"Трое в "буханке": о работе военных связистов на Курском направлении

"Трое в "буханке", "Сайга" и батарейки": о работе военных связистов на Курском направлении

Связь – нервная система фронта. Журналисты издания "Украина.ру" поработали с военными связистами Отряда "Тимсо" СпН "Ахмат", действующими на Курском направлении, и готовы рассказать об их опасном ежедневном труде.

"Парни, спросить хотел: журналистская этика позволяет вам дробовик взять?" - улыбается "Тимсо".

На секундочку мы с Громовым зависаем. С одной стороны, ружье – это внятная защита против FPV-дронов, а там, куда мы едем, их пугающе много. С другой стороны, никто из нас не охотник, а там, куда мы едем, "камиков" слишком много, чтобы рассчитывать на скрытые таланты. Плюс – можно кого-нибудь случайно подстрелить в темноте, а этого профессиональная этика журналисту не позволяет даже в том случае, если жертва – другой журналист.

"Этика позволяет, но мы оба с ружьем не работали, поэтому ну его к черту. От греха подальше", - проявляет Федор необычную для себя тактичность.

На улице сереет. Мороз к вечеру отращивает такие зубища, что влегкую прокусывает несколько слоев одежды и бронежилет в придачу. Хорошо, что жареным мясом на дорожку заправились. На голодный желудок замерзаешь быстрее.

"Ну с автоматом же вы работали? Ружье – это почти то же самое!" - не унимается кто-то в глубине помещения. "Да ничего подобного! Ружье – это вообще другая история!" - апеллируют ему хором.

Спор о баллистике, отдаче и специфике применения разных видов стрелкового вооружения, разгоревшийся с нашей подачи, не дослушиваем, ибо "карета" приехала.

Обойдя дом, натыкаемся на "буханку", вокруг которой царит суета: что-то выгружают, что-то загружают. Тут же появляются бойцы, которые приветствуют и сразу же провожают экипаж на задачу. Быстро жмем руки, толком не запоминая ни имен, ни позывных. В дороге познакомимся.

"Тимсо" быстро и негромко ставит ребятам задачу, а мы весело парируем знаменитые военные шутки про "последний выезд" и "прощай, был рад узнать тебя". В тысячный раз веселит уже меньше, но по-прежнему бодрит.

Места в "буханке", прямо скажем, немного. И это притом, что лишнее из нее уже вынули. Прямо у входа спиной к водителю сидит здоровенный бурят. Глядит иронично. "Монах", - тянет он руку. Знакомимся.

И тут я, признаться, схитрил, уступив Федору местечко в глубине салона. Ведь главное правило езды в "буханке" у нас какое? Правильно! Прижмись к стене и крепко за что-нибудь держись! А я уже староват для того, чтобы ногтями за потолок цепляться. Сажусь у двери, пихнув ящик с аккумуляторами под сиденье. "Руки! Ноги!" - предупреждает "Монах" и сильно хлопает дверью, чтоб та встала на место. Ага, деформирована.

- Брат, это чего у тебя за орудие?

- "Сайга".

- А что за набалдашник такой? Я даже не признал.

- Удлиненный ствол.

- Стреляешь хорошо?

- С детства. Бывало, что дед уснет пьяненький, а мы с братьями возьмем ружье и айда стрелять.

- Просто по банкам или охотиться?

- В смысле? Охотиться, конечно! На уток и всякую другую птицу.

- Нет, ну если с нами опытный бурят с ружьем, так оно и не страшно даже.

- А-ха-ха-ха-ха!

Скатившись с проселки на асфальт, "буханочка" резво набирает обороты. Справа по борту, аккурат над бескрайним заснеженным полем догорает балдежный закат. Пытаюсь фотографировать, но камера "мажет". "Похоже, что я сниму больше ничего. Ну хоть ты репортаж напишешь", - вздыхает Федор. Ворчит чего-то про камеру с режимом ночной съемки, которая периодически нужна. "Монах" вопросительно поднимает бровь и мы рассказываем, как однажды поехали охотиться на "Бабу-ягу" и привезли аж целую одну размытую фотографию.

В салоне уже совсем темно, а пейзаж за окошком становится все более военным: развалины, сгоревшие машины, ковер из мелких веток на проселках, воронки. Привычная рабочая среда.

