Золотой век Леонида Гайдая...

Всенародная любовь к комедиям Леонида Гайдая, которая длится и поныне, — феномен, пожалуй, небывалый. А между тем одна из его самых популярных комедий «Кавказская пленница» в прошлом году отметила свой 55-летний юбилей. Однако ни один уважающий себя федеральный телеканал не может обойтись без этого фильма в праздничные дни, третье и даже уже четвёртое поколение зрителей с нетерпением ждут новой встречи с героями великого советского и российского режиссёра. 30 января мы отмечаем столетие со дня рождения Мастера.

По данным киноведа Сергея Кудрявцева, который в 1990-е годы сумел обобщить сведения архива Госкомстата, фильмы Гайдая возглавляют прокатный рейтинг советских фильмов всех лет. Первые два места в этом списке занимают советский блокбастер «Пираты XX века» (1980) и мелодрама «Москва слезам не верит» (1980) с 87,6 млн и 84,4 млн зрителей соответственно (имеется в виду количество проданных билетов в кинотеатрах. — А.Д.). На третьем и четвёртом местах «Бриллиантовая рука» (1969) и «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1967) с 76,7 млн и 76,5 млн зрителей соответственно.

Фильм «Пираты» морально уже устарел, никому и в голову не придёт ставить его в сетку вещания в новогоднюю ночь. Фильмы же Гайдая смотрятся свежо и сегодня заиграли новыми обертонами смыслов. А с учётом жанрового своеобразия и того факта, что комедии Леонида Иовича разобрали на цитаты, которые превратились в почти что народные поговорки, можно сделать однозначный вывод: фильмы Гайдая — это наше всё!

В одном из писем, которые мешками слали Гайдаю, советский школьник написал: «Дорогой дядя Гайдай! Я вашу картину «Операция «Ы» смотрел 32 раза. Очень понравилась. Возьмите меня сниматься». И то была чистая правда: нередко советская детвора соревновалась в том, кто во дворе больше раз посмотрит тот или иной понравившийся всем фильм. А поскольку детский билет в кинотеатр в 1960-е годы стоил 10 копеек, то названный выше рекорд был тогда вполне достижимым. Потому что школьный обед стоил 20 копеек, и можно было, сэкономив деньги, что мама давала тебе на обед, сходить лишний раз в кино.

«Операцию «Ы» и другие приключения Шурика» (1965) посмотрели 69,6 млн зрителей, «Иван Васильевич меняет профессию» (1973) 60,7 млн зрителей, фильм «12 стульев» — лидер советского кинопроката 1971 года — посмотрели 39,3 млн зрителей.

Конечно, не только Гайдай снимал популярные комедии в 1960—80-е годы. В упомянутом уже прокатном рейтинге СССР такие неустаревающие хиты, как «Свадьба в Малиновке», «Афоня», «Джентльмены удачи», «Служебный роман»… Советский кинематограф тех лет переживал настоящий золотой век, а комедийный жанр вознёсся до небывалых высот. За последние 30—40 лет ни один российский фильм, у которого в титрах стоит слово «комедия», даже не приблизился к великим образцам советского кино. Скажем больше: даже поздние, «перестроечные» фильмы гения кинокомедии Гайдая («Частный детектив, или Операция «Кооперация», 1989, «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», 1992) ни в какое сравнение не идут с тем, что он снимал в свои лучшие годы.

Гайдай ставил фильмы о своих современниках даже тогда, когда сюжет, казалось бы, отсылал к прошлому — как это было в случаях с картинами «12 стульев» и «Иван Васильевич меняет профессию». Именно острая актуальность, социальность его картин, которая подчёркивалась эксцентрическими художественными средствами, вызывала столь бурную реакцию советского зрителя, делала героев Гайдая настоящими звёздами советской масс-культуры. Точно так же, как песни Высоцкого крутили тогда на миллионах магнитофонов, цитаты из фильмов Гайдая повторяли и в шумных компаниях, и на страницах солидных газет.

