Крыса, загнанная в угол. Часть 4. Реальность немыслимого

Начало цикла статей

Среди обывателей широко распространено мнение — культивируемое в том числе и власть имущими через СМИ — что «в ядерной войне победителей не будет». Поэтому, дескать, она практически невозможна.

Вне зависимости от того, насколько сами власть имущие разделяют эту точку зрения, она категорически неверна. Сегодня ядерная война не просто возможна, но с каждым годом вероятность её повышается; она ни в коем случае не приведёт не только к гибели человечества, но даже к полному уничтожению участвующих в ней стран; и в ней можно победить. И да, власть имущие конкретно в Соединённых Штатах Америки об этом знают и учитывают это в своих планах.

Разумеется, это ни в коем случае не отменяет того факта, что ядерная война — страшная вещь, которая приведёт к огромным страданиям, жертвам и разрушениям. Впрочем, с точки зрения некоторых людей эти страдания, жертвы и разрушения — не более чем «сопутствующий ущерб», вполне оправданный для достижения такой цели, как сохранение глобального доминирования. Но давайте обо всём по порядку.

1. «Победителей не будет»

Мнение об «отсутствии победителей» зиждется на двух основных тезисах.

Первый тезис, в различных вариациях, заключается в том, что ядерная война априори станет чудовищной катастрофой, которая приведёт к гибели либо участвующих в ней стран, либо значительной (или бОльшей) части человечества, либо вообще всего человечества скопом, либо всего живого на Земле, либо даже всей планеты (в общем, от «ужас» до «ужас-​ужас-ужас»).

Второй тезис — более обоснованный — заключается в том, что агрессор неминуемо столкнётся с ответным ударом и понесёт тяжёлые потери, вполне сравнимые с теми, которые он нанесёт противнику. Понятно, что такая война совершенно невыгодна и никто в здравом уме начинать её не будет.

Оба этих тезиса ошибочны. Разберём их.

 2. Конец света

Первоначально атомную бомбу рассматривали лишь как мощное оружие, не несущее какой-​то запредельной угрозы. Вопреки распространённому мнению, даже атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки вовсе не побудила японское правительство к немедленной капитуляции. Оценив разрушения, японские власти сделали вывод о том, что последствия атомной бомбардировки в целом не превосходят последствий обычных массированных бомбардировок городов. Так, количество погибших от непосредственного воздействия ядерных взрывов суммарно в обоих городах было меньше, чем при одной бомбардировке Токио фугасными и зажигательными бомбами 10 марта 1945 года: 70–80 тысяч человек против 80–120 тысяч (правда, ещё многие десятки тысяч позднее умерли от последствий ядерных взрывов, в том числе от малоизвестного тогда радиоактивного облучения), а по относительной степени разрушения городских построек Хиросима оказалась лишь на 17-м месте среди японских городов. Судя по записям с императорской конференции 9–10 августа 1945 года — сразу после бомбардировки Нагасаки — начальник японского Генерального штаба на вопрос об атомных бомбах ответствовал: «Значительных результатов в борьбе с налётами мы не добились, однако теперь можно ожидать определенных успехов в результате изменения наших методов, и воздушными налётами нельзя заставить нас капитулировать». Лишь вступление в войну СССР сделало положение Японии безнадёжным даже с точки зрения упёртого японского руководства; впрочем, применение врагами «сверхмощной бомбы» явилось вполне удобным информационным поводом для капитуляции, который резонно использовал император в своём обращении к народу.

Однако с течением времени стали известны жуткие подробности воздействия ядерного оружия на своих жертв, шокировавшие публику; а враждующие державы накопили десятки тысяч ядерных и термоядерных боезарядов, многие из которых вдобавок многократно превосходили по своей мощности первые примитивные бомбы. Простая интуитивная «экстраполяция» хиросимских ужасов на всевозрастающую мощь ядерных арсеналов давала ощущение неизбежности — в случае их применения — катастрофы поистине циклопических масштабов. Так возникли представления об «уничтожении земного шара» или, по крайней мере, «гибели всего живого».

Для того чтобы опровергнуть эти чисто обывательские домыслы, достаточно сравнить оценочную суммарную мощность ядерных арсеналов «на пике» со оценочной мощностью взрыва при одной из многочисленных в истории Земли астероидных или вулканических катастроф. Возьмём, к примеру, Чикшулубский метеорит, сыгравший определённую роль в гибели динозавров — но, как мы знаем, отнюдь не приведший ни к гибели Земли, ни к гибели биосферы; мощность взрыва при его падении оценивается примерно в 100 тератонн тротилового эквивалента. Суммарное же количество ядерных боеголовок мира, достигшее  своего «пика» в середине 1980-х годов, составляло менее 65 тысяч; при этом большинство из них были тактическими, имеющими мощность в десятки и единицы килотонн. Но даже если «оптимистически» оценить среднюю мощность одной боеголовки в 1 мегатонну, мы получим суммарную мощность земного ядерного арсенала около 0,065 тератонн — в полторы тысячи раз меньше Чикшулубского метеорита. Соответственно, несравнимо меньшими будут и последствия применения такого арсенала, даже если сделать поправку на то, что его действие будет «размазано» по большой поверхности (но всё же отнюдь не по поверхности всей Земли!), а не сконцентрировано в одной точке.

Но и без использования подобных сравнений воздействие любой ядерной атаки легко определялось чисто математически, на основании расчётов и результатов ядерных испытаний — и это было доступно любому образованному человеку. Сейчас это можно сделать и вовсе «кликом мышки», с помощью сайта nukemap. И было очевидно, что гигантские ядерные арсеналы неспособны уничтожить непосредственным воздействием ядерных взрывов не то что всё человечество, но даже всё население конкретных стран-​соперниц — просто потому, что населённых пунктов слишком много, а разбросаны они по очень большой территории. Так, в СССР в 1987 году насчитывалось 6168 городов и посёлков городского типа, а также 42411 сельсоветов, то есть всего 52571 единиц. При этом следует иметь в виду, что количество сельсоветов намного меньше реального количества сельских поселений, так как отдельные сельсоветы создавались лишь в крупных сёлах, а мелкие поселения объединялись в группы с одним сельсоветом (поэтому, например, только в РСФСР в 1989 г. было аж 152922 сельских населённых пункта!). Между тем, весь ядерный арсенал США в 1987 году насчитывал примерно 24000 боеголовок, бОльшая часть из которых предназначалась для использования против военных целей.

