Имя этого божества нам неизвестно. Точнее сказать — у него сотни, тысячи имен. Такие боги, обожествленные предки или животные, с незапамятных времен были у различных охотничьих племен в разных частях земного шара.
Конечно, ни о каком едином великом боге не может быть речи. Каждое племя или род вырабатывали представление о своем более или менее индивидуальном божестве или духе. Вера в них характерна для коренных народов во всех частях света. Но во всех случаях было нечто общее, позволяющее говорить о великом боге охоте как выразителе чувств, мыслей, верований, обычаев охотников разных времен и народов.
За основу мы возьмем древнейшее изображение фантастического существа, определенно имеющего отношение если не к охотничьей магии, то во всяком случае к духовному миру первобытных охотников.
Во Франции есть знаменитая пещера Ле-Труа-Фрер (Три Брата — названная в честь открывших ее трех сыновей графа Бешуана). В ней сохранились загадочные изображения «зверолюдей» и химерических животных. Из них выделяется один образ, получивший названия «Колдун», «Шаман», «Владыка зверей».
В нем соединены черты человека и нескольких животных. У него рога и уши оленя, совиные глаза и клюв, медвежьи передние лапы, лошадиный хвост и человеческие ноги, а также орган, отличающий мужчину, хотя и находящийся не совсем на своем месте.
Нет никакого сомнения, что талантливый первобытный художник со знанием дела отразил характерные особенности человека и животных, стремясь выразить определенную идею. Странное соединение черт, не встречающееся в природе, безусловно рождено силой воображения и какими-то мыслями и эмоциями.
Очень показательно уже то, что перед нами образ «комплексный» и не имеющий аналогов в природе. Его создатель выразил нечто свое собственное как свободный (отчасти, конечно) творец, находящийся в некотором роде вне или даже над природой. Он словно пожелал показать, что человеку свойственны черты самых разных обитателей Земли.
«Все это вместе, — по словам американского ученого и писателя Тома Придо, — создает существо, источающее жизненную энергию, волшебный сплав звериных и человеческих сил».
Такого ли воздействия на зрителей добивался художник? Или он просто шутил, подтрунивая над каким-то охотником? Или изобразил монстра, чтобы запугать соплеменников? Или это — детская страшилка из сказки? Или — наркотическое видение, возникшее во время шаманских камланий?
Такие предположения имеют право на существование, но выглядят надуманными. Они не учитывают главное: данный художественный образ уникален по выразительности, мастерству, смысловой глубине, фантастичности. Он должен воплощать какую-то значительную, великую идею.
Есть в той же пещере еще одно изображение подобного типа — так называемая «сцена с колдуном»: бегущий и, похоже, раненый олень, молодой бизон (впрочем, похожий и на крупного козла), а за ними — бизон с рогами и хвостом, но стоящий на человеческих ногах. Смысл этой композиции неясен. Предположение, что показан колдун в маске или охотник, замаскированный под зверя, вряд ли убедительно: слишком уж велик бизон, чтобы человек смог надеть на себя часть его шкуры с головой, да еще и притвориться бизоном. То, что можно показать на рисунке, не всегда осуществимо в реальности.
Сказки о превращениях людей в животных, и наоборот, очень распространены едва ли не у всех народов Земли. Каждый из нас слышал и читал их в детстве. Животные в сказках наделяются человеческими чертами. В мифах древних народов нередко присутствуют звероподобные люди или человекоподобные звери. Поэтому не исключено, или даже вполне вероятно, что в пещере Трех Братьев запечатлен персонаж древней волшебной сказки.
Надо только иметь в виду, что понятие волшебной сказки появилось и укоренилось сравнительно недавно. В древности люди относились к волшебству с доверием. Они еще не знали четких пределов законов природы, а сновидения толковали как перемещения души в другие миры. Нередко то, что мы склонны считать волшебной сказкой, некогда было мифом — преданием, выражавшим жизненный опыт племени, его отношение к миру.
Итак, есть основания считать фантастические образы пещеры Трех Братьев мифологическими персонажами, которых обожествляли охотники. Эти персонажи показывают замечательные качества и возможности великого охотника, способного справиться с любым зверем.
Как художественное и философское обобщение такой образ был вполне оправдан и правдив. Охотники каменного века действительно справлялись с любыми животными-гигантами: мамонтом, шерстистым носорогом, диким быком, огромным пещерным медведем, львом. Конечно, в большинстве случаев охота была коллективной. В мифах присутствовали образы обобщенные, героические, обожествленные.
В мифах легендарный предок умел превращаться в зверей, птиц и других животных, приобретая их качества. В то же время он оставался человеком. Так считали охотники-туземцы Африки, Сибири, Юго-Восточной Азии, Австралии, Южной Америки. Отличия были непринципиальны. Если в Сибири преобладали легенды о человеке-олене, то в Австралии почитались люди-кенгуру, а в Африке — люди-леопарды.
Английские исследователи Б. Спенсер и Ф. Гиллен отмечали, что тотемические первопредки австралийцев мыслятся одновременно и людьми и животными (реже — растениями). В мифах этих племен, записанных немецким этнографом К. Штреловым, предполагается тождество между животными и человеком, так что можно с одинаковым основанием говорить о кенгуру-человеке и человеке-кенгуру.
Советский этнограф В. Р. Арсеньев изучал быт и нравы африканских охотников на крупных животных. Этих охотников соплеменники считают магами, колдунами («симбон»). Ученый привел слова песни охотничьего племени бамбара (республика Мали):
Человек должен бояться охотника.
Охотник — это ведун,
Он знает деревья, он знает воду,
Он знает зверей, он знает лес…
…Многие носят штаны, но не все они — мужчины.
Много обладателей штанов, но мало мужчин.
Много людей, но мужчины — только охотники.
Охотник олицетворяет единство человека с природой, с животными. Он не только господствует над своей добычей, но и зависит от нее.
«Симбон в глазах его окружения, простых земледельцев, — пишет Арсеньев, — это получеловек-полусверхъестественное существо (аккумулятор, генератор и распорядитель магических сил природы), получеловек-полузверь». Эта характеристика удивительным образом соответствует сути изображения, оставленного древнейшими охотниками в европейской пещере. И то же можно сказать о вере в мистическую суть охоты, представителей различных племен Сибири или Австралии.
Можно согласиться с мнением Арсеньева: «У истоков религиозного сознания превалировало такое представление о мире, когда звери были равны богам, боги — людям, а люди — зверям. Человек в этот период сознавал себя равным с другими компонентами в системе Природы, и на путях ее познания и преобразования он сам создавал богов. При этом он уподоблял свою собственную природу представлению о природе вне себя».
Конечно, убеждение в своей сопричастности, своем единстве с окружающей природой определяет веру в одухотворенность окружающей природы и позволяет человеку жить в согласии с ней.
Но это лишь первый шаг. Мысль человека идет дальше. Он понимает и свое отличие от других созданий природы, свои необычайные возможности. В его сознании возникает образ великого охотника (обычно он ассоциируется с образом мистического предка). И если у одного племени им мог быть человек-бизон, у другого — человек-мамонт (есть и такое наскальное изображение), у третьего — человек-олень или человек-медведь, то у какого-то гениального мыслителя каменного века возникла мысль о слиянии подобных частных образов в единый обобщенный образ Великого Охотника. Это уже сверхчеловек и сверхзверь, а значит, великое божество охоты.
…До сих пор у целого ряда народов, главным образом африканских, сохраняется вера в местных богов или духов. Упоминать о таких божествах, считая их великими, нет никаких оснований. Тем более что пришлось бы говорить более о суевериях, чем о вере.
Образ Великого Охотника — нечто совсем другое. Он был порожден не только фантазией, но и выразил отношение человека-охотника к окружающему миру и своему месту в нем. Это — одна из тех общих идей, которая позволяет говорить о духовном единстве человечества.
Итак, едва ли не первым великим божеством у людей, занимавшихся преимущественно охотой, с древнейших времен было существо, воплощающее в себе человеческие и звериные качества. Оно символизировало единство человека с природой, а также — отчасти — господствующее положение охотника в мире животных, обладание им особой мистической силы. Можно сказать, что в этом случае человек, ясно того не сознавая, поклонялся всему человечеству и всей окружающей природе, в которой он существовал и единство с которой ощущал.
Оценили 5 человек
13 кармы