МЫ ВСЕ УМРЕМ

Доктор, у меня что-то не то со смертью... Когда я говорю себе: «Мы все умрем», — тут же повышается настроение. Хочется работать, любить, слушать какую-нибудь энергичную музыку. Доктор, а у вас разве не так? Ну, попробуйте, скажите сами себе: «Мы все умрем, мы все умрем, мы все умрем...» Ага, вот видите — вы улыбаетесь!

А от «Погребальных песен» Ференца Листа разве не хочется жить? А от «Реквиема» Моцарта? А от смертельно тяжелых песен Петра Мамонова или «Radiohead»? Почему тема неизбежности смерти так бодрит?

Если кто еще не понял — это колонка про День национального единства. Но обо всем по порядку.

Недавно я копал могилу. Где, кому, зачем — можно узнать из моего ближайшего репортажа в «Русском репортере». Но на самом деле, важно не это. Важно другое. Оказывается, рытье могил — тоже удивительно позитивное занятие. Рекомендую всем как лучшее средство от депрессии. Но при одном условии: покойник должен умереть естественной смертью, желательно, лет за семьдесят, чтобы жизнь его была выжита до конца. Только в этом случае вы достигнете просветления. Только в этом случае вы почувствуете всем телом, что похороны естественно умершего человека — это такая же часть жизни, как роды, свадьба, крестины или проводы ребенка в первый раз в первый класс. Это ощущение, помноженное на выработку эндорфинов путем изрядной физической нагрузки, дает в итоге потрясающий эффект.

Напоминаю еще раз: эта колонка — про национальное единство. Но идем дальше.

Я, конечно, боюсь смерти. Все боятся смерти. Кто-то — просто страшится ее животным страхом, без всякой попытки осознания. Кто-то — потому что считает, что после смерти не будет совсем ничего, просто придут насекомые, залезут в глаза, уши, прогрызут подмышки, а через месяц расползутся по своим делам. Кто-то — боится даже не смерти, а вечных мук, которые он честно заработал в этой жизни. Смерти не боятся только самые великие грешники, которые искренне уверены, что место в раю им забронировано и виза выдана. Я не великий грешник, я грешник обыкновенный, поэтому слегка мандражирую в самолете, а темной ночью стараюсь обходить стороной буйных людей.

Но страх страхом, а «memento mori» почему-то все равно не может не радовать. Просто какой-то бесконечный источник позитива — как наблюдение за котятами или прыжки на батуте.

Позитив первый. «Мывсеумрем» как рукой снимает любой напряг. Сессия на носу, дедлайн над головой, до зарплаты еще целых полмесяца — Господи, как все это мелко и смешно по сравнению с тем, что нам всем вообще скоро выходить из этой едущей лишь в одну сторону электрички.

Позитив второй. «Мывсеумрем» моментально гасит любую агрессию. Нахамил тебе какой-то дурень, причем в самый неподходящий момент, когда все нервы и так дыбом. Ужас как хочется испортить ему лицо или хотя бы настроение. Но стоит лишь принять немножко «мывсеумрема» — и вот уже тебя тянет не убить своего обидчика, а обнять. Ведь у нас с ним так много общего. Мы все умрем.

«Мывсеумрем» не дает окончательно угаснуть в человеке тому, что называется совестью. Не вечно же ты будешь влиятелен и всемогущ. Рано или поздно важные связи порвутся, сильные покровители мывсеумрут, ты станешь таким же беспомощным, как те, кого ты сегодня притесняешь. Да и перед потомками как-то неудобно. Хочется, чтобы они рассказывали про тебя легенды, слагали песни, поднимали тосты. И совсем не хочется, чтобы проклинали тот день, когда ты родился. «Мывсеумрем» — единственный судья на этой планете, которого не подкупишь, не убьешь.

Наконец, «мывсеумрем», как аспирин с похмелья, лечит любую социальную напряженность. Кому завидовать, если все рано или поздно станут трупиками и будут закопаны в землю сильными руками позитивных могильщиков? Вот этому, что ли, завидовать — который в телевизоре светится под софитами? Или вон тому — за столиком крутого ресторана с красивой мадамой? А может только что подрезавшему тебя подростку, который разгоняет московский смог на папином Бентли? Или обитателю могилки, который лежит под тремя тоннами гранита и грудой цветов?

Я очень надеюсь, что не увижу того дня, когда глупое человечество придумает лекарство от смерти. Или хотя бы допинг, продлевающий жизнь в два-три раза. В возможность первого я вообще не верю, а вот вероятность второго — не исключена. Вот только с того момента, как в СМИ выйдет первый ролик, рекламирующий эту дрянь, мы все начнем умирать гораздо быстрее, чем раньше. Потому что продолжительность жизни зависит не только от особенностей жизнедеятельности организма, но и от внешнего воздействия на него тупыми и острыми предметами. Вероятность которого резко возрастает в эпоху нарушения в обществе баланса сил и возможностей.

«Мы все умрем» — это главная национальная идея России. «Мы все умрем» — это главная национальная идея всех государств этого мира. «Мы все умрем» — это человечествообразующее обстоятельство, без которого моментально закончился бы мир во всем мире, а очень скоро — и вся история рода людского. Единственное, что на данный момент нас объединяет по-настоящему, намертво. Государственная идеология, геополитическая ориентация, расклад сил в мире — все это может смениться в любой момент. Всеобщая и неизбежная смерть — единственный неубиваемый фактор стабильности и призыв к осмысленной жизни. Ну, как тут не радоваться. Мы все умрем, мы все умрем, мы все умрем... Берегите себя.

Дмитрий Соколов-Митрич