Эти факты представляли собой определённую проблему для антивоенной и антиядерной пропаганды: тезисы о «конце света» действовали только на легковерную публику, но не на рационально мыслящих людей, среди которых, что самое грустное, в основном были и Люди, Принимающие Решения. Термин «пропаганда» здесь не следует воспринимать в уничижительном смысле — напротив, поддержание ощущения того, что возможное применение ядерного оружия несёт особую опасность как для твоей страны, так и для всего мира, совершенно необходимо для успешного осуществления политики ядерного сдерживания. Другими словами, такая пропаганда в конечном счёте принесла благо, позволив сверхдержавам на протяжении многих десятилетий воздерживаться от прямого военного столкновения друг с другом.

3. Радиация и зима

На помощь такому безусловно благому делу, как антивоенная пропаганда, пришли писатели, киношники и учёные. С писателями и киношниками всё просто — побольше зрелищности и эмоций, и вот уже почтеннейшая публика плачет над трагедией умирающего от радиации человечества в фильме «На последнем берегу» или щекочет себе нервы сражениями с жуткими мутантами (бандитами, роботами-​терминаторами и т.п.) в прочих многочисленных «постапокалиптических» культурных изделиях. Пропаганда через эмоции и развлечения работает не хуже, а порой гораздо лучше, чем через факты и разум. Но и учёные подтянулись: в начале 1980-х годов усилиями Карла Сагана и ряда других его коллег получила распространение концепция «ядерной зимы» (впрочем, впервые описанной фантастом Полом Андерсоном в его первом рассказе 1947 года «Завтрашние дети»). Дескать, миллионы тонн сажи, одновременно выброшенные в атмосферу в результате пожаров затронутых ядерными ударами городов и лесов, частично перекроют свет Солнца и вызовут временное глобальное похолодание, что приведёт к падению урожайности и гибели от голода и холода множества людей по всей планете, включая регионы, не подвергшиеся ядерной атаке. В общем, так или иначе нас ждёт глобальная катастрофа как минимум с разрушением цивилизации, и после третьей мировой войны четвёртая будет вестись уже «копьями» и «камнями», по словам ещё одной, совсем уж монументальной фигуры в учёном мире — Альберта Эйнштейна.

Получились вполне годные страшилки, которые сыграли свою позитивную роль — укрепили правительства сверхдержав в их решимости не применять ядерное оружие и содействовать его сокращению. Все были довольны и наслаждались миром и покоем (ну, кроме всяких там туземцев где-​то на задворках цивилизованного мира). К сожалению, оказалось, что это не навсегда.

Даже не рассматривая подробно сомнительные теоретические аспекты этих страшилок, можно с уверенностью сказать, что их ложность была наглядно доказана на практике.

Что до радиации, то история из фильма «На последнем берегу» возможна разве что при массированном применении мощных боеголовок, специально сконструированных для создания сильного радиоактивного заражения (например, кобальтовых), тогда как реально находящиеся на вооружении современные ядерные и особенно термоядерные боеголовки просто в силу своей конструкции являются намного более «чистыми», чем примитивные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. Между тем, радиоактивное заражение в этих городах не оставило каких-​то ужасных последствий. Не было ни полчищ мутантов, ни безжизненной на долгие годы территории. Города быстро восстановили и заселили заново, местное население чувствует себя прекрасно.

Гораздо хуже были последствия аварии в Чернобыле, где было выброшено большое количество радионуклидов, но, опять же, при всей её масштабности, количество подтверждённых жертв непосредственно в результате аварии, по разным данным, насчитывается от 50 до 200 человек, а жертв от отдалённых последствий облучения, включая прогнозируемые, — порядка 4000. Более высокие оценки относятся к домыслам жёлтой прессы и прочих разных псевдо-​«экологов». Сама подвергшаяся облучению зона кишит всевозможной живностью — опять же, без каких-​либо мутантов.

Вкратце, это объясняется двумя факторами: во-​первых, быстрым спадом радиации в поражённых зонах, а во-​вторых, выработанной в процессе эволюции изначальной устойчивостью биологических организмов к радиации, поскольку она сопровождает их от рождения до смерти. На Земле есть множество мест с повышенным радиационным фоном, связанных с наличием определённых пород или выходом радона; да и просто в горных районах естественный радиационный фон растёт, поскольку чем выше, тем тоньше слой атмосферы, защищающий нас от космических излучений. Поневоле пришлось приспособиться, так что к действительно серьёзным проблемам нас гарантированно приведёт лишь сильное единократное переоблучение — тогда как долговременное пребывание в условиях повышенного, но «терпимого» радиационного фона может лишь несколько повысить вероятность заболеть раком (причём, скорее всего, уже в пожилом возрасте).

Ну а ложность концепции «ядерной зимы» была продемонстрирована во время войны 1991 года в Персидском заливе, когда предсказанное тем же Саганом похолодание из-за выбросов сажи из горящих нефтяных скважин не состоялось, хотя массово подожжённые режимом Саддама Хусейна скважины исправно полыхали около года. Продвигавшаяся апологетами «ядерной зимы» модель воздействия пожаров на климат оказалась полностью неверной. К тому же и само допущение о неизбежности возникновения в современных городах таких же «огненных штормов», какой образовался в состоящей главным образом из бумажно-​деревянных домиков Хиросиме, видится слишком натянутым.

Наконец, следует учесть ещё один важный фактор: масштабное сокращение ядерных арсеналов после окончания Холодной войны. Сегодня Россия и США, после подписания договора СНВ-​III, имеют на вооружении примерно по 1500 ядерных боезарядов на развёрнутых стратегических носителях (при этом формально считается, что на каждом бомбардировщике имеется лишь один боезаряд, хотя по факту их может быть гораздо больше), а также по несколько тысяч боеголовок стратегического и тактического назначения на вооружении и хранении (оценочно — порядка 10–11 тысяч единиц суммарно в обеих странах, что в 5–6 раз меньше ядерного арсенала на пике противостояния Холодной войны). При этом, например, большинство стратегических боеголовок США имеют мощность «всего» от 100 до 300 килотонн тротилового эквивалента — никакого сравнения с многомегатонными зарядами 60-х и 70-х гг. Естественно, и воздействие такого сравнительно небольшого арсенала — прямое, климатическое, радиационное — в глобальном масштабе будет совсем незначительным.

И, разумеется, по крайней мере часть Лиц, Принимающих Решения, всё это прекрасно осознаёт.

