Курить - вредно...

Мальчик укладывался спать в беседке. Была уже осень и ночи стояли холодные. Мальчик быстро раздевался и гасил свет, поверх ватного одеяла он накрывался старым бабушкиным пальто с большим мягким цигейковым воротником. Радио точка что-то рассказывала или передавала музыку в исполнении большого оркестра. Мальчик слушал, ему никто не мешал, родители и брат спали в доме, вся беседка была в его распоряжении: и старая железная кровать, и стол, и шкафчик. Все уже спали - утром им идти на работу и в школу, а ему можно не торопиться: он учится во второй смене.

Неугомонное радио, отыграв гимн империи, замолкало до утра. Тишина была полная, как будто это не город, а кочевье в голой степи. Если повернуть голову, то между крышей и спинкой кровати были видны звезды, маленькие и холодные, смотреть на них было не интересно и тревожно – можно было раствориться в этой темноте, навсегда остаться там и ничего больше не видеть кроме звёздных точек вокруг. Когда мальчик был маленький, он боялся разных чудовищ, и, чтобы спастись от них, он крепко заматывался в одеяло, страхи давно прошли сами собой, а привычка кутаться осталась.

Мальчик доставал из щели в стене украденную днем у отца сигарету, разминал её и ослепительно чиркал спичкой. Дым был горьким, а табак крепким и настоящим. Мальчик неловко затягивался, в горле першило, голова кружилась, дымок улетал в холодное небо. Сигарета сгорала быстро.

Среди ночи приходил большой, влажный от росы кот, и, запрыгнув на кровать, укладывался спать на груди мальчика. Он просыпался, дул коту в морду, и тот отступал на живот. Мальчик клал руку на кота, и сразу включалась большая мурчальная машина. Шерсть у кота была ровной, густой и гладкой, как воротник бабушкиного пальто. Мальчик засыпал.

Прошли годы. Большой, серый с белой грудью и лапами, кот, по прозвищу Валет, состарился, одряхлел, и однажды пропал со двора. Ушёл, чтобы, никому не мешая, сдохнуть где-то под чужим забором. Мальчик вырос, стал мужчиной, и даже постарел. Он много раз бросал курить и... начинал сначала. Иногда ему случалось сделать неловкую затяжку, от которой першило в горле, и он сразу вспоминал, как он, двенадцатилетний, ночевал в беседке один, делового мурлыкающего кота, сырость осенних ночей, и, непонятные ему тогдашнему, силы, которые делали мир вокруг него прочным, а его спокойным и сильным.