- "Монах", ты нам хоть расскажи в двух словах, чем вы занимаетесь, чтоб мы понимали.

- Да все сами увидите.

Сворачиваем в один из вымерших прифронтовых населенников. На первый взгляд он кажется пустым, но лишь в том случае, если не знаешь, что искать. Тут и там наблюдаю признаки военной жизни, да и бойцы, идущие по своим боевых делам, в свете фар нет-нет, да и да.

Тормоза, скрип дверей. Вываливаемся. Прежде, чем выйти, "Монах" гасит РЭБ. В движении – нормально, но стоять на месте и "светиться" - дураков нет. "Ахмед" и "Китай", тихо перешучиваясь, вынимают из автомобильного нутра рюкзаки, инструменты и чего-то еще. Темно. Перебегаем через дорогу и спускаемся в овражек. Тут замаскированная САУ.

Как чертик из табакерки, из темноты появляется молодой боец. Следом – еще двое. Экипаж орудия. Помявшись секунду, "Китай", не уступающий "Монаху" габаритами, снимает броник и забирается в недра самоходки. Кряхтит.

- А как вы знаете, что нужно менять батареи?

- В компьютере можно посмотреть. Есть специальная программа, которая показывает уровень заряда.

- Да ладно? Такое бывает?

- Бывает-бывает.

Работать с военными связистами мне приходилось не раз и не два, но…электронный мониторинг зарядки аккумуляторов? Слышу о таком впервые и, честно говоря, начинаю подозревать, что "Ахмед" шутит над простодушными артелами. Тем не менее, через пару минут "Китай" выбирается из брюха железного монстра в холодную ночь, и "Ахмед" запрашивает у "Тимсо" статус. После недолгой паузы командир отвечает, что уровень заряда без изменений. Вот это номер!

Закуриваем. Пока "Ахмед" с "Китаем" что-то ищут в "буханке", "Монах", оценив ситуацию, зовет нас в сторонку. "Вы стрелять из "Сайги" умеете?" - спрашивает. Удрученно машем гривами. Хмурясь, боец проводит для нас короткое занятие по работе с дробовиком. В принципе, тот же "калашмат", но без режима автоматического огня.

Слева вспыхивает. Потом еще и еще?. "ГРАД", - комментирует Федя. "Война. Но она разная. Война в смысле. Здесь еще ничего, а на другом участке…ох! Шесть птичек по тебе работают, миномет, паскуда, не затыкается. Жарко было", - вспоминает "Монах". В лунном свете видно, что боец задумчиво улыбается. В эту секунду он чем-то напоминает знаменитого китайского актера Боло Йена.

"Монах", свежая "банка" нужна. Есть у нас что-нибудь?" - доносится из темноты. Порывшись в закромах, здоровяк вынимает пауэрбанк в заводской упаковке, давеча подаренный Федором. "Ахмед" светит фонариком, качает головой. Слабоват, мол. Придется возвращаться. Бросив рюкзак на снег, Громов самозабвенно роется в нем с минуту и вынимает еще один. "Годится?" - спрашивает. "Ахмед" кивает, передает "банку" "Китаю" и тот уходит к орудию.

"Вот так и работаем", - комментирует "Ахмед", постукивая одним ботинком о другой. Зябко.

Если вкратце, то задача экипажа – обслуживать линию связи, которая, по сути дела, является совокупностью антенн, установленных вдоль линии фронта. Поскольку весь прифронт обесточен, запитывают антенны от мобильных источников питания. "Где поближе и можно часто ездить, там пауэрбанками можно обойтись, а где подальше, туда мы танковые аккумуляторы заперли. Если в другой раз обстановка не позволит зайти, то связь у ребят все равно будет", - объясняет парень.

Минут через пять на связь выходит "Тимсо" и сообщает, что зарядка пошла. Грузимся. Стартуем. Включаем РЭБ.

На следующей точке ребята просят обождать у машины, схоронившись под деревьями. Понятно. Где-то в разбитых домах укрытие, рядом с которым лучше не толпиться. "Что-то оживились они сегодня. Видишь? Смотри правее той крыши. Ага", - шепчет "Монах". Это в Телеграм-каналах "Бабу ягу" зовут "Бабой ягой". На фронте же дроны этого типа испили много солдатской кровушки, а потому зовут их куда менее сказочно. "Стерва" - самое мягкое из того, что доводилось слышать.