4. Ответный удар

Тем не менее, остаётся ещё один — вполне весомый — аргумент в пользу бессмысленности ядерной атаки против державы, которая, в свою очередь, обладает ядерным оружием. Это аргумент ответного удара. Следствием даже единичного ядерного удара по крупному городу станут жертвы и разрушения, чрезмерные с точки зрения современного благополучного обывателя. Вспомним, какой психологический шок в США, да и во всём «цивилизованном мире», вызвала террористическая атака 9 сентября 2001 года. А ведь она привела всего лишь к разрушению нескольких зданий и гибели трёх тысяч человек. Насколько же страшнее будет воздействие ядерного взрыва, который приведёт к полному либо частичному разрушению города и гибели уже нескольких десятков или даже сотен тысяч человек?! Вот почему распространено мнение, что наличие у страны даже небольшого арсенала ядерного оружия (не говоря уже о многотысячном, как у России!) практически гарантирует ей безопасность.

И всё же это мнение, хотя и не лишено оснований, не является полностью верным. Здесь встаёт вопрос о соотношении цены и результатов.

Скажем, такая специфическая страна, как Северная Корея, никому, по большому счёту, не мешает, пока сидит у себя за забором и никуда не лезет — ресурсов она потребляет мало, в мировую экономику вовлечена слабо, ключевого географического положения не имеет, особо ценных месторождений тоже, влияние её на мировой арене околонулевое. Нападать на неё — всё равно что стричь свинью: визгу много, а шерсти мало, особенно с учётом того, что эта свинья может ещё и сильно укусить в ответ. Идти на риск получить даже единичный ядерный гриб в Сиэтле или Сан-​Франциско только для того, чтобы принести свободу и демократию каким-​то северокорейцам? Разумеется, это абсурдно. Выгоднее, напротив, использовать эту страну в качестве жупела при выбивании из Конгресса денег в военный бюджет, а также снимать про её колоритного лидера прикольные клипы и фильмы.

Но совсем другое дело — когда речь идёт об экзистенциальной угрозе. О стране, которая осмеливается подрывать сами основы миропорядка, в рамках которого США властвуют над миром и живут за его счёт. Здесь ставки уже настолько высоки, что можно пойти и на куда больший риск.

А главное — если всё тщательно продумать и подготовить, то риск окажется не столь уж и велик.

5. Гарантированное взаимное уничтожение

Если Северная Корея обладает буквально единичными образцами ядерного оружия, которые вроде бы могут достичь территории США (и которые к тому же теоретически поддаются перехвату пусть и слабоватой, но всё же вполне действующей системе ПРО на основе ракет-​перехватчиков GBI и SM-3), то у России есть почти полторы тысячи мощных термоядерных боеголовок на развёрнутых современных стратегических носителях, способных эффективно преодолевать вражескую ПРО — и это не считая ещё нескольких тысяч прочих единиц ядерного оружия. При этом бОльшая часть стратегических носителей находится в режиме постоянного боевого дежурства, причём наземные межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) способны к запуску в режиме ответно-​встречного удара, когда вражеские ракеты находятся ещё только на подлёте. Следовательно, попытка массированного удара по России теоретически приведёт к практически столь же мощному ответному удару, то есть агрессор понесёт сопоставимые потери.

И хотя, как мы уже разобрали выше, современные ядерные арсеналы неспособны привести к полному уничтожению страны размером с Россию или США, воздействие даже нескольких сотен боеголовок в рамках массированного удара возмездия (который обычно подразумевает удар не только по военным, но и по гражданским целям) будет катастрофическим. Разрушение крупнейших городов, важнейших центров промышленности и энергетики — и многомиллионные жертвы, плюс «языки» радиоактивного заражения; пусть оно и не так страшно, как его «малюют», всё равно вещь это крайне малоприятная. Не говоря уже об уничтожении военного потенциала. Помимо совершенно непереносимых материальных и людских потерь, всё это немедленно выведет страну из «высшей лиги», гарантированно лишив её экономического и военного преимущества над прочими, чем не преминут воспользоваться её соперники (список которых для тех же США отнюдь не ограничивается Россией!).

То есть да, всё это выглядит как самоубийство. И, разумеется, если всё обстоит именно так, как описано выше, никто не будет совершать такое самоубийство.

К сожалению, реальность не столь радужна. Существуют способы значительно уменьшить или даже полностью исключить ответный удар России. И это отнюдь не чистая теория. США активно готовятся именно к практическому применению этих способов.

6. Удар без ответа

Если потенциальный агрессор (читай, США) ставит перед собой цель максимально уменьшить или даже исключить ответный ядерный удар по своей территории, единственный способ для этого — превентивный массированный удар по противнику (читай, России) с целью уничтожения вражеского ядерного потенциала. Эта стратегия также известна как обезоруживающий ядерный удар (Nuclear Disarming Strike), он же упреждающий  (preemptive) разоружающий удар, он же «достартовый перехват» (left of launch) — термины разные, смысл один, и он кристально ясен. При этом на агрессора будет работать эффект внезапности. Но потребуется решить следующие дополнительные задачи:

1) исключить нанесение ответно-​встречного удара, то есть запуска вражеских ракет ещё до того, как собственные ракеты агрессора достигнут цели;

2) исключить или максимально ослабить ответный удар, то есть использование противником его ядерного потенциала, уцелевшего после удара агрессора, — ракет в высокозащищённых шахтах, мобильных МБР (подвижных грунтовых ракетных комплексов — ПГРК) и баллистических ракет на подводных лодках (БРПЛ);

3) перехватить вражеское ядерное оружие с помощью систем ПРО и ПВО.

Что касается третьей задачи, то история попыток её решения известна и весьма затейлива. Даже не интересующийся подобными вопросами обыватель, скорее всего, вспомнит Стратегическую оборонную инициативу Рейгана, хотя она была лишь одним из этапов этой многолетней истории. Можно резюмировать, что в конечном счёте стало ясно: сегодня создать систему ПРО, способную гарантированно или почти гарантированно нейтрализовать массированную вражескую ядерную атаку, невозможно (во всяком случае, не прибегая к запредельным тратам). Поэтому США ограничились созданием недорогой системы ПРО с ограниченными возможностями, предназначенной для перехвата либо единичных вражеских ракет ядерных «стран-​изгоев», либо незначительных остатков ядерного потенциала более сильных держав — потенциала, уничтоженного в рамках решения двух первых задач.

Итак, решение именно этих двух задач было сочтено реалистичным. Особенно с учётом некоторых изменений, произошедших за последние десятилетия. Поговорим об этом подробнее.

