Русская консервативная идея насчитывает уже третий век. Значимой её частью является, безусловно, идея Белая. Русское белое зарубежье дало нам целую плеяду замечательных консервативных мыслителей, сформулировавших руководящие идеи русской жизни. Руководящие – для нас.
«В императорской России понятие «монархизма» отождествлялось с понятием «Родины». Революция разорвала эти два исторически неразрывных понятия, и в настоящее время понятие о «монархизме» связано не с понятием о «Родине», а с принадлежностью к определенной политической партии.
Нужна длительная работа, чтобы в народном сознании оба эти понятия вновь слились воедино. Пока этот неизбежный процесс завершится, причем вне всякого со стороны насильственного воздействия, пока оба эти понятия не станут вновь однородными, пока понятие «монархизма» не выйдет из узких рамок политической партии, армия будет жить только идеей Родины, считая, что ее восстановление является реальной первоочередной задачей».
Это отрывок из письма Петра Николаевича Врангеля Петру Николаевичу Краснову. Врангель был не только блестящим военачальником и государственным деятелем, но и идеологом, мыслителем. По существу, именно он первым из белых вождей сформулировал Белую идею как таковую. «Белая борьба – это честное возмущение русского человека против наглого насилия над всем для него святым: Верой, Родиной, вековыми устоями государства, семьи. Белая борьба – это доказательство, что для сотен тысяч русских людей честь дороже жизни, смерть лучше рабства. Белая борьба – это обретение цели жизни для тех, кто, потеряв Родину, семью, достояние, не утратил веры в Россию. Белая борьба – это воспитание десятков тысяч юношей – сынов будущей России – в сознании долга перед Родиной». Барон Врангель говорил о необходимости кропотливого проникновения в психологию масс с чистыми национальными лозунгами «при сознательном отрешении от узко партийных, а тем более классовых доктрин и искренности в намерениях построить государство так, чтобы построение удовлетворяло народным чаяниям». Проникновение в психологию масс – это, по сути, есть то самое русское просвещение, которое столь необходимо сегодня нашему народу.
Когда мы говорим о катастрофе 17-го года, мы понимаем, что первопричина её заключена не во внешних аспектах, как бы важны они не были, а в духовном растлении, которое поразило русское общество. Великий русский поэт в 19 веке написал «не плоть, а дух растлились в наши дни». Наши противники всегда знали и знают, что, чтобы сокрушить Россию, русских, нужно перво-наперво растлить души и умы. И, к сожалению, им это очень хорошо удавалось. Да и теперь удаётся. Понимая это, очевидным представляется, что для того, чтобы восстановить Россию, которую мы потеряли, нужно перво-наперво восстановить дух. Душу народную. Обратить её к тем истокам, которые так старательно затоптали. «Нам нужно возрождение духа, остальное приложится!» - утверждал пришедший к консервативным убеждениям от юношеского увлечения социализмом соратник барона Врангеля, философ Пётр Бернгардович Струве.
В предреволюционные годы в России наблюдался упадок веры, охлаждение религиозного чувства. Даже в Императорской армии, в офицерской среде глубокая религиозность, набожность, церковность были не столь уж частым явлением. Об этом писал, в частности, генерал Краснов в своём романе «Единая и Неделимая»:
«Вспомнил Морозов, как пришли новобранцы и в полку служили молебен. Жаром пылали свечи перед иконами. Шли к ним люди, еще в своей деревенской, вольной одёже. Лица масляные, волосы по-мужицки в скобку стрижены. Громыхались на колени, стояли долго, лбом в пол били, крестились, волосами мотали. Боялись службы военной. У Бога заступы просили, как учили их отцы и матери. Матушке Царице Небесной Скоропослушнице, Заступнице молились. Николая Угодника просили, Серафима Саровского, да Ивана Воина! Они верили. Они алкали Бога и Церкви. Почему же теперь их надо чуть не силой загонять в церковь? Кто виноват? "Образованные очень стали!" – встали в его голове слова вахмистра. И в них он почувствовал почему-то упрек себе».
Именно поэтому весьма набожный, соблюдавший все посты и прочие церковные установления генерал Дитерихс воспринимался даже в своей среде, как какой-то фанатик и странный человек. Между тем, Михаил Константинович был крупным мыслителем, и его «Завещание» замечательно актуально и в наши дни. Будучи убеждённым монархистом, Дитерихс, однако, не считал должным строить иллюзии и чётко указывал болевые точки современного ему монархического движения.
