Хотелось бы специально для господ "булкахрустов" разместить это материал о реальном положении российского офицерства в начале 20-го века. О том как жили элитные части все уже знают из красочных фильмов, книг и воспоминаний, но о них мы возможно тоже поговорим в одной из следующих частей. А сейчас о жизни простых офицеров.
Материальное положение офицерства накануне войны так же, как и в начале века, оставалось по-прежнему крайне стесненным. Оклад содержания обер-офицеров был настолько скромен, что молодые офицеры не имели возможности питаться три раза в день. «На офицерское жалование, – рассказывает в своих воспоминаниях Б.М. Шапошников (будущий Маршал Советского Союза), приходилось сдерживать своей аппетит».
Приведем подробный бюджет подпоручика Шапошникова, относящийся к началу века (отметим, что расходы на завтрак в нем не обозначены). При существовании неизменных цен он отвечает материальному положению младшего обер-офицера до 1909 г., когда подпоручик получил прибавку в сумме 15 рублей в месяц.
«Получал я в месяц, – пишет Шапошников, – 67 рублей жалования и 9 рублей квартирных. Всего, следовательно, в месяц 76 рублей, не считая мелких денег по 30 копеек в сутки за караулы. Летом полагались лагерные по 30 копеек в сутки.
Расходы были таковы: квартира – 15 рублей, обед и ужин – 12 рублей; чай, сахар, табак, стирка белья – 10 рублей; на обмундирование – 10 рублей; вычет в батальоны – 10-15 рублей, жалованье денщику – 3 рубля, а всего 60-65 рублей. На карманные расходы, т.е. на все развлечения, оставалось 11-16 рублей в месяц, т.е. почти сколько, сколько я тратил юнкером на свои побочные нужды. Если прибавить летние лагерные деньги, то карманный бюджет составлял 20 рублей». Здесь, как уже указывалось, отсутствуют расходы на завтрак. Не учтены расходы на парикмахерскую, баню, на извозчиков, на библиотеку, на вино и прочие мелкие расходы.
Офицерский бюджет был более чем скромным. Надо к этому добавить, что офицер приобретал обмундирование и снаряжение за свой собственный счет (за исключением получения единовременного пособия в несколько сот рублей для приобретения офицерского обмундирования при окончании военного училища и производства в офицеры). Ежегодно расходы на приобретение форменной одежды составляли, по крайней мере, более ста рублей.
Так, например, парадные сапоги стоили 20-25 рублей, парадный мундир 70-75 рублей. Стоимость других офицерских вещей согласно прейскуранту была следующей: фуражка обер-офицерская – 3 руб.; шапка уланская – 21 руб.; шапка гусарская штабная — 12 руб.; эполеты штаб-офицерские золоченые – 13 руб.; шпоры – от 14 руб.; драгунские и казачьи шашки – 14-16 руб.; офицерские кушаки и шарфы – до 9-10 руб.; башлыки и ранцы – до 3 руб. 75 коп.
Все это, в общей сложности, стоило недешево.
Расходы на обмундирование значительно увеличивались вследствие частой смены формы, по большей части не вызываемой какими-либо соображениями целесообразности. Исключение представляет введение защитной одежды, необходимость чего достаточно убедительно доказал опыт Русско-японской войны.
В 1907 г. восстанавливаются гусары и уланы, что приводит к смене формы в кавалерии. За состоянием формы одежды тщательно следил сам император. Так, за апрель 1909 г. было отдано по высочайшему повелению восемь приказов по военному ведомству об изменении тех или иных деталей формы в отдельных военных частях.
И это не было исключением. В мае-июне того же года опять-таки по высочайшему повелению издается семь приказов, касающихся мелких деталей офицерской формы.
Наконец, в 1913 г. вводится общее изменение формы для пехоты, артиллерии и инженерных войск: на китель пристегивается разного цвета лацкан и парадный воротник, что по идее должно быть заменять парадный мундир.
Все это стоило огромных денег и значительно увеличивало расходную часть бюджета.
Надо заметить, что приобретение новой формы надо было осуществлять сразу. Офицер не имел права донашивать старую форму, как это делал сам Николай II.
До 1909 г. жалование офицеров, включая все виды довольствия, представляло собою следующее:
подпоручик – 660 руб., т.е. 55 рублей в месяц;
поручик – 720 руб., т.е. 60 рублей в месяц;
штабс-капитан – 780 руб., т.е. 65 рублей в месяц;
капитан (командир роты) – 1260 руб., т.е. 105 рублей в месяц;
подполковник (командир батальона) – 1740 руб., т.е. 145 рублей в месяц.
Строевые обер-офицеры и подполковники получали с 1 января 1909 г. прибавку к содержанию, так называемые добавочные деньги, а именно: подпоручик – 180 руб., т.е. 15 рублей в месяц; поручик – 240 руб., т.е. 20 рублей в месяц; штабс-капитан – от 300 до 420 руб.; капитан (командир роты) – от 360 до 480 руб. в год; подполковник (командир батальона) – от 480 до 660 руб., т.е. от 40 до 55 рублей в месяц. Таким образом, новый оклад содержания с 1909 г. составлял: для подпоручика – 70 руб. в месяц; для поручика – 80 руб. в месяц; для штабс-капитана – от 93 до 103 руб. в месяц; для капитана – от 135 до 145 руб. в месяц; для подполковника – от 185 до 200 руб. в месяц.
