Начальник Контрольного управления администрации президента (март 1992 — март 1993 года), член Совета Федерации (1993-1995 годы), заместитель председателя Счетной палаты РФ (1995-2000 годы) и один из создателей партии «Яблоко» Юрий Болдырев рассказал о коррупции 90-х и о том, на каких принципах формировалось окружение первого президента России.
«Лента.ру»: Вспоминая 90-е, обычно говорят о бандитизме, войне в Чечне, расстреле парламента и свободе, которую дал гражданам Ельцин. Каким было для вас это время? Можете его охарактеризовать?
Болдырев: Госпропаганда формирует такой образ прошлого, от которого ей удобно отталкиваться, чтобы самой выглядеть лучше. Люди же вспоминают то, что было в их жизни, хотя и в контексте происходившего вокруг.
90-е — период моей молодости и самой активной работы. Период трудностей, в том числе материальных (уходил с высоких должностей в неизвестность, да и на госслужбе тогда платили не как сейчас), противостояний, побед и поражений. Для всей страны это тяжелое время лишений и бедности. Но, с другой стороны, это период борьбы, можно сказать, борьбы добра со злом. Страна выбирала путь — были развилки.
Расстрел парламента из танков — видимая кульминация событий. Но за этим стояло то, что сейчас прячут: предательство, организованный Ельциным и его командой госпереворот в интересах нарождавшегося олигархата и наших стратегических противников. Запад сразу поддержал узурпаторов, но не просто так, а за предательство (это менее известно сейчас). Напомню о важнейшем указе Ельцина «Вопросы соглашений о разделе продукции при пользовании недрами» от 24 декабря 1993 года, который издали уже после переворота, но до начала работы нового парламента. Это была первая попытка сдачи Западу всех наших недр оптом по той же схеме, которую США затем навязали оккупированному Ираку. Так что Ельцин дал нам свободу примерно как Штаты Ираку.
Затем, до самого начала двухтысячных, был период борьбы с безусловным перевесом сил на стороне нашего олигархата в унии с западными покровителями. Это время колоссального разграбления великого государства и противостояния этому.
Имело ли это противостояние какие-то результаты?
При всей очевидной несопоставимости сил случались важные, не только локальные, но и стратегические победы. Во-первых, удалось не допустить долгосрочной сдачи всех наших природных ресурсов оптом стратегическому противнику — поэтому мы относительно благополучно прожили так называемые «тучные годы». Это завоевание левых и национально ориентированных сил: первого (выборного) Совета Федерации и тогдашнего левого и национально ориентированного большинства в Думе 90-х. Эту историю, приложив все документы, я более десяти лет назад описал в книге «Похищение Евразии».
Во-вторых, откуда мы знаем о незаконности и притворности «кредитно-залоговых аукционов»? Это зафиксировано в документах конституционного органа — Счетной палаты России (ряд документов я привел в своей первой книге «О бочках меда и ложках дегтя»). Она была создана тогда не как ширма, но как самостоятельный орган контроля за властью в интересах общества — вопреки президенту Ельцину. Да, тогда, в условиях фактической ельцинской диктатуры воспрепятствовать разграблению государства не удалось, но удалось зафиксировать факты и их квалификацию в документах. Будь на то воля нынешней власти, они пригодились бы, например, для снятия сейчас всех претензий к России от так называемых «бывших акционеров ЮКОСа», а точнее, бандитов и скупщиков краденого (это моя качественная оценка).
Но не означало бы это запуск процесса пересмотра итогов всей приватизации?
Не всей, а лишь того, что было награблено в обход закона — госпрограмм приватизации, утверждавшихся парламентом. Да, признав исходную противозаконность обретения собственности «бывшими акционерами ЮКОСа», как не признать затем аналогичное и по «Сибнефти», и по «Норильскому никелю», и по другим объектам «кредитно-залоговых аукционов»? Но нет, нынешние власти скорее отдадут полсотни миллиардов долларов наших с вами госсредств, чем подвергнут сомнению базис всей нынешней олигархии.
В-третьих, европейская энергетическая хартия была подписана исполнительной властью от имени России, но тогдашнее левое и национально ориентированное большинство в Думе отказалось ее ратифицировать. Приложили к этому руку и мы — Счетная палата дала отрицательное заключение на эту хартию. Лишь спустя десяток лет Путин осознал, что она не в наших интересах (правда, он и его команда успели дать согласие на рассмотрение спора с «бывшими акционерами ЮКОСа» в Гаагском третейском суде).