7. Парализующий удар, или обезглавливание (decapitation)

Концепция ответно-​встречного удара предполагает, что современные средства космической разведки могут засечь старт вражеских МБР и БРПЛ непосредственно после их старта. В силу того, что подлётное время МБР и современных дальнобойных БРПЛ сравнительно велико — от 20 до 30 минут — его вполне хватит и на принятие решения об ответном ударе главнокомандованием страны, и на прохождение цепочки необходимых команд, и на осуществление запуска по крайней мере наземных МБР, находящихся в режиме постоянной боевой готовности. Через какое-​то время к ним присоединятся и дежурящие в воздухе стратегические бомбардировщики (им понадобится ещё долететь до районов пуска своих крылатых ракет), и атомные подводные лодки с баллистическими ракетами — сокращённо ПЛАРБ (в режиме боевого патрулирования связь с ними осуществляется либо с помощью сверхдлинноволновой связи, имеющей очень низкую пропускную способность, либо во время сеансов обычной радиосвязи, проводимых периодически — например, раз в сутки — для чего лодке приходится в условленное время подвсплывать на перископную глубину, чтобы использовать выдвижную антенну). В конечном счёте, будет задействован практически весь боеготовый стратегический ядерный арсенал, обеспечивая сокрушительный удар по агрессору.

Единственный способ для агрессора надёжно предотвратить такое развитие событий — нейтрализовать высшее руководство страны (и/или систему передачи команд) в короткие сроки, ещё до того, как соответствующие команды пойдут в войска. Сделать это можно, применив оружие, которое обладает критически малым подлётным временем, порядка нескольких минут.

Попутно имеет смысл уменьшить подлётное время и для оружия, которое должно уничтожить наземный ядерный потенциал — вражеские наземные МБР, аэродромы стратегической авиации и базы ПЛАРБ. Это будет дополнительной гарантией на случай, если обезглавливание по каким-​то причинам не удастся. Тогда противник не успеет запустить МБР и поднять в воздух бомбардировщики, даже если приказ будет отдан; львиная доля его ядерного потенциала будет физически ликвидирована в первые же минуты войны.

О том, как всё это сделать, чуть ниже. Равно как и о том, что США целенаправленно готовятся к этому на практике.

8. Атака «из чистого неба»

Есть ещё одна стратегия, которая, словно своеобразная «серебряная пуля», устраняет или облегчает для агрессора целый ряд проблем. Проблемы эти связаны с так называемым угрожаемым периодом, который, согласно традиционным представлениям, непременно должен предшествовать ядерной войне. Ведь войны не начинаются внезапно; им предшествует период нарастания международной напряжённости. А сама подготовка к ядерному нападению предполагает повышение боеготовности войск агрессора с соответствующими действиями, к которым относится, например, развёртывание повышенного количества ПЛАРБ — при том, что в обычных условиях на боевом патрулировании находится примерно половина из них, а остальные отстаиваются в базах или ремонтируются.

Эти и другие подобные действия достаточно легко отследить разведке противника, и он предпримет ответные меры: повысит общую боеготовность, увеличит количество своих ПЛАРБ на боевом патрулировании, выведет из пунктов постоянной дислокации «в поле» все ПГРК, организует постоянное дежурство в воздухе бомбардировщиков с ядерным оружием, самолётов-​заправщиков и воздушных командных пунктов, приведёт в действие комплекс автоматического управления ответным ядерным ударом — систему «Периметр» (в обычный, не угрожаемый период она предположительно не работает, поскольку это несёт чрезмерный риск ядерной катастрофы в результате ошибки компьютерных систем — каковые ошибки вполне имели место на практике в истории ядерного противостояния, но, к счастью, наличие «человеческой прокладки» всегда позволяло предотвратить печальный исход). Наконец, руководство страны организационно и психологически будет готово к вражеской ядерной атаке и сможет отреагировать на неё в кратчайшие сроки.

Всё это нейтрализуется одной простой стратегией: ударом «из чистого неба», безо всякого угрожаемого периода, совершенно неожиданно для противника. Эта стратегия вполне реализуема благодаря нескольким факторам.

Первый фактор заключается в том, что для нанесения обезоруживающего удара по противнику, не находящемуся в состоянии повышенной боеготовности, совершенно не нужно задействовать весь свой ядерный потенциал. Для этого с избытком хватит той части стратегических ядерных сил, которая находится в состоянии боеготовности в рамках обычного боевого дежурства. Обычно на боевом дежурстве находится лишь часть БРПЛ, определяемая так называемым коэффициентом оперативного напряжения (КОН), который может различаться в зависимости от страны и обстановки в мире. Скажем, у Великобритании на боевом дежурстве обычно находится одна из четырёх её БРПЛ, то есть их КОН равен 0,25. А вот штатовские БРПЛ типа «Огайо» в разгар холодной войны благодаря наличию сменного экипажа эксплуатировались весьма интенсивно, с КОН, равным 0,66.

Для упрощения допустим, что в момент нанесения удара КОН будет составлять 0,5 (в том числе и для введения в заблуждение будущей жертвы, которую могло бы насторожить увеличение интенсивности использования стратегических ПЛ) — то есть на боевом дежурстве будет находиться половина БРПЛ типа «Огайо». Эти 7 лодок, в соответствии с ограничениями договора СНВ-​III, сегодня несут чуть больше 500 боеголовок; ещё 400 боеголовок имеется в настоящее время на МБР «Минитмен». Этих 900 с лишним боеголовок более чем достаточно для уничтожения всего наземного ядерного потенциала России (теоретически — кроме находящихся на боевом патрулировании ПГРК, но этот вопрос мы рассмотрим отдельно) даже с учётом того, что наиболее важные и/или защищённые цели «для верности» предполагается поражать более чем одной боеголовкой. Так, по состоянию на 2018 г. на вооружении России находилось всего 122 МБР шахтного базирования; также насчитывалось 2 ВМБ с базированием БРПЛ, 2 аэродрома стратегической авиации и 7 ракетных дивизий с ПГРК (22 ракетных полка, расположения которых являются пунктами постоянной дислокации мобильных комплексов, в каковых пунктах значительная часть ПГРК — если не большинство — обычно и находится вне рамок угрожаемого периода). В целом, при расходе не менее двух боеголовок на цель, для полного поражения перечисленного (включая технические ракетные базы и командные пункты) достаточно примерно 300–400 боеголовок.