«Еще Достоевский говорил: "были бы братья, а братства, (то есть объединения), явятся сами собой". Вот видите, у нас до сих пор в белых движениях, братьев-то и не было, то есть таких людей, (конечно, в широком масштабе), которые объединялись бы во имя однородных, глубоких идей чистого порядка и проникнутых Святым Духом от начала и до конца. Нет нужных братьев и в современных монархических организациях и различных объединениях. И это особенно ясно в текущем движении по фиктивному объединению. Ведь ищут объединения не во имя создания однородных идей, не вокруг однородных монархических принципов, а опять-таки вокруг личностей, деятелей, не стремясь устранить основные причины, обусловившие нелепое существование огромного количества разноименных монархических организаций.
В чем же дело? Да в том, что все те, кто называет себя ныне монархистами, причисляют себя к таковым не по исповеданию принципов, понятий и религии монархизма, как идеологически мощного, объединяющего массу, общественность, государство – начал, а лишь по форме, по внешним осязаемым материальным проявлением его. При этом форма и внешность обращаются ими в сущность, исчерпывая всю содержимость их монархического чемодана. Отсюда понятие ими идеи возрождения в России монархизма является для них только в формально-аксессуарном восстановлении трона, возведении на него того или другого из Романовичей, занятие при троне определенного придворного или административного положения и приведение всех прочих граждан России к "поднози трона" путем тех же чекистских мероприятий, изменив лишь название органов: охранка, жандармерия, гвардия и так далее. Вот, мне кажется, весь запас их идеологии и все их мировоззрение на монархизм вообще и в частности – на современные задачи монархического объединения и движения. Такой идеологией предполагается победить мировое большевицкое движение и дать России мир и благоденствие, а себе…
После осатаневшего всем чесночного духа, конечно, русского человека можно увлечь любым другим. Поэтому в ходе нашей смуты от современного монархического движения я предвижу, быть может, в недалеком будущем, появление Шуйских, Самозванцев, Петров, Тушинских воров, но не национальной работы. Как таковое, оно столь же вредно, как и работа большевиков, но, по-видимому, это движение неизбежно.
Что антихристово царство падет, я в этом ни минуты не сомневаюсь. Что оно, может быть, уже падает и наши монархические организации совершат свое торжественное шествие к Москве и достигнут кремлевского трона – я допускаю. Но это не то. Это не воссоздаст истинной России Христа с ее религиозной идеологией и ее предопределением от Бога. Не вижу и не чувствую я всем моим существом, сердцем, душой и пониманием в массе ныне шумящих монархических организаций, не только идеалов любви по заветам Христа, но даже простой человеческой любви по долгу друг к другу, как к братьям по несчастью и судьбе.
Вражды же много, внутренней, да и внешней. И страшно, страшно в преддверии новых испытаний и страданий русского народа».
Генерал Дитерихс считал, что Россия может быть возрождена только, когда во главу угла будет поставлена не та или иная личность владыки земного, но единственно – владыки небесного. Когда бесконечные раздоры партий сменятся единением во Христе, когда мы поймём, что возрождать мы должны не Россию, выражаясь образно, павлову или аполлосову, но единственно – Россию Христа.
Михаил Константинович указывал на отсутствие у Белого Движения внятной позитивной идеи, как на одну из причин поражения оного. Т.е. белые правительства очень долго не могли сформулировать то, что в 20-м году первым попытался сформулировать Врангель в своём знаменитом воззвании: «Слушайте, русские люди, за что мы боремся».
Белая идея, как таковая, выросла уже в эмиграции. И, конечно, главным провозвестником и жрецом её был величайший русский мыслитель Иван Александрович Ильин. Как бы отвечая на слова Дитерихса о том, что Белая Борьба основана была на отрицании, он писал:
«Белое Дело отнюдь не исчерпывается отрицанием; собрав свои силы в Гражданской войне, оно отнюдь не питается Гражданскою войною, не зовет к ней во что бы то ни стало и не угасает вместе с нею; пробужденное революцией, оно отнюдь не сводится к «контр-революции»; борясь против гибельной химеры коммунизма, оно отнюдь не выдыхается вместе с этой химерой; восставая против интернационала и его предательства, оно имеет свой положительный идеал Родины. Поэтому, неправы все те, кто думает или говорит, что Белое Дело есть то же самое, что «вооруженная контрреволюция».