Но именно то, что хартия нашим парламентом не ратифицирована, — железобетонное основание для непризнания вердикта Гаагского третейского суда об обязанности России выплатить бывшим акционерам ЮКОСа полсотни миллиардов долларов. Достаточно было бы решения Конституционного суда о недопустимости подведения нашей страны под юрисдикцию внешних судов по нератифицированным международным договорам. Но с этим медлят. Как я понимаю, таким образом (равно как и исходным согласием на рассмотрение сугубо внутреннего вопроса во внешнем суде) играют в поддавки с бандитами и скупщиками краденого.
И пример четвертый. Задумайтесь: каким чудом сохранились российская наука, образование, здравоохранение — великое завоевание СССР, к решительному добиванию которого приступили совсем недавно? Ведь это не просто «социалка», а истинная база для экономического развития страны, которая была хоть как-то сохранена в тяжелейшие 90-е годы неимоверными усилиями левых и национально ориентированных сил в парламенте. В условиях непопулярности в обществе вульгарно-либеральных реформаторов эту сферу не решались уничтожать окончательно, а просто держали на голодном пайке. Но именно парламент не давал важнейшую сферу жизни государства добить окончательно, принимал то, что апологеты нынешней власти называют «необеспеченными финансовыми обязательствами».
Если эти обязательства были необеспеченными, был ли в них какой-то иной смысл, кроме популистского?
Огромный! Даже в условиях нехватки средств парламент выделял в законе о бюджете средства на поддержание науки, образования и здравоохранения. Более того, он фиксировал эти статьи расходов как «защищенные», то есть не подлежащие секвестированию. Не хватает средств? Сокращайте другие статьи, включая самообеспечение правительства и администрации президента. Так чего достоин наш тогдашний парламент? Осуждения или же, напротив, великой благодарности от народа?
Сравните с нынешними временами. В двухтысячные, которые оказались «тучными» в силу ценовой конъюнктуры на наши энергоносители, а также в силу того, что все это осталось под российским контролем, властям было не до того. Они занимались дележом сверхдоходов от экспорта энергоресурсов. Теперь, когда конъюнктура ухудшилась, объективная ситуация с точки зрения доходов бюджета пока лучше, чем в «лихие девяностые». А вот науку, образование и здравоохранение под псевдопатриотический треск в СМИ сейчас режут по живому так, как в те самые «лихие» никто не решался. Происходит это лишь по одной причине: сильной национально ориентированной оппозиции — такой, чтобы составляла большинство в парламенте, — сейчас нет. Защитить страну от людоедов некому, и плоды этого мы прочувствуем, буквально, на собственной шкуре.
В начале 90-х вы возглавляли Контрольное управление администрации президента России, что больше всего запомнилось?
Прежде всего, все приводимые в оправдание бандитского характера приватизации сказки о том, что «государства не было», что власть никто не слушал и тому подобное — ложь. Как человек, курировавший и глав администрации регионов, и представителей президента в них, на множестве примеров могу утверждать, что рычагов было более чем достаточно, хватало лишь намека на недовольство главы государства, одной лишь выраженной воли власти, и все строились, буквально, по стойке «смирно». Все, что внятно приказывалось — исполнялось, но в воле власти этой внятности было недостаточно. Затем и вовсе пошло покровительство прямому разграблению страны.
Правда ли, что вам удалось собрать документы по поводу масштабного разворовывания бюджетных средств блоком «Выбор России» (Гайдар, Чубайс, Яковлев и прочие) и положить их на стол Ельцину?
Во-первых, мы не были спецслужбой или детективным агентством, не собирали тайно документы, чтобы положить кому-то на стол. Мы проводили проверки как инициативно, так и по поручению президента. Во-вторых, «Выбор России» создали уже после «реорганизации» Контрольного управления, а точнее после его ликвидации с последующим воссозданием, но в ином качестве и с иным руководством. В-третьих, ряд серьезных конфликтов с командой Гайдара-Чубайса у меня тогда действительно возник.
Вот самый известный из них: мы проверяли финансирование правительством поддержки фермерских хозяйств. Нами было выявлено, что бюджетные деньги по договору правительства с частной структурой «Ассоциацией крестьянских и фермерских хозяйств» (АККОР) идут через этот самый АККОР и фонд «Российский фермер», но поступают не фермерам. Они вкладывались в уставные капиталы всяких ТОО и банков.
Косвенно против такого мошенничества выступил и тогдашний министр юстиции Николай Федоров. Он отказался регистрировать АККОР в связи с фиксацией в его уставе функции распределения бюджетных средств на поддержку фермерства. Начиная с весны 1992-го года несколько раз мне пришлось докладывать об этом вопросе президенту. Неоднократно он давал поручения Гайдару прекратить такую порочную практику, но воли главы государства пресечь ее всерьез не обнаружилось. Может быть, его после меня каждый раз уговаривали, что «так надо», и потому дело вновь спускалось на тормозах. Это были первые симптомы того, что глава государства определился и делает политическую ставку не на тружеников, а на мошенников.
