое то, по три-четыре женщины на одного голодного мужика, выдержит. Так и решили и толпой пошли в женский лагерь. Не доходя до лагеря на расстоянии видимости женщины построились в колонны, 50 человек мужиков, переодевшись в женское встали в строй, переодетые зеки в солдатскую робу, снятую с конвоя, взяли винтовки на изготовку и двинулись колонной в лагерь. Остальные мужики 400 человек остались ждать в лесу. Лагерный конвой, надзор состав, начальство ничего не подозревая приняли колонну, как и положено, вышли с вахты четверо охранников для шмона. В одно мгновение вся вахта была разоружен, штаб и охранный блок и казарма тоже. Конвоир взвода под дулом автомата снял все вышки и после этого по сигналу пущенной с зоны красной ракеты, взятой в штабе, толпа в 400 озверевших мужиков чёрной волной выкатились из лесу. Навстречу им бежали в настежь раскрытые ворота женщины швеи, которых не было на объекте, а шили зековскую робу в зоне. Пределу радости не было границ, все переженились, повыходили замуж.
Но эта малина продолжалась всего сутки. О каком-либо побеге никто даже не заикался, хотя вышки были пусты и настежь открыты ворота. Да и куда бежать?! На 100 вёрст тайга, волки и два метра снегу. А тут баб на выбор, ешь не хочу. И мужики жарили собачьи шашлыки и любили женщин. На другой день в небе появились вертолёты и был сброшен огромный десант солдат. Зону мигом окружили в два кольца, и через час начался штурм. С вышек строчили пулемёты, в упор расстреливая бараки. В зону зашли три танка и крушили блочные бараки, давя и разрушая их как карточные домики. Танки крутились на месте, как волчки, наматывая на гусеницы красные от крови женские и мужские тела вперемежку. Не ушли от этой ужасной мясорубки и ни в чём не повинные женщины портнихи, швеи, банный штат. Которые танки выполняли приказ сровнять зону с землёй и танки «ровняли». Это было ужасное зрелище, большое поле крови и мяса, раздавленных гусеницами человеческих голов, костей ног и рук.
Так был уничтожен взбунтовавшийся лагерь женщин 1700 человек и мужиков 450 человек. Кто чудом уцелел, тех судили и всем дали по 25 лет, из них по 10 лет крытого. Интересно, живы ли сегодня те танкисты, на совести которых пожизненно остались те невинные швеи, которых они раздавили гусеницами своих танков. И если живы, то как прожили они свою поганую жизнь с таким грузом? А сегодня, спустя 60 лет нам показывают по ТВ-2 остатки бараков, не самих бараков, их снесли с лица земли танки, показывают решётки в глухой тайге, заброшенной, забытой всеми 503-й стройки. Это всё, что осталось от неё.
* комментарии не нужны
лучше подумайте, где найти 120.000 на издание этой книги
набор и вёрстка уже сделаны
Здесь даю в полной авторской редакции без правок и сокращений...
** третья публикация в августе будет последней
***метки ГУЛАГ в кластере История не хватает!
Оценили 20 человек
33 кармы