Другие боеголовки можно направить на командные центры, пункты связи, оружейные хранилища, центры разработки и производства ядерного оружия, использовать для насыщения системы ПРО Москвы (что облегчается изначальным наличием в ракетах «Трайдент-​II» до 14 боеголовок на каждой, тогда как для соответствия ограничениям договора СНВ-​III на них сегодня обычно размещается по 3–4 боеголовки, то есть даже без переделки конструкции, простой заменой лишних боеголовок на аналогичные по весу и геометрии «болванки», каждая ракета получает до 11 «бесплатных» тяжёлых ложных целей, практически не отличающихся от реальных и поэтому в принципе не поддающихся селектированию — в придачу к уже имеющимся средствам преодоления ПРО)…

…И при этом останется ещё несколько сотен (!) боеголовок, которые можно задействовать для ударов по остальному военно-​промышленному потенциалу, сделав Россию практически беззащитной не только в ядерном отношении, но и в смысле обычных вооружений. К примеру, в настоящее время в России, согласно общедоступным сведениям, насчитывается менее 120 аэродромов, эксплуатирующихся военной авиацией; при их нейтрализации от наших ВВС останутся лишь воспоминания. Надо ещё учитывать, что ядерный удар вполне может быть дополнен запуском множества высокоточных дальнобойных неядерных боеприпасов, как уже существующих на сегодня (таких как крылатые ракеты «Томахок», базирующиеся на подводных лодках и надводных кораблях), так и перспективных (например, гиперзвуковых ракет наземного базирования PrSM дальностью до 499 км, запускаемые из знаменитых установок HIMARS и MLRS; эти ракеты уже испытаны и готовы к производству, их планируется принять на вооружение в следующем году с закупкой для начала 2400 единиц).

Причём это — без учёта арсенала ПЛАРБ «Огайо», оставшихся в базах (ещё 500 с лишним боеголовок), и большей части арсенала стратегических бомбардировщиков (который, скорее всего, всё же придётся частично задействовать, о чём ниже). Этого всё ещё очень солидного боезапаса хватит, чтобы США по-​прежнему оставались ядерным игроком первой лиги… А также для того, чтобы пригрозить России в случае, если она откажется сдаваться, уже не просто ударом по её военным объектам, но уничтожающим ударом по густонаселённым городам и важнейшим объектам промышленности, инфраструктуры и энергетики. Шах и мат!

Второй фактор заключается в том, что «американский президент имеет единоличные полномочия в принятии решений об использовании ядерного оружия США» — без одобрения Конгресса и прочих подобных ритуалов — причём не только в качестве ответного удара, но вообще «по своему хотению». Реальным ограничением может служить лишь несогласие большинства членов кабинета президента, а также ряда генералов, таких как глава стратегического командования. Но ясно, что подобное несогласие может возникнуть лишь в случае, когда основанием для ядерной атаки служит личный каприз президента. Совсем другое дело, если это часть заранее согласованного плана, одобренного кабинетом и высшими военными. Сомнительность же подобных действий с моральной и юридической точек зрения не будет играть большой роли в ситуации «победителей не судят», особенно с учётом следующего фактора.

Третий фактор заключается в том, что в настоящее время в США (да и во всём «цивилизованном мире») осуществляется беспрецедентное по своему размаху культивирование образа врага и расчеловечивание потенциального противника — России. Сегодня этот процесс, пожалуй, зашёл даже дальше, чем в разгар «холодной войны», и ситуация только ухудшается (что усугубляется нарастающим социально-​экономическим кризисом в самих США и ослаблением их роли на мировой арене — а готовый виновник уже назначен). Через несколько лет необходимость уничтожения нашей страны едва ли не любой ценой будет считаться там чем-​то само собой разумеющимся.

9. Ответный удар и система «Периметр»

Описанные выше действия способны предотвратить ответно-​встречный удар и уничтожить значительную часть ядерного потенциала России. Но они неспособны ликвидировать его полностью. Если ограничиться этими действиями, то у России останутся передвигавшиеся на момент атаки в районах боевого патрулирования (т.е. вышедшие из пунктов постоянной дислокации) ПГРК «Тополь» и «Ярс», а также находившиеся на боевом дежурстве российские ПЛАРБ. Это несколько сотен мощных боеголовок на скрытных, подвижных, почти не поддающихся обнаружению носителях. Спустя какое-​то время после парализующего удара управление российскими ядерными силами может быть восстановлено, и на США обрушится уничтожающий ответный удар.

Более того, у России имеется страшная и ужасная система «Периметр», созданная специально на случай успеха вражеского парализующего удара, которая способна самостоятельно отдать приказ об ударе возмездия немедленно после вражеской атаки, зафиксировав ядерные взрывы на территории России и отсутствие связи с высшим командованием.

Так обстоит дело в теории. На практике всё гораздо хуже для России. Рассмотрим вначале пресловутую систему «Периметр».

Прежде всего, как уже отмечалось выше, вне рамок угрожаемого периода эту систему, скорее всего, просто отключают. Так что во время атаки «из чистого неба» она просто не будет работать. Но даже если её успеют включить в последний момент (по некоторым сведениям, такая возможность предусмотрена — в конце концов, в ситуации неопределённости вполне логично сделать это «для подстраховки»), это не поможет. «Периметр» — не бесплотный джинн, висящий в воздухе; это набор всецело материальных устройств (компьютеры, датчики, системы связи, находящиеся в шахтах «командные ракеты» — модификации обычных МБР), которые вполне поддаются физическому разрушению ядерным оружием и местоположение которых предположительно или точно известно разведке противника. По этой простой и грубой причине система «Периметр» неизбежно будет выведена из строя тем самым внезапным обезоруживающим ударом.

Увы, она неработоспособна. Такая система имела смысл лишь в те годы, когда точность ракетного оружия была невысока, поэтому ракетные шахты и заглублённые бункеры предоставляли достаточную защиту. Во всяком случае, самоуверенный враг, убеждённый в своём техническом превосходстве и провиденциальном характере своей миссии, будет исходить именно из этих соображений.

Теперь перейдём к нейтрализации самих оставшихся средств поражения, которая необходима постольку, поскольку нельзя исключать возможности того, что даже после уничтожения высшего руководства России и системы «Периметр» управление стратегическими ядерными силами будет каким-​то образом восстановлено. Следовательно, надо сделать так, чтобы отданный приказ о возмездии было уже некому и нечем исполнять. Это вполне решаемая задача.

 10. Проблема ПГРК

В отличие от шахтных МБР, координаты пусковых установок которых известны и могут быть заранее введены в систему управления вражеских баллистических ракет, ПГРК «Тополь» и «Ярс» способны перемещаться по просёлочным дорогам со скоростью до 40 км/ч (впрочем, реальная средняя скорость, конечно, гораздо ниже). Предполагается, что обнаружить такой комплекс на бескрайних лесных просторах весьма сложно, а если, обнаружив, выпустить по нему ядерную ракету, то за 20-30 минут её полёта он сможет удалиться от своей первоначальной точки местонахождения на расстояние, достаточное для того, чтобы не получить повреждений от взрыва даже самой мощной ракетной боеголовки США W-88 (475 кт). Но не всё так однозначно.