Но чем дальше мы отдаляемся от времени создания гайдаевских шедевров, тем понятнее становится, что, несмотря на острую тогдашнюю актуальность и злободневность, его картины сумели воплотить на экране нечто гораздо большее, чем быстро устаревающую карикатуру и киношаржи на современников. Его герои — это вневременная галерея типажей, которые находят себе место во всякой исторической эпохе: жулики, мошенники, простаки, «голубые воришки», зарвавшиеся коррупционеры-демагоги, наивные идеалисты-романтики, жестокие циники-бизнесмены, самоуверенные и всевластные бюрократы… Именно эта черта творчества Гайдая сближает его с самыми великими классиками, такими как Н.В. Гоголь, который в своих творениях («Ревизор», «Мёртвые души» и другие) изобразил бесконечный ряд архетипических героев, населяющих бескрайние просторы России и поныне.

Некоторые современники упрекали Гоголя в слишком мрачном изображении России: дескать, в его пьесе и поэме нет положительных персонажей. Но попытка сделать Чичикова покаявшимся моралистом, идеальным героем во 2-м томе «Мёртвых душ» потерпела фиаско, и автор сжёг неудачное продолжение. Потому что претензии критиков были необоснованны: идеал в произведениях Гоголя всегда явлен! Но его надо уметь видеть. И Чичикову с Ноздрёвым и Собакевичем, и Хлестакову с губернатором противостоит нравственный идеал автора. Автор у Гоголя и есть тот положительный лирический герой, который противостоит кромешному аду происходящего, выносит приговор погрязшим в пороках героям его творений.

И у Гайдая отчётливо просматривается нечто подобное. В его комедиях в принципе невозможен положительный идеальный герой. Поэтому даже положительные в целом персонажи (Семён Семёныч в «Бриллиантовой руке», Шурик в «Операции «Ы») выглядят смешными недотёпами. Хотя и симпатичными.

С другой стороны, у Гайдая нет прямого непосредственного отсыла к авторской позиции, как, скажем, в «Мёртвых душах» Гоголя, где присутствуют многочисленные и пространные лирические авторские отступления, самое известное из которых в средней школе учили наизусть: «Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить…»

Экранное пространство предельно динамичной эксцентрической комедии (именно в этом жанре сняты фильмы Гайдая) не даёт права на авторские отступления или рассуждения с закадровым авторским текстом. Они снизили бы темп действия, выбивались бы из стилистики фильма. Что же тогда остаётся? Что заставляет зрителя сопереживать, сочувствовать не великолепному красавцу, щёголю Козодоеву, которого блистательно сыграл Андрей Миронов, а клоуно-подобному недотёпе Семён Семёнычу в исполнении профессионального циркового клоуна Юрия Никулина?

Ответ на поставленный вопрос, с нашей точки зрения, и простой и не простой одновременно. Главный лирический герой кинопроизведений Гайдая — это смех. Он и есть авторский критерий истины. В одних случаях смех у Гайдая — приговор, в других — оправдание, прощение и даже превознесение!

Вспомните героиню Нонны Мордюковой в «Бриллиантовой руке» с её знаменитой фразой: «Я не знаю, как там в Лондоне. Я не была. Может, там собака друг человека. А у нас — управдом друг человека». Ну да, вроде бы однозначно разоблачающий бездушного бюрократа образ.

А посмотрим с другой стороны на ситуацию, с позиции современности. Где вы сейчас найдёте такого управдома, который будет биться за интересы жильцов во вред даже собственной репутации? Где управдомы, обивающие пороги начальственных кабинетов, добиваясь расселения аварийных домов и кварталов, в которых ныне пока ещё проживают сотни тысяч россиян? Ау!!! Где вы — «управдомы, други человека»? Их больше нет, каждый теперь предоставлен самому себе со своими жилищно-коммунальными проблемами. Никто не защитит от произвола чиновников и бизнесменов, не потребует к ответу перед общественностью.

Да и смех Гайдая над «управдомом» — добродушный, снисходительный. Совсем не такой, как смех над полуграмотным уголовником по имени Лёлик (А. Папанов), который изображает из себя штабного стратега, рисующего на карте туалет под буквами «Мэ» и «Жо». Над Лёликом и ему подобными Гайдай не просто смеётся, а хохочет — убийственно, уничтожающе, гомерически. Это смех разоблачающий, очищающий.

Именно такой безудержный, очистительный смех Гайдая над самыми неприглядными персонажами и есть тот положительный полюс добра, который обволакивает, притягивает зрителей к комедиям Гайдая, заставляет их пересматривать полюбившиеся картины ещё и ещё.

Талантливо высмеивая самых мрачных типажей, в том числе опасных преступников, Гайдай внушал зрителю оптимизм, избавлял его от избыточного страха перед неизбежными жизненными трудностями. Художественное пространство комедий Гайдая — это пространство свободы и справедливости, где каждый злодей, коррупционер и мошенник будет не только высмеян, но и справедливо наказан.

Комедия — пожалуй, самый требовательный литературный и «киношный» жанр. Не всякий даже гениальный писатель оставил комедийное наследие. Комедия требует от автора наличия особого, ни на что не похожего дара опознавать комичное и абсурдное в обыденной реальности. У Гайдая такой дар проявлялся даже ещё до того, как он начал снимать комедии.

Как вспоминал однокашник Гайдая по ВГИКу Иван Фролов, Леонид Гайдай любил розыгрыши и мог пошутить так, что мороз по коже. Однажды они возвращались с занятий вместе с сотрудницей института, которая напросилась в попутчицы. Дело происходило в 1949 году. Внезапно на болотистом пустыре, где не было ни души, Гайдай сказал ей: «А ну живо снимай шубу». Женщина так и обомлела от страха. «Ну что стоишь? Может, помочь?» — продолжал Лёня на полном серьёзе. Женщина растерянно переводила взгляд с Гайдая на меня. Я не выдержал и рассмеялся. Это был один из самых ранних запомнившихся розыгрышей будущего комедиографа».

К тому времени Гайдай был уже сложившимся актёром. Он окончил театральную студию, после чего служил в Иркутском областном драматическом театре актёром и осветителем. Среди сыгранных им ролей — Солёный в чеховской пьесе «Три сестры», Иван Земнухов в «Молодой гвардии», Медведев в «Славе» Гусева, Винченцио в «Укрощении строптивой» Шекспира, шофёр Гончаренко — «Под каштанами Праги» Симонова, радист Апанасенко — «За тех, кто в море» Лавренёва, Яков Яссе в «Заговоре обречённых» Николая Вирты и десяток мелких ролей.

Режиссёрская карьера Гайдая сложилась удачно, хотя и не без препятствий. Первый свой комедийный фильм «Жених с того света», иронически обыгрывающий бюрократию и крючкотворство, Гайдай снял в 1958 году, однако вместо снятого им полнометражного фильма в прокат вышла короткометражка…

В 1961 году по инициативе руководителя Второго творческого объединения «Мосфильма» Ивана Пырьева для комедийного киноальманаха «Совершенно серьёзно» Гайдай снял короткометражный фильм «Пёс Барбос и необычный кросс», который был в том же году номинирован на «Золотую пальмовую ветвь» за лучший короткометражный фильм на Каннском международном кинофестивале.

Все последующие киноленты Гайдай будет снимать только в комедийном жанре. Наиболее значимые из них: «Самогонщики» (короткометражный, 1961), «Деловые люди» (по новеллам О’Генри, 1962), «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» (1965), «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1966), «Бриллиантовая рука» (1968), «12 стульев» (по одноимённому роману Ильфа и Петрова, 1971), «Иван Васильевич меняет профессию» (по мотивам пьесы М. Булгакова «Иван Васильевич», 1973), «Не может быть!» (по произведениям М. Зощенко, 1975), «Инкогнито из Петербурга» (по пьесе Гоголя «Ревизор», 1977), «За спичками» (1980), «Частный детектив, или Операция «Кооперация» (1989), «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди» (1992).