То есть вы трактуете это как некую развилку — выбор главой государства своей социальной опоры?
Однозначно. Ельцин, избранный всенародно на волне недовольства людей окостеневшей и зажравшейся партноменклатурой, зримым коррупционным загниванием прежней системы делал свой политический выбор: опираться не на здоровые силы общества (например, мужиков-работяг, фермеров), а на жуликов, нацелившихся грабить страну. Закончилось все тем, что министры гайдаровского правительства, выводившие уже после моего увольнения через АККОР бюджетные деньги «налево», учредили совместно c этой АККОР избирательное объединение «Выбор России».
Все документы должны сохраниться в архивах Контрольного управления. Уже в 1994-м, когда Гайдар на страницах «Известий» вдруг попытался это отрицать, материалы легко нашлись, и я в тех же «Известиях» на них сослался. Хотя, конечно, руководившие этим управлением через некоторое время после меня Кудрин и Путин могли списать эти документы как не представляющие ценности.
Ельцин по всем вашим сигналам старался вас остановить или были случаи, когда он прислушивался и снимал проштрафившегося чиновника?
По ряду вопросов решения принимал я сам. Лица уровня замгубернатора отстранялись по моим предписаниям. По министрам, губернаторам и генералитету решение принимал президент по моим представлениям (вид документа с предложением о мерах).
Причем мы не только снимали, но и, напротив, восстанавливали руководителей, снятых поспешно в этаком послепутчевом раже победителей. Ряд глав регионов, независимо от их политических взглядов, компетентных и не виновных в преступлениях (Липецкая область и другие), были восстановлены в должности президентом по моим представлениям.
Не всего удавалось добиться сразу. Так, губернатора Краснодарского края Дьяконова Ельцин снял лишь по моему третьему представлению спустя полгода после подачи первого. Были и вопросы, которые решить не удалось.
А именно?
Полностью «зависли» три крупных вопроса. Проверка по Москве: после моего отказа отменить проверку добровольно Ельцин был вынужден подписать письменное поручение о приостановлении проверки, она так и не была продолжена. Так и не был пресечен выявленный нами увод правительством денег на поддержку фермерства «налево». Так и не были приняты надлежащие меры по результатам нашей проверки в Западной группе войск. Замятыми оказались и результаты проверки по Петербургу в силу моей, может быть, повышенной щепетильности.
«Замятыми в силу щепетильности» — что вы имеете в виду?
Просто я сам этой проверкой и ее итогами не занимался. По обращению питерских депутатов я доложил президенту о серьезных основаниях для нее, но попросил его избавить меня от «конфликта интересов». Было известно, что у нас личные напряженные отношения с мэром, и мне не хотелось, чтобы кто-то мог счесть, будто на результатах отразилось мое негативное отношение к Собчаку. Проверку проводили наши сотрудники, но я в нее не вмешивался. Даже когда Собчак вместе с командой своих заместителей приехал в Управление для дачи объяснений, я не стал с ними разбираться, а перенаправил к начальнику инспекции, занимавшемуся проверкой. Решением президента материалы проверки были переданы представителю президента по Петербургу и области.
В итоге вашу должность упразднили, это было техническое или политическое решение?
Судите сами. Последней каплей стали результаты проверки в Западной группе войск (ЗГВ). Я настаивал на принятии президентом мер, а когда дело зависло, то направил материалы Генпрокурору Степанкову. Меня стали «воспитывать» — на одном из совещаний, посвященных состоянию дел в армии, и в частности, в ЗГВ, меня вдруг не включили в список участников.
Некоторые губернаторы под руководством главы Московской области Тяжлова, опасаясь проверки, сплотились против меня. И как президент «преобразовал» Контрольное управление? Если я подчинялся исключительно президенту, то над новым Управлением поставили некий «контрольно-наблюдательный совет», в который вошли те, кого надлежало контролировать, — министры и губернаторы.
Кадровый аспект тоже показателен. Вместо меня назначили человека с репутацией весьма сомнительной. Позже, после переворота и формирования нового парламента, он был представлен Ельциным на должность Генпрокурора (речь идет об Алексее Ильюшенко — прим. «Ленты.ру»). Но первый Совет Федерации — выборный, самостоятельный, каковым и надлежит быть парламенту — категорически отказался его назначать. После этого Ельцин на протяжении полутора лет держал его в антиконституционной должности «исполняющего обязанности Генпрокурора». Закончил этот прислужник плохо: загремел, что называется, на нары по криминально-коммерческим делам. Вот лишний пример того, какие люди тогда стали востребованными у Ельцина и сформировавшейся вокруг него криминальной «семьи».
Оценили 16 человек
20 кармы