Однако и после этого содержание офицеров оставалось скромным. Хорошо знавший военный быт главный священник армии и флота протопресвитер Шавельский в своих воспоминаниях писал: «Офицер был изгоем царской казны. Нельзя указать класса царской России, хуже обеспеченного, чем офицерство. Офицер получал нищенское содержание, не покрывавшее всех его неотложных расходов /…/. В особенности, если был семейным, влачил нищенское существование, недоедал, путаясь в долгах, отказывая себе в самом необходимом».
Жалованье полковников и генералов резко отличалось от обер-офицеров. Так, командир полка получал 3900 рублей в год, или более 300 рублей в месяц; начальник дивизии – 6000 рублей, или 500 рублей в месяц, командир корпуса – 9300 рублей, или 775 рублей в месяц91. Однако и эти оклады все же были значительно ниже жалованья, получаемого гражданскими чиновниками соответствующих рангов. Так, министры – чины второго-третьего класса, соответствовавшие по рангу командирам корпусов, в начале века получили содержание в объеме 20 тыс. рублей в год, т.е. вдвое больше. Оклад жалованья членов Государственного Совета, равных по рангу тем же командирам корпусов, равнялся 12-18 тысячам рублей в год. То же наблюдается и при сопоставлении окладов начальников дивизий и губернаторов, стоявших по табели на один ранг ниже первых. Как говорилось выше, годовое жалованье начальника дивизии равнялось 6000 рублей, а содержание губернатора от 9600 тысяч до 12,6 тысяч рублей в год, т.е. почти вдвое больше.
«/…/ После Русско-японской войны, – замечает Шавельский, – русская армия стала трезвенной и благонравной».
В вопросе о распространении пьянства в армии нас несколько насторожил приказ по военному ведомству от 22 мая 1914 г. за № 209. Этот приказ содержал в себе подробный перечень мер, направленных против распространения спиртных напитков в армии (ограничение продажи водки в офицерских собраниях, создание в частях обществ трезвости, чтение лекций о борьбе с алкоголем и т.д.). Однако, как оказалось при всестороннем изучении правительственной политики по борьбе с пьянством в целом по стране этот приказ представился в другом свете.
8 февраля 1914 г. в Государственном Совете происходило обсуждение вопроса о борьбе с пьянством; 11 марта того же года министром финансов П.Л. Барком был издан циркуляр о мерах борьбы с пьянством. 14 апреля опять-таки того же года был издан циркуляр губернаторам о мерах борьбы с пьянством. В свете всего этого становится ясной общая задача приказа как меры общепрофилактического характера, а не отражавшего усиления пьянства в армии.
Само построение приказа также подтверждает это предположение. В приказе отсутствует констатационная часть, а просто содержится перечень мер, направленных против употребления спиртных напитков.
Однако, несмотря на то, что этот приказ явился одной из общих мер, направленных против пьянства в стране, основания для его издания существовали.
Пьянство в армии имело широкое распространение. Об этом неоднократно говорилось в прессе. Так, в московской газете «Вечерние известия» буквально накануне начала войны, 5 июня 1914 г., в статье «Алкоголизм в армии» писалось: «За последнее время в военной и частной печати не раз указывалось и приводились статистические цифры о все растущем потреблении алкоголя в армии. Было доказано огромное деморализующее значение алкоголя на армию в смысле дисциплины и состояния воинского духа.
Голоса об этом в последнее время стали раздаваться настолько часто и настойчиво, связывая вопрос об алкоголизме в армии с тревожными слухами о войне, – что военный министр обратил, наконец, на это внимание и издал приказ против употребления в армии спиртных напитков».
Касаясь этого приказа, газета критиковала его за неконкретность: «К сожалению, приказ дальше угроз о строгом наказании за пьянство не идет и не указывает никаких культурных и конкретных мер по борьбе с этим страшным злом армии». «А бороться, – заключает газета, – циркулярами и угрозами бесполезно».
О наличии пьянства в армии упоминает в своих записках и военный министр А.Ф. Редигер.
Таким образом, несмотря на нищенское содержание, получаемое офицерством, пьянство с каждым годом увеличивалось. Поэтому, к заключению протопресвитера Г. Шавельского о том, что после Русско-японской войны армия стала более трезвой, надо отнестись с большой осторожностью.
Собственно возможность для всякого рода развлечений типа кутежей, была очень ограничена, как уже говорилось выше, финансовыми возможностями. Эту возможность имели лишь гвардейцы да часть офицеров кавалерии.
Имели ли офицеры какие-либо дополнительные доходы кроме жалования? На этот вопрос нельзя ответить утвердительно, по крайней мере, имели их далеко не все, а только некоторые категории.
Маршал Шапошников вспоминает по этому поводу следующее. «Что греха таить, – пишет он, – были здесь и сделки с подрядчиками фуража, был и эскадронный навоз, который охотно по высокой цене покупали местные жители».
Более обстоятельно об этих доходах рассказывает в своих записках военный министр Редигер. «В кавалерийских частях, особенно в Западных округах (где была расположена основная масса кавалерии – П.З.) фуражный подрядчик платил ежемесячное жалование командиру полка, и его помощникам, и эскадронным командирам, и затем вахмистрам, и проч. /…/. Полковник Юхин, – продолжает он, – назначенный командиром одного из полков отдельной кавалерийской бригады, подал в отставку, так как не хотел брать взяток и вместе с тем не хотел уличать других членов бригады в том, что они их берут. Оказалось, что такой порядок невозбранно существовал в бригаде с момента ее образования и что взятки получали и начальники бригады. Дело происходило в Виленском военном округе. Дело было замято», – заключает Редигер.
Эта система дохода от фуража имела место не только в кавалерии. «В артиллерии, – говорит Редигер, – дело обстояло почти так же. В пехоте не было систематических хищений, но много мелких».
Следует также упомянуть о незаконных «доходах» офицеров и военных чиновников интендантского ведомства. Правда, говорил в своих воспоминаниях В.А. Сухомлинов «в мирное и военное время русское интендантство крало относительно не больше, чем в иностранных армиях».
Мы не имеем данных, как обстояло дело в интендантствах других европейских армий, но в русской армии злоупотребления в интендантском ведомстве были велики. Так, А.А. Поливанов в своем дневнике в записи от 25 августа 1908 г. пишет:
«Сенатор Гарин, ревизующий полицию в Москве, /…/ читал мне выдержки из дознания, где фабрикант Тиль заявляет, что за 25 лет им передано взяток интендантству до 20 милл. руб. Указаны фамилии».
В заключение вопроса о различного рода хищениях и взяточничестве надо заметить, что военный министр В.А. Сухомлинов, пожалуй, единственный из российских военных министров брал взятки.
Приказ по военному ведомству от 1910 г. предусматривал создание «в виде временной меры в интендантском ведомстве суда общества офицеров и классных чинов /…/ замеченных в неодобрительном поведении или поступках, хотя не подлежащих действию уголовных законов, но несовместимых с понятиями о служебном достоинстве или изобличающих в названных чинах отсутствие правил нравственности или благородства».
Указанные лица подвергались названному суду, который мог принимать следующие меры: внушение, удаление из ведомства или оправдание. Создание указанного суда бесспорно свидетельствовало об определенном неблагополучии в этом ведомстве.
Резюмируя вопрос о состоянии пьянства в армии, считаю, что никаких оснований для утверждения об его увеличении нет.
Однако пьянство безусловно имело место среди офицерства, имелись и факты различных безобразий. Подтверждением этого является приказ по военному ведомству от 21 января 1914 г. за № 42. «За последнее время, – говорилось в приказе, – имели место случаи с нежелательными последствиями, которые показали отсутствие выдержки со стороны офицеров, а вместе с тем обнаружили недостаток надлежащего нравственного воздействия и заботливости /…/ со стороны начальствующих лиц /…/ обязанных своим авторитетом давать надлежащее направление молодым офицерам».
Далее указывалось, что «государю императору благоугодно было обратить особо серьезное внимание на это явление /…/ и принять самые решительные меры предотвращения возможного повторения подобного в будущем». «Г.г. офицерам, – говорилось в заключении, – предлагаю проникнуться сознанием, что высокая честь ношения офицерского мундира, возлагает на каждого, носящего этот мундир, особую заботу оберегать его от каких бы то ни было нареканий».
Этот приказ говорит сам за себя.
В соответствии с этим создаются суды офицерской чести. «Для охранения достоинства военной службы и поддержания доблести офицерского звания», — говорилось в приказе за № 167 за этот же год. На эти суды возлагалось обсуждение следующих вопросов: «Рассмотрение поступков, несовместимых с понятиями о воинской чести, служебном достоинстве, нравственности и благородстве; разбор ссор, случающихся в офицерской среде».
В 1914 г. были созданы соответствующие суды для отдельного рода войск: «Суд офицерской чести главного артиллерийского управления» (приказ № 98), «Суд чести офицеров корпуса военных топографов» (приказ № 136), «Суд чести офицеров казачьих войск» (приказ № 167). Был создан даже «Суд чести офицеров отдельного корпуса жандармов» (приказ № 58).
Надо сказать, что всякого рода случаи недостойного поведения офицеров попадали в периодическую печать и муссировались, а порой и раздувались, на страницах газет либерального направления. Об этом писал в одном из всеподданнейших докладов Командующий войсками Московского военного округа, генерал П.А. Плеве, указывая на необходимость «усилить наказание за несправедливые и злостные выходки в печати на корпус офицеров».
Продолжение тут:
"Материальное положение офицерства накануне Первой мировой войны" https://cont.ws/post/311218
"Состав русского офицерского корпуса накануне Первой мировой войны" https://cont.ws/post/311430
Оценили 12 человек
20 кармы