Шедевры Леонида Гайдая являют собой сгусток народной смеховой реакции на окружающий несовершенный мир, на исторические события и персоналии, на бытовые и принципиальные конфликты и коллизии.

Эксцентричный юмор Гайдая не так прост, как может показаться неискушённому зрителю. Он носит бурлескный характер: это пародийные, гротескные карикатуры на серьёзные сюжеты и мотивы. А ведь самые известные мировые шедевры, как «Дон Кихот», задуманы и исполнены в жанре пародии. Как известно, «Дон Кихот» — это пародия на рыцарские романы, чрезвычайно популярные во времена Сервантеса.

К примеру, ряд исследователей убедительно показывают, что, скажем, в комедии «Иван Васильевич меняет профессию» Гайдай цитирует и пародирует картину Эйзенштейна «Иван Грозный». Об этом свидетельствуют ремарки в режиссёрском сценарии, а также «скопированные» из фильма Эйзенштейна мизансцены и жесты актёров.

Неповторимой отличительной чертой режиссёрского почерка Гайдая исследователи называют также и то, что отдельные, не связанные друг с другом трюки, вставные эпизоды, которые могут показаться случайными, играют не меньшую роль, чем основное действие фильма. Именно они придают комедиям глубину, ненарочитую спонтанность и художественную достоверность.

Комедии Гайдая — не просто собрание анекдотов, несуразностей и лицедейских приёмов, которыми нас нередко потчуют нынешние эстрадные «комики». Гайдаевские фильмы наполнены многочисленными смысловыми и культурными пластами и подтекстами, которые не всегда просто обнаружить. К примеру, в фильме «Иван Васильевич…» Жорж Милославский звонит из уличной телефонной будки и называет добавочный номер — «три шестьдесят две», что в 1960-е годы вызывало взрыв хохота в зрительном зале, потому что в то время это была цена бутылки водки. А цены в магазинах были едиными во всей стране. Нынешняя аудитория может и не отреагировать на подобную шутку, не заметить её.

Исследователи культуры и кино продолжают пристально изучать творчество Гайдая, находя в нём всё новые глубины и высоты. Так, искусствовед Е. Сальникова утверждает, что «смех в фильмах Леонида Гайдая, как и в архаической культуре, является частью стихии жизнеутверждения».

По мнению культуролога А. Ринчиновой, «его герои — это коллективное в индивидуальном преломлении, а их автор — индивидуально-личностное самовыражение на базе духовных ценностей, привнесённых традициями <…> Тот факт, что фильм «Иван Васильевич…» воспринимается не одним поколением, соприкасающимся с данной киноклассикой, говорит об общечеловеческом духовном» содержании творчества Гайдая.

Теперь мы хорошо понимаем, что смех — оружие отнюдь не безопасное. Ныне в эфире даже федеральных телеканалов — тьма дельцов от юмора, их нередко тупые шутки ниже пояса не возвышают, а унижают слушателя и зрителя. Смех же в исполнении настоящего художника, каким был Гайдай, — это волшебный кристалл, превращающий обыденную реальность в искромётный аттракцион, который не просто развлекает. Бурлескный смех Гайдая развивает, возвышает зрителя, будит его фантазию и мысль.

«Скучно жить на этом свете, господа!» — утверждал великий Гоголь. Бесконечно талантливый, светлый и искромётный юмор Леонида Гайдая сопровождает каждого русского человека от школьной доски до самой старости. Его непревзойдённые кинокомедии делают нашу жизнь ярче и веселее.

https://gazeta-pravda.ru/issue...