История, леденящая кровь

  У подруги в гараже завелась мышь. Вернее, завелся кто-то, кто стал грызть мешки с птичьим кормом и орешками. Хорошими манерами и аккуратностью этот кто-то не отличался - дыры в мешках проделывал в разных местах, зерно рассыпал на пол да еще и срал поверх.

  Вот это насранное и помогло определиться с породой вредителя. Мышь.

  Подруга призвала мужа и категорически потребовала мышь изловить и уничтожить. Казалось бы, чего проще - поставь капканчик и прихлопни паразита, но они же, блэт, гуманисты, им невыносима мысль, что мышь умрёт с перебитым хребтом. Они поставили классическую мышеловку: клетка с дверкой на пружинке. “Дёрни, дитя моё, за верёвочку, дверь и откроется”.

  Что дальше делать с пойманной мышью, гуманисты, разумеется, не подумали.

  Вечером сооружение установили в гараже, утром - получите-распишитесь - в клетке сидела грустная мышь.

  Ну вы себе представляете эту прелесть? Глазки, ушки, лапки, пышные усы и трогательный хвостик.

  Муж с ужасом смотрел на жену, мою подругу, ожидая, что она сейчас заставит его убивать это крошечное, несчастное, пленное создание.

  Но подругино сердце дрогнуло.

  «Мы отнесём его в парк и выпустим на волю» — вынесла вердикт подруга.

  Пока одевались, пошёл дождь, а до парка минут десять ходьбы.

  Мышь сидела в клетке как политзаключённый, обречённо, но гордо.

  Терзаемые угрызениями совести, тираны и угнетатели не смогли дольше выносить этот молчаливый протест - они отнесли клетку с пленным в сад и оставили там с открытой дверцей.

  Пленник вышел не спеша, вдохнул воздух свободы и ушёл в лопухи.

  Видимо, вольноотпущенник растрепал на радостях всему мышиному сообществу про добрых и великодушных людей, которые кормят, ловят, отпускают и машут на прощание платочками, утирая слезки разлуки.

  Потому что утром в мешке оказалось ещё больше выгрызенных дыр, а птичий корм пришлось сметать на лопату.

  Подругу такое вероломство возмутило до глубины души.

  «Как он мог?! — вопрошала она мужа. — Как он мог так с нами поступить? Бесчестный негодяй!»

  Опять поступил приказ изловить и уничтожить. На этот раз никаких амнистий, только хоррор, только жесть, «кровь, кишки, распи…расило».

  Вечером в гараже поставили клетку, утром в ней сидела надутая мышь. Очевидно она тоже не ожидала такого коварства от добрых и великодушных людей.

  На этот день у подруги с мужем был запланирован визит к друзьям, потому казнь пришлось отложить до вечера, а вечером было уже не до казни - не хотелось портить приятный вечер.

  Решено было казнить утром. Как говорится, с утра казнил и весь день свободен.

  Чтобы приговорённый не помер с голоду, муж подруги насыпал ему в клетку орешков и дал кусочек сыра. И отправился спать.

  Утром, слегка палимые похмельем, супруги наблюдали, как приговоренный вкушает свой последний завтрак, сидя на задних лапках, мелко дрожа усами и держа в розовых детских ручках орешек.

  Подруга прослезилась.

  Ну как? Как можно лишить жизни это несчастное очаровательное существо?

  Смертную казнь монаршим решением заменили ссылкой в Сибирь.

  Вздыхая и поддерживая друг друга, они оделись, взяли клетку с мышью и поплелись в парк.

  Мышь, поняв, что ее куда-то несут, заволновалась, забегала по своему узилищу, чуя неладное. Возможно, она даже орала на своем мышином “Волки позорные! Аааа! Не задушишь, не убьёшь!”

  Мало-помалу пилигримы добрели до парка и поставили клетку с мышью на траву, надеясь, что мышь воспользуется случаем и убежит.

  Ага. Не тут-то было.

  Мышь понимала, что не с добрыми намерениями её сюда занесли, забилась в дальний угол и сверкала оттуда глазами, как змея. Утомившись ждать, муж подруги поднял клетку, перевернул и потряс, желая вытрясти мышь, раз по-хорошему она не уходит.

  Но мышь твёрдо решила, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях - она вцепилась розовыми ручками в прутик клетки, повисла в воздухе над пропастью и заверещала.

  Возможно она пела “Орлёнок, орлёнок”, возможно “Рул Британнья, Британнья рул зе вэйв” (всё-таки она была английская мышь).

  Подруга потом уверяла (рассказывая мне эту леденящую кровь историю), что она на секунду испугалась за жизнь мужа, такая одержимость была в глазах мыши, но в этот момент лапки разжались, декабристка шлёпнулась в траву и исчезла.

  Теперь подруга заходит в гараж осторожно. А что, если политическая ссыльная вернулась и желает что-нибудь написать на обломках самовластья?

  От такой декабристки всего можно ожидать.

      Анна Чадвик