По глубокому смыслу своему Белая Идея, выношенная и созревшая в духе Русского Православия, есть Идея религиозная. Но именно поэтому она доступна всем Русским - и Православному, и протестанту, и магометанину, и внеисповедному мыслителю. Это есть Идея борьбы за дело Божие на земле; идея борьбы с сатанинским началом, в его личной и в его общественной форме; борьбы, в которой человек, мужаясь, ищет опоры в своем религиозном опыте. Именно такова наша Белая Борьба. Ее девиз: Господь зовет, сатаны убоюсь ли?
Поэтому, если Белые берутся за оружие, то не ради личного и частного дела и не во имя свое: они обороняют дело духа на земле и считают себя в этом правыми перед лицом Божиим. Отсюда религиозный смысл их борьбы: она направлена против сатанинского начала и несет ему меч; но внутренно она обращается к Богу и возносит к Нему молитву. Господь не влагает нам в руки меч; мы берем его сами. Но берем его не ради себя и сами готовы погибнуть от взятого меча. И из глубины этой духовной трагедии мы обращаем к Нему наш взор и нашу волю. И в жизни наша борьба и наша молитва являются единым делом. Девиз его: моя молитва, как мой меч; мой меч, как молитва.
Это означает, что Белая Идея есть идея волевая. Пассивный мечтатель, колеблющийся, сентиментальный, робкий - не шли и не пойдут в Белые ряды. Белый - человек решения и поступка, человек терпения, усилия и свершения. Жизнь есть для него действие, а не состояние; акт, а не стечение обстоятельств. Ему свойственно двигаться по линии наибольшего, а не наименьшего сопротивления. Ему свойственно не созерцать свою цель и не мечтать о ней, а пробиваться к ней и осуществлять ее. Поэтому его девиз: умей желать, умей дерзать, умей терпеть. И еще: в борьбе закаляюсь, в лишениях крепну.
Наше достоинство в том, что мы блюдем в себе нашу святыню. Она наш духовный Кремль; в служении ей слагается наша жизнь; к ней мы обращаемся в трудные минуты нашей жизни; она дает нам уверенность и силу. Она дает нам способность быть, а не казаться; и этому девизу мы должны быть верны до конца. Святыня Веры и Родины - вот наше достоинство и честь. И тот, кто имеет ее, тот блюдет себя и свое уважение к себе, тот сохраняет свое благородство во всех жизненных положениях: и в изгнании, и в черной работе, и в нищете, и в опасности. Ему дорога его честь, а не почести; таков его девиз и искушения честолюбия не уведут его на кривые пути.
Россия для нас не просто «территория», и не просто «люди», и не только «быт», «уклад» и «мощь». Но это прежде всего, Национальный сосуд Духа Божия; это наш родной алтарь, и храм; и освященный им, кровный, дедовский очаг. И поэтому «Родина» есть для нас не предмет бытового пристрастия, а подлинная религиозная святыня. Борясь за Родину, мы боремся за совершенство, и силу, и свободу Русского Духа; а для его расцвета нам нужна территория, и быт, и государственная мощь. И потому - не бытовой, а религиозный смысл имел для нас всегда наш кличущий девиз: все за Родину, все за Родину.
Да, Белое Дело состоит в том, чтобы бороться за Родину, жертвуя, но не посягая; утверждая народное спасение и народное достояние, но не домогаясь прибытка для себя; строя Национальную власть, но не подкапываясь под нее; служа живой справедливости, но не противоестественному равенству людей. И мы знаем, что на этих основах будет строиться грядущая, новая Россия. Русский в Русском опять научается видеть брата по крови и духу, а в России единую и общую мать. Близится тот час, когда все поймут, что у Родины нет и не может быть пасынков; что у нее не должно быть обездоленных, безправных, беззащитных и угнетенных; что Русским становится всякий, кто огнем своей любви и воли говорит «Я - Русский!» И когда придет этот час, тогда все почувствуют и поймут, что в единстве Русского лона - все остальные деления второстепенны и несущественны; что все «классы» и все «партии» - для России, что Россия существует не для классов и не для партий. И тогда победят наши девизы: первый - сыны и братья; второй - один за всех, все за одного.