За время, прошедшее с момента принятия на вооружение «Тополя», возможности США по оперативному обнаружению наземных целей многократно возросли, и этот процесс продолжается.

Во-​первых, увеличилась (и продолжает расти) группировка военных разведывательных спутников. Так, ещё в 2019 году группировка спутников-​разведчиков США насчитывала 69 единиц, не считая 13 спутников системы предупреждения о ракетном нападении. В 2022 году началась реализация программы National Defense Space Architecture (NDSA), целью которой является создание системы из сотен спутников, позволяющих обнаруживать и отслеживать вражеские «ракетные угрозы» (missile threats), включая, разумеется, конкретно российские ПГРК (которые видны на картинке ниже). Уже в 2024 году планируется обеспечить региональное обнаружение и отслеживание целей, чего будет достаточно для противодействия мобильным ядерным силам конкретной страны (России или Китая), а в 2026 году — и глобальное.

Во-​вторых, активно развивается сеть частных спутников мониторинга земной поверхности, как радиолокационного, так и оптического, причём некоторые соответствующие компании подписали с государственными структурами США (прежде всего с Министерством обороны) договоры о предоставлении информации. К ним относятся, например, компания Capella Space, запустившая к настоящему времени сеть из 7 спутников, оснащённых РЛС с синтезированной апертурой, которая позволяет получать радиолокационные изображения земной поверхности с разрешением до 50 см; Maxar Technologies, предоставляющая широкий спектр услуг, связанных со спутниковыми технологиями, включая зондирование поверхности Земли оптическими спутниками сверхвысокого разрешения (до 46 см) и оперативную обработку этой информации; Planet Labs, производящая спутники оптического зондирования Dove, особенностью которых является простота, малый размер — каждый спутник весит всего 4 кг — и дешевизна, что позволяет запускать их в больших количествах и содержать на орбите солидную спутниковую группировку (в настоящее время порядка 120–150 активных спутников), обеспечивающих ежедневный мониторинг всей территории Земли, пусть и с умеренным разрешением в 3–5 м. Можно вспомнить и успехи компании SpaceX по развёртыванию гигантской спутниковой группировки Starlink, хотя это не разведывательная система, а система связи. В любом случае, последние достижения коммерческих спутниковых компаний демонстрируют возможность быстрого создания обширных спутниковых систем для различных целей.

В третьих, был достигнут огромный прогресс в скорости обработки поступающей со спутников информации с использованием суперкомпьютеров, результатом чего стала возможность быстрого, почти в реальном времени, поиска объектов с заданными параметрами в огромном массиве картографических данных. Эта система, в частности, используется сейчас для предоставления информации вооружённым силам Украины, что позволяет им быть заранее осведомлёнными о ракетных атаках ВС РФ и оперативно задействовать имеющиеся ПВО, а также наносить болезненные удары по важным удалённым целям (прежде всего — складам боеприпасов и командным центрам) с применением высокоточного оружия, такого как управляемые ракеты для пусковых установок HIMARS.

Всё это непрерывно совершенствуется, и развитие событий (включая конкретно реализацию упомянутой выше программы NDSA) не оставляет сомнений в том, что уже в течение нескольких ближайших лет возникнет ситуация, когда передвижение практически всех российских ПГРК станет отслеживаться в реальном времени средствами космической разведки. Таким образом, вопрос их обнаружения и оперативного отслеживания будет решён, останется только вопрос уничтожения. МБР и БРПЛ для этого не подходят, их нельзя перенацеливать в полёте. Однако США уже имеют достаточный арсенал других подходящих средств поражения, а также ведут работы по его развитию.

При этом следует иметь в виду, что большая высота и необтекаемый профиль российских ПГРК делают их достаточно уязвимыми к опрокидывающему действию ударной волны (в отличие, например, от разрабатывавшегося в США аналогичного комплекса Midgetman с низкопрофильным тягачом — пусковой установкой Hard Mobile Launcher). По штатовским оценкам, даже сравнительно маломощная 100-​килотонная боеголовка W-76 гарантированно выведет из строя российский ПГРК уже в радиусе 2875 м. Весьма уязвимы эти установки и для обычных (неядерных) боеприпасов, так как отличаются очень большими габаритами, но при этом не имеют бронирования.

Говоря о средствах поражения, можно в первую очередь вспомнить знаменитые крылатые ракеты морского базирования «Томахок», которыми оснащены все многоцелевые подводные лодки США, а также 4 бывших ПЛАРБ типа «Огайо», переоборудованные в качестве специализированных носителей КР (каждая несёт по 154 ракеты). Модификации ракеты, предназначенные для атаки наземных целей, оснащены высокоточной системой наведения по GPS, причём с 2021 года все остающиеся на вооружении КР «Томахок» модернизируются до версии Block V, которая имеет повышенную дальность (не менее чем в 1600 км), оснащена системой управления TTWCS и системой двусторонней спутниковой связи, позволяющими перенацеливать ракету прямо в полёте. Именно последнее обстоятельство теоретически позволяет использовать её для атаки по перемещающимся объектам, к тому же не исключена дальнейшая модернизация ракеты.

Впрочем, более реалистичным способом борьбы с ПГРК на сегодняшний момент представляется использование наиболее гибкого компонента штатовской ядерной триады — стратегических бомбардировщиков.

Внезапный обезоруживающий удар (особенно «из чистого неба»), в рамках которого, как мы уже убедились ранее, может быть выделено немало боеголовок для атаки целей, не связанных со стратегическими ядерными силами России, позволяет, помимо всего прочего, частично или даже полностью нейтрализовать российское ПВО дальнего действия, позиции которого также будут заранее отслежены спутниковой разведкой, а также уничтожить российские ВВС на аэродромах. После этого штатовские бомбардировщики B-2, B-1B и даже древние B-52 смогут чувствовать себя над российской территорией «как дома» и, получая актуальную информацию о передвижении наших ПГРК как от спутников, так и от собственных бортовых РЛС (которые у тех же B-2 проходили неоднократную модернизацию, весьма совершенны и «заточены» именно на поиск подобных объектов), задействовать против своих целей не только запускаемые издалека крылатые ракеты и планирующие бомбы, но и свободнопадающие бомбы, причём B-2 способен нести также ядерные B61 мощностью до 340 килотонн и B83 мощностью до 1,2 мегатонн. Кроме того, B-2 и B-52 штатно несут ядерные крылатые ракеты AGM-86B ALCM (общий боезапас свыше 1000 единиц) дальностью 2400–2800 км с боеголовкой переменной мощности до 200 кт; хотя они обладают сравнительно невысокой скоростью и точностью, их тоже можно использовать против ПГРК при пуске с малого расстояния, благодаря чему они могут поразить цели за счёт большого радиуса эффективного действия термоядерной боеголовки.

Что же касается неядерного высокоточного вооружения (для которого российские ПГРК, напомню, тоже весьма уязвимы), то здесь подходящими являются два типа боеприпасов, штатно применяемых со всех типов стратегических бомбардировщиков США.

Во-​первых, это AGM-158 JASSM — авиационная крылатая ракета с дальностью полёта, в зависимости от модификации, от 370 до 1000 км, в составе системы наведения которой, наряду с инерциальной системой управления с коррекцией по GPS с высокой степенью радиоэлектронной защиты, используется современная инфракрасная головка самонаведения и система автономного распознавания целей.

Во-​вторых, это управляемая планирующая авиационная бомба AGM-154 Joint Standoff Weapon, наиболее современные модификации которой, помимо инерциально-​спутниковой коррекции и инфракрасной головки самонаведения (что позволяет наносить удары по подвижным целям), оснащены системой двусторонней связи Link-16 именно для обеспечения возможности перенацеливания в полёте. Максимальная дальность действия этого боеприпаса составляет до 116 км для планирующего варианта и до 463–556 км для варианта с ТРД.

Стратегические бомбардировщики США могут одновременно принять на борт от 16 (B-2) до 24 (B-1B) единиц вышеупомянутых боеприпасов. Общая же «разовая вместимость» штатовской стратегической авиации составляет 2700–2900 единиц таких боеприпасов. Между тем, сейчас на вооружении РФ состоит всего около 200 ПГРК, причём в случае отсутствия угрожаемого периода (т.е. при атаке «из чистого неба») часть из них будет находиться в пунктах постоянной дислокации, где подвергнется удару вражеских МБР и/или БРПЛ.

Это означает, что даже небольшой части стратегической авиации США с избытком хватит для гарантированного уничтожения всех мобильных МБР России за один налёт, т.е. в течение первых часов войны — с учётом того, что в случае успешного осуществления обезглавливающего удара управление стратегическими ядерными силами будет нарушено и запустить эти мобильные МБР какое-​то время будет невозможно. После чего штатовские бомбардировщики смогут переключиться на уничтожение других целей, в том числе тех, которые по каким-​то причинам смогут уцелеть в ходе первого обезоруживающего удара. Арсенал у них для этого более чем достаточный, включая упомянутые выше ядерные бомбы и ракеты.

 11. Проблема ПЛАРБ

ПЛАРБ — казалось бы, идеальное оружие возмездия: подводная лодка (ПЛ) скрыта от противника толщей воды и несёт большое число ядерных боеголовок. Но эта самая маскирующая толща воды препятствует прохождению радиоволн. Можно подвсплыть на перископную глубину, чтобы использовать выдвижную антенну, но это сильно ухудшает скрытность лодки и чревато обнаружением. Кроме того, для российских ПЛАРБ в составе Северного флота обычной практикой является дежурство под толщей арктических льдов, где провести подобную операцию просто невозможно. Вот почему для связи с ПЛ наиболее продвинутые в технологическом отношении военные державы — Россия и США — сегодня используют радиопередатчики в диапазоне сверхдлинных волн (СДВ), способных проникать в толщу земли или моря.

И здесь возникают две проблемы.

Во-​первых, СДВ-​связь имеет очень низкую пропускную способность. Даже для передачи короткого сообщения нужно минимум несколько минут. Таким образом, в условиях внезапного ракетного нападения с использованием оружия, обладающего критически малым подлётным временем, нужный сигнал просто не успеет пройти до того, как будут поражены первые цели (с учётом того, что какое-​то время уйдёт на обнаружение применения оружия, передачу информации высшему руководству, анализ ситуации и принятие решения).

Во-​вторых, из-за огромной длины волны такие передатчики и их антенны обладают очень большими габаритами. Поэтому каждый СДВ-​передатчик — крупное, дорогое и штучное изделие, размещённое либо в специально построенном для него комплексе связи (таком как 43-й узел связи ВМФ России «Вилейка» или объект «ЗЕВС» на Кольском полуострове), либо на немногочисленных самолётах специального назначения (самолёты-​ретрансляторы Ту-142Р, воздушные командные пункты Ил-80 и Ил-76СК). Координаты наземных комплексов связи, а также аэродромов базирования упомянутых самолётов (скажем, все шесть российских воздушных командных пунктов в мирное время базируются на одном аэродроме — Чкаловский) прекрасно известны потенциальному противнику, и они, естественно, войдут в список целей, которые надо будет гарантированно уничтожить первым же внезапным ударом. После чего связаться с ПЛ, используя СДВ-​волны, станет физически невозможно.

Таким образом, российские ПЛАРБ, находящиеся на боевом дежурстве (остальные будут ликвидированы прямо в базах), не получат ни кодов доступа, ни приказа на применение ядерного оружия и на какое-​то время будут фактически нейтрализованы. После чего «для верности» останется только уничтожить их.

12. Прогресс противолодочной обороны (ПЛО)

Казалось бы, найти глубоко под водой российскую ПЛАРБ, затерявшуюся на обширных просторах Мирового океана, — исключительно трудная задача, особенно с учётом того, что российские подлодки последнего поколения отличаются весьма низкой шумностью, не уступая в этом отношении западным аналогам. По устоявшимся массовым представлениям, малошумность ПЛ — благодаря которой она становится, согласно одному из журналистских штампов, «чёрной дырой в океане» — является чуть ли не гарантией её необнаружимости и, следовательно, неуязвимости.

Реальность, как водится, куда печальнее. Малошумность, действительно, в некотором смысле являлась эдакой «панацеей» примерно до 80-х годов, когда основным средством обнаружения подлодок было пассивное акустическое (шумопеленгация). Однако с тех пор ведущие военно-​морские силы западных стран (прежде всего, США) произвели настоящую революцию в средствах обнаружения ПЛ, в том числе средствах неакустических, и фактор собственной шумности во многом потерял своё значение.

Во-​первых, произошёл переход от шумопеленгации на средних звуковых частотах (где уровень шумности современных ПЛ на малых ходах практически сравнялся с фоновыми шумами моря) к работе на низких частотах (единицы КГц и менее), с применением гибких протяжённых буксируемых антенн (ГПБА). В этих диапазонах снизить шумность ПЛ гораздо труднее.

Во-​вторых, в этом диапазоне стали широко использоваться средства низкочастотной активной подсветки (LFA) с корабельных и опускаемых вертолётных гидроакустических станций (ОГАС), а также взрывных источников звука и активных радиогидроакустических буёв (РГАБ), сбрасываемых с противолодочных самолётов и вертолётов. Другими словами, современная ПЛО не ограничивается пассивной «прослушкой» моря, но активно подсвечивает потенциальные цели, причём диапазон частот позволяет делать это на очень большой дальности. Малошумность лодки при этом не играет никакой роли — точно так же как голубая или серая маскировочная окраска самолёта или корабля, неплохо скрывающая его на фоне неба или моря, абсолютно не защищает от обнаружения с помощью радиолокации. Эта ситуация проиллюстрирована на следующем рисунке.

В-​третьих, благодаря взрывному развитию электроники в систему ПЛО были интегрированы высокопроизводительные компьютерные системы, способные быстро и эффективно выделять требуемые цели в огромном массиве получаемых данных; это также позволило сильно уменьшить требуемую мощность активной подсветки, которую теперь можно осуществлять скрытно для цели (то есть она может даже не знать, что её активно «прощупывают»).

В-​четвёртых, развиваются некоторые средства неакустического обнаружения подводных лодок. Какие-​то из них, на фоне развития гидроакустики, сегодня выглядят малоэффективными (по этой причине, например, на новые штатовские противолодочные самолёты P-8 Poseidon не стали устанавливать традиционные магнитометры). Но, например, радиолокационное обнаружение получило «новое дыхание»; если раньше корабельные и авиационные РЛС позволяли обнаруживать только подлодку, всплывшую на поверхность, или — с определённого расстояния — выдвижные устройства ПЛ, находящейся на перископной глубине, то современные РЛС в сочетании с компьютерной обработкой данных позволяют отследить даже погружённую подводную лодку. Дело в том, что при движении под водой ПЛ всё равно создаёт на поверхности разного рода возмущения — например, так называемые волны Кельвина и горб Бернулли. Такие эффекты и засекает радар — причём, при определённых условиях, это могут сделать не только корабельные и авиационные РЛС, но и наземные станции загоризонтного слежения, а также спутниковые РЛС.

Другой немаловажный способ, применяемый, правда, главным образом для обнаружения атомных подлодок (АПЛ), — отслеживание оставляемого ими теплового следа. Эффективность этого способа в последнее время также повысилась благодаря совершенствованию тепловизионной техники; мощный тепловизор сегодня является обязательной составляющей оборудования современного противолодочного самолёта.

Наконец, следует упомянуть системы обнаружения ПЛ по кильватерному следу (СОКС). Это гидрооптические системы, которые используют эффекты отклонения и преломления световых лучей в оптически неоднородной среде и позволяют распознать турбулентность, вызванную движущейся подводной лодкой. В ходе совершенствования таких систем — в частности, с использованием мощных лазеров требуемого оптического диапазона — появилась возможность дистанционного глубоководного зондирования, что даёт возможность обнаружения подводных лодок на глубине до 100 метров с самолётов и даже со спутников!

В-​пятых, полностью цифровая передача данных и согласованные диапазоны работы различных гидроакустических комплексов позволили произвести их взаимную интеграцию в комплексную противолодочную систему, позволяющую организовывать согласованную цифровую обработку данных, поступающих от множества различных источников (корабельных и вертолётных ГАС, донных стационарных и быстроразвёртываемых гидроакустических систем, РГАБ противолодочной авиации и т.п., включая и упомянутые выше неакустические средства обнаружения), и с высочайшей эффективностью мониторить подводную обстановку в обширных районах Мирового океана.

13. Российская ПЛО

А как обстоит дело в этой сфере у нас? Увы, положение дел здесь совсем не радужное — и это дополнительно усугубляет грустную ситуацию со скрытностью наших БРПЛ (точнее, её почти что отсутствием), а также является дополнительным провоцирующим фактором для потенциального агрессора, о чём будет сказано ниже.

Разумеется, наша наука и наши разработчики средств ПЛО отнюдь не сидели на месте и добились немалых успехов. Однако новые разработки внедряются «с большим скрипом» и, чаще всего, в крайне ограниченном количестве. При этом отсутствует такая важная вещь, как интеграция различных средств обнаружения ПЛ в единую систему. Всё это усугубляется очень медленным строительством новых кораблей и модернизацией старых, причём едва ли не в наибольшей степени страдает именно «противолодочная» сторона этого вопроса. Для иллюстрации приведу лишь немного «голых» цифр и фактов.

За 25 последних лет на вооружение флота России поступили 37 боевых надводных кораблей, не считая тральщиков, десантных кораблей и малых катеров. Из них 15 — это ракетные катера и малые ракетные корабли, полностью лишённые средств ПЛО. Ещё 9 обладают малоэффективной или чисто номинальной ПЛО. Например, в целом неплохие фрегаты проекта 11356Р представляют собой переделку экспортного проекта 11356 для ВМС Индии, с которых «ради экономии» была удалена предусмотренная первоначальным проектом буксируемая ГАС, что свело их противолодочные возможности к минимуму (этот факт наглядно характеризует стиль мышления наших адмиралов). Другой показательный факт — патрульные корабли (корветы) проекта 22160 лишены не только ПЛО, но и какого-​либо серьёзного вооружения вообще, благодаря чему получили заслуженное прозвище «голуби мира».

Таким образом, из 37 условно новых российских надводных кораблей лишь 13 обладают более или менее неплохой ПЛО, причём лишь 10 из них оснащены ГПБА. Для сравнения: во флоте США все крупные надводные корабли, кроме авианосцев, десантных кораблей и тральщиков, оснащены современными ГАК с ГПБА; в настоящее время таких кораблей насчитывается 117. Если к ним добавить специализированные суда гидроакустической разведки (такие как штатовские суда системы SURTASS), корабли и суда других стран НАТО, а также Японии, ситуация становится совсем грустной. Это усугубляется не самым рациональным распределением наших кораблей по флотам: так, больше половины корветов проекта 20380 с современной ПЛО включены в состав Балтийского флота, хотя именно на Балтике угроза от вражеских ПЛ минимальна.

В составе российского ВМФ до сих пор находится не менее двух десятков очень удачных для своего времени малых противолодочных кораблей (МПК) советской разработки. В постсоветский период ни один из них не проходил модернизации с совершенствