"Офицеры, дворяне, "белая кость"... так все ли офицеры в российской армии принадлежали к знатным сословиям? Это нам предстоит выяснить в очередной части публикаций на тему российского офицерства начала 20-го века. Здесь же мы узнаем, что было в собственности офицеров и какая часть из них владела "имениями, недвижимостью, заводами, пароходами и т.д..."
В сословном отношении офицерский корпус, как и в конце XIX-начале XX столетия, сохранял в основном дворянский характер. Однако, это были представители не поместного дворянства, как в XVIII и первой половине XIX в., а в абсолютном большинстве служилого. Наличие земельной собственности даже среди генералитета и, как ни странно, гвардии было явлением далеко не частым. Обратимся к цифрам. Из 37 командиров корпусов (36 армейских и одного гвардейского) данные относительно земельной собственности имеются о 36. Из них таковая была у пяти. Наиболее крупным помещиком был командир гвардейского корпуса ген. В.М. Безобразов, владевший имением в 6 тысяч десятин и золотыми приисками в Сибири. Из остальных четырех у одного размер имения не указан, а у каждого из трех составляло около одной тысячи десятин. Таким образом, у самой высшей командной категории, имевшей чин генерала, земельная собственность была лишь у 13,9%.
Из 70 начальников пехотных дивизий (67 армейских и 3 гвардейских), а также 17 кавалерийских (15 армейских и двух гвардейских), т.е. 87 человек, данные о собственности отсутствуют у 6 человек. Из остальных 81 она имеется только у пяти (двух гвардейских генералов, являвшихся крупными помещиками, и трех армейских, из которых у двух были имения, а у одного собственный дом). Следовательно, земельная собственность была у 4 человек, или у 4,9%.
Обратимся к командирам полков. Как уже указывалось выше, мы анализируем все гренадерские и стрелковые, и половину пехотных полков, входивших в состав дивизий. Это составляло 164 пехотных полка, или 61,1% их общего числа. Кроме того, рассматриваются 48 кавалерийских (гусарских, уланских и драгунских) полков, входивших в состав 16 кавалерийских дивизий.
Казачьи полки, входившие в состав этих дивизий, нами не рассматриваются ввиду особых условий положения казачьих офицеров. Таким образом, нами анализируются 75% командиров кавалерийских полков. Данные о наличии земельной собственности командиров пехотных и кавалерийских полков имеются у 197 человек, или 59,3% их общего числа, указанных в расписании сухопутных войск. Из указанных 197 командиров полков у четырех имелась земельная собственность, что составляло немногим больше 2%.
Из 24 командиров гвардейских пехотных и кавалерийских полков не учитывается один командир, являвшийся членом императорской фамилии. Из 23 человек земельная собственность была у 9 человек, или у 39,1% командиров гвардейских полков.
Таким образом, наличие земельной собственности у высших и старших командных категорий армейских частей было крайне незначительно, да и среди гвардейских командиров также было невелико.
Если гвардейские офицеры были людьми состоятельными и, несмотря на отсутствие у большинства имений, имели другие источники дохода (богатые родственники, наследство, участие в акционерных обществах, капитал и т.д.), то офицеры армии, как правило, существовали только на жалование. Это характерно даже и для кавалерии, где было больше обеспеченных в материальном отношении офицеров. Б.М. Шапошников, служивший по окончании Академии Генерального Штаба в штабе 14 кавалерийской дивизии, в своих «Воспоминаниях» рассказывает: «Драгунские офицеры почти все жили на жалованье, уланы – тоже. Только в гусарском полку два-три человека имели, кроме того, доходы с имений или были женаты на богатых. Среди молодых офицеров гусарского полка попадались сынки купчиков, которые в один-два года успевали прокутить отцовские капиталы и уходили из полка».
Так обстояло дело в кавалерии, а в пехоте и артиллерии офицеры-помещики представляли собою редчайшее исключение.
Итак, офицерский корпус, имевший в своем составе до 80% дворян, состоял из служилого дворянства и по материальному положению ничем не отличался от разночинцев.
Невольно возникает вопрос, чем же занималось поместное дворянство. Может быть, оно жило в своих имениях и вело хозяйство? Этого предположить нельзя. Для пореформенного периода это было явлением очень редким. К тому же надо сказать, что в XVIII и первой половине XIX в., когда помещики жили, как правило, в своих имениях и наблюдали за своим хозяйством, в составе офицерского корпуса поместное дворянство было представлено весьма широко.
Для решения этого вопроса проанализируем сведения о наличии земельной собственности у гражданских чиновников второго и третьего классов, соответствующих чинам командиров корпусов и начальников дивизий. Обратимся к списку гражданским чинам первых трех классов. В 1914 г. чинов второго класса было 98 человек, из них владели земельной собственностью 44 человека, что составляло 44,9%; третьего класса – 697 человек, из них владели собственностью 215 человек, что составляло 30,8%.
Сопоставим данные о наличии земельной собственности у военных и гражданских чинов соответствующих классов. Итак, мы имеем: чины второго класса – военные – 13,9%, гражданские – 44,8%; третьего класса – военные – 4,9%, гражданские – 30,8%. Разница колоссальная. При этом возникает вопрос, правомерно ли такое сопоставление, имея в виду, что чины гражданского ведомства соответствующего класса рассматриваются полностью, а военные чины выборочно: для второго класса лишь командиры корпусов, для третьего – начальники дивизий. Первые составляли 21,3% общего числа полных генералов (36 от 169), а вторые 23,5% генерал-лейтенантов (87 от 371). Однако и те, и другие представляли собой наиболее привилегированные в командном отношении категории генералитета, что дает, по нашему мнению, право на соответствующее сопоставление.
Примерно такое же соотношение мы наблюдаем и в самом начале XX в., в 1903 г.
Все эти наблюдения дают нам основание для весьма интересного и важного вывода, касающегося поместного дворянства. Его можно сформулировать следующим образом: если в XVIII и в первой половине XIX столетий поместное дворянство предпочитало военную службу, считая ее неотъемлемой дворянской прерогативой, то во второй половине XIX в. положение меняется, и основная масса поместного, наиболее родовитая часть дворянства устремляется на гражданскую службу.
В чем же причина этого? В пределах данной главы мы не можем, естественно, ответить на этот вопрос, но все же считаем нужным высказать некоторые соображения.
Во-первых, заметим, что это явление – предпочтение дворянством других видов деятельности – возникает где-то в середине века, условно после Крымской войны. Причин для этого много. Надо сказать, что после отмены крепостного права создается ряд новых видов деятельности для дворянства (служба в земстве, органах городского управления, частная служба в банках и различных акционерных обществах). Это имело большое значение. Однако это еще не ответ на вопрос, почему же дворянство предпочитало гражданскую государственную службу военной.
Надо заметить, что это обусловливалось, во-первых, изменением отношения общества к профессии офицера. Ореол, которым была окружена эта профессия, постепенно тускнеет. Нам представляется это главным. Явление это не могло не коснуться и широких кругов дворянства.
Наряду с этим были еще два обстоятельства, делавших гражданскую службу более привлекательной. Во-первых, более благоприятные материальные условия гражданских чиновников по сравнению с офицерами. В обстановке дворянского оскудения это имело большое значение. И, во-вторых, та роль, которую играли и те, и другие в управлении государством. Военные стояли здесь в стороне, гражданские принимали непосредственное участие. Это особенно сказывалось при достижении высших чинов. Разве можно сравнить роль в государственной жизни командира корпуса и члена Государственного Совета или министра? Все они принадлежали к одному рангу. Или же командира бригады и губернатора, являвшихся чинами четвертого класса. Таковы, на мой взгляд, соображения, которые делали в представлении поместного дворянства военную службу менее привлекательной.
В заключение вопроса о классовом составе офицерского корпуса остановимся на одном явлении, получившем свое выражение в проникновении в офицерскую среду представителей крупной буржуазии. Это находит свое проявление в появлении в кадетских корпусах в последние годы существования империи детей этой буржуазии.
Так, в Первом московском кадетском корпусе учились братья Прохоровы, сыновья известных мануфактурных фабрикантов, сын известного московского богача Расторгуева.
Начало тут:
"Материальное положение офицерства накануне Первой мировой войны" https://cont.ws/post/311218
"Состав русского офицерского корпуса накануне Первой мировой войны" https://cont.ws/post/311430
Оценили 8 человек
9 кармы