От скуки разглядываю нашу "карету". Эй, да эта машинка встречалась с FPV-дроном! Аккурат под крышу сзади влетел, гадина.

- Федор, гляди. Машинка-то уже поцелованная.

- Выходит, что уже не девочка.

- Выходит, что так. Машинка – дроном поцелованная, а экипаж - Боженькой. Если, конечно, все живы остались.

К следующей точке просто так не подъедешь. Выскочив из притормозившего микроавтобуса, "Монах" проторяет дорожку. Заезжаем, прячем машину. Какой-то промышленный объект или вроде того. В темноте понять трудно. Зажав фонарик в зубах, "Китай" взбирается по лестнице, ковыряется в проводах. В зоне активного применения дронов-камикадзе я бы на верхотуру лезть не рискнул. А тут люди просто работают.

Вглядываясь в темный горизонт, Федор включает "Булат" и тот разрывает тишину оглушительным визгом. "Вот поэтому мы и не пользуемся дрон-детекторами. Отвлекает и раздражает. Мы привыкли ориентироваться на слух", - ржут мужики. Холодно. Танцуем. Вроде справились. Едем к следующей точке.

- А сколько точек вы за ночь обслуживаете?

- Ты же понимаешь, что количество антенн я называть не буду. Но вообще по-разному. Сегодня вот у нас пять объектов, но бывает и больше, а бывает, что меньше.

- Та еще работенка.

На выезде "Монах" отвешивает нам карикатурный поклон. Извольте, мол, проехать, господа благородные. "Вот же Петросян бурятский", - смеется "Китай". "Ахмед" строго машет рукой. Полезай, дескать, в машину скорее.

Возвращаемся на трассу и "Монах" открывает "форточку". Тянет пачку сигарет. "Сейчас пока можно выдохнуть и спокойно покурить", - говорит. В этот момент наступает счастье. Потому, что хорошо вот так ехать с товарищами в ночь, на громыхающей и видавшей виды, но теплой "буханке", курить в форточку и беседовать о специфике интернационального Донбасса, бурятском шаманизме, подоплеке конфликта. Курить в окошко крепкие вишневые сигареты и не думать о завтрашнем дне. С хорошими людьми даже в таких местах бывает уютно.

Где-то неподалеку от Суджи останавливаемся, но быстро выясняем, что место не то. Едем дальше. Ага, нашли. Среди придорожной растительности находим замаскированную антенну и ребята начинают работать.

"Знаешь, что мне все это напоминает? Если кто мимо будет ехать, то могут подумать, что ищем закладку", - по-мальчишески хихикает Федя. "Да кто тут ездить будет? Такие же "зелененькие" разве что", - отвечаю. Подтверждая мои слова, мимо проносится военный "Урал". "Мужики, рассредоточьтесь! Здесь кучковаться нельзя", - ворчит "Ахмед".

Минут через двадцать, продрогшие и сонные возвращаемся в машину. "Все, пацаны, теперь можно расслабиться. Последняя точка в тыловом районе. Там разве что "Баба яга" может что-нибудь сбросить", - кричит боец с переднего сиденья. "Вот зачем ты про "Бабу ягу" сказал? Я ведь уже собирался выдохнуть", - кривится Громов. Смеемся.

Отработав на последней точке, позволяем себе задержаться на минуточку и сделать несколько памятных фото в свете автомобильных фар. Тут у меня случается диссонанс. Мы ведь несколько часов болтали и работали с парнями, но лиц их не видели. Звучали они как совсем молодые ребята, но выглядят значительно старше. О чем-то таком и пел Цой в песне "Звезда по имени Солнце".

Уже на базе "Монах" глядит на меня очень серьезно. "Ты почему без шапки? Заболеть хочешь? Вот. Мою возьми!" - говорит солдат. Тронутый и смущенный, я сбивчиво объясняю, что крутую шапку, дареную спецназовцами, передарил солдатику в его День рождения, а новую куплю буквально через несколько часов. "Монах" лишь пожимает плечами. Гнутая дверь "буханки" уже привычно грохает и пацаны уезжают на следующую задачу.

                                                                                                Игорь Гомольский