Новые деревья

Деревья жили вдоль дороги - дубы, березы, клены, тополя...
Они смотрели через дорогу - где-то там притаился враг.
И деревья изучали врага.
Они изучали его пять лет, десять, пятьдесят...
А дорога становилась всё шире.
Её грунт уплотнился и дорога была уже не бурым месивом, а светло-серой полосой, лежащей перед деревьями и убегающей от них куда-то за горизонт.
Через несколько лет на горизонте стали возникать строения и люди – по дороге теперь уже брели не одинокие путники, а катились колонны грузовиков с людьми, кирпичами, шифером и трубами.
Ещё через год пушистую летнюю пыль дороги покрыли серым асфальтом и деревья теперь в жару вдыхали гудрон.
Пора было перебираться через дорогу…
Но было поздно – асфальт преграждал им дорогу не хуже самой высокой стены.
Деревьям некуда было отступать – за их строем уже пролегла ещё одна дорога и две дороги сошлись там, где был горизонт.
И теперь оттуда взлетали с грохотом и свистом огромные птицы с неподвижными крыльями и деревья слышали новый запах, опускавшийся на них с небес.
Керосин...
У деревьев оставался только один путь – между двух дорог, прочь от аэродрома.
На город.
И они пошли...
Шагали сосны, семенили березы, бежали тополя и клены, ступали дубы.
Они шли днём и ночью, зимой и летом, теряя ослабевших и рожая новых бойцов – для  будущей битвы.
Их было много, очень много и они были сильны, как никогда.
И их становилось всё больше и больше - время работало на них.
Двадцать лет.
Тридцать.
Сорок.
Пятьдесят…
А потом навстречу им вышли люди.
Людей было совсем немного – пару десятков бойцов в красных комбинезонах, а с ними два жёлтых механизма на гусеничном ходу.
Пятьдесят лет готовились деревья к битве...
Пятьдесят лет они тянулись ветвями вверх, прирастали корой вширь и гордились своими корнями.
Пятьдесят лет они прятали детей от ветров и снега между своих стволов и расступались, чтобы пропустить к ним весеннее солнце.
Пятьдесят лет они воспевали свою мощь и единство...
И теперь, наконец-то, время битвы пришло.
Деревья остановились, ожидая приближения врага.
И он подошёл – без боевых песен, без оскорбительных выкриков и ритуальных угроз.
Просто из маленькой чёрной коробочки в руке у одного из красных комбинезонов прозвучала нежная мелодия. Он поднёс эту коробочку к уху, постоял, слушая её, потом что-то сказал в коробочку и махнул рукой.
И тогда деревья услышали звук.
Это был не отрывистый говор топоров или протяжное шипение пил, о которых им рассказывали старых пни.
Это был совсем другой звук – электрический визг, полный ярости и голода.
Красные комбинезоны методически вырезали строй деревьев короткими зазубренными лезвиями, останавливаясь лишь затем, чтобы покурить, присев на свежие пни, а в это время два маленьких трактора сгребали трупы деревьев железными когтями в охапки и оттаскивали в сторону – поближе к дороге.
Но деревья не сделали ни шагу назад - они умирали там, где стояли.
Через пять дней всё было кончено.
Армии деревьев не стало - от неё остались лишь горы сухих веток, растаскиваемые юркими тракторами.
Через неделю исчезли и они - даже пней не осталось...
А через год на этом месте уже был новый, с иголочки, город.
И между его бетонных домов и асфальтовых улиц росли деревья.
Такие же, какие росли здесь когда-то на воле, не стиснутые асфальтом и бетоном.
Почти такие же…
Новые деревья были ниже ростом и тоньше в бёдрах и плечах.
Новые деревья не тянули верхушки к Солнцу и не стремили корни к центру Земли.
Новые деревья любили запах бензина.
Новые деревья не жаловались, когда их вырубали или ломали их ветви.
Новые деревья не плодились и не размножались.
Но новые деревья знали то, чего не знали старые.
Новые деревья знали своё место...