Мы верим, что править Россиею и вести ее должны ее лучшие сыны. Отсюда наш девиз: дорогу честности и таланту; и еще: нами правит лучший. Будет ли это Русский Государь? Доживем ли мы до этого счастья, чтобы Его благая и сильная воля всех примирила и объединила, всем дала справедливость, законность и благоденствие?.. Будет, но не ранее, чем Русский Народ возродит в себе свое древнее умение иметь Царя…»
Таким образом, как и Дитерихс, Ильин утверждал первоосновой Белой Идеи идею религиозную. Некогда Иван Александрович назвал генерала Врангеля, к коему был близок, человеком с ясновидящей интуицией. Подобной же интуицией обладал он сам. Обладая громадной работоспособностью, он почти никогда не ошибался в оценках текущих явлений, людей, перспектив. И исполнение ряда его прогнозов мы, к нашему несчастью, наблюдали уже в наши дни. Ответы на многие вопросы, которые сегодня возникают у нас, мы легко можем найти в книгах Ильина. И ответы эти будут исчерпывающе точными.
Правда, находятся критики и у Ивана Александровича. К недостатку его трудов они относят то, что Ильин главным образом обращается к понятиям духовным, идеологическим и, декларируя предметность, сам, однако, не даёт каких-то предметных рецептов обустройства России, наших действий. Кроме опять-таки моральных оснований.
Это, пожалуй, свойство большинства трудов наших белых мыслителей. Они главным образом не про устроение земной жизни, но про восстановление духа. К таковым, разумеется, относится и наследие столпов Русской Зарубежной Церкви. Они также не писали о том, как практически возрождать поруганное Отечество, полагая, что возрождение это невозможно, пока не будет, по слову митрополита Виталия (Устинова), исцелено русское сердце, пока народ русский не возвратиться на свой исторический путь. Какой это путь? Какова его цель? Архимандрит Константин Зайцев отвечает следующее:
«Наше национальное миссионерство должно быть не рекламным, выставочным, а показом жизнью, пропитанной православной церковностью. Наша жизнь - бытовое исповедничество, которым мы держимся, и вне которого нельзя себе даже представить подвиг православной русскости. А за ним стоит целостное мiровоззрение: "внешнее" являет "внутреннее" в его ни с чем несравнимой убедительности.
Апостасия основное свое выражение имеет в экуменичности, т. е. в единении всех по признаку отрицания абсолютной истинности, в атмосфере лжи. Экуменическое единение имеет своим центром будущего антихриста. Экуменизм отрицает принцип абсолютности веры. Наше единение должно происходить по признаку отталкивания от всех проявлений Апостасии по принципиальному противопоставлению всей ее стихии.
Исповедничество - наша миссия, наше задание, наше послушание. Общее правило таково: или мы будем продолжать свое исповедничество во весь голос открыто, или будем вынуждены уйти в подполье. Третьего не дано. Только тогда мы можем претендовать быть последними православно-русскими и уповать на всесильную помощь Божию. Всякая двусмысленность, всякое соглашательство с апостасийной стихией лишает нас этой помощи. Подвиг православной русскости, который до недавнего времени был подвигом и православно-патриотическим и церковно-государственным, включавшим в себя подвиг стояния в церковной истине, для нас теперь превращается в особый подвиг верности Богу и Его Церкви. Здесь нет "политики", а есть наша верность Богу в качестве русских людей, являющихся чадами Русской Церкви. Только тех, кто подвизается исповедничеством Его правды, Господь покрывает Своей силой.»
Таковы вкратце основные принципы и смыслы Белой (Русской) Идеи. Подвиг православной русскости, дерзание и воля, отрешение от узких партийных интересов во имя служения Родине, понимание России, как России Христа, блюдение своих святынь и возрождение духа, кропотливое проникновение в психологию масс, не созерцание, а действие, не уныние, а вера и борьба. Вот, что такое Белая Идея. Идея Мужества и Действия, Веры и Верности, Долга и Чести.
Елена Семёнова
Русская Стратегия
Оценили 2 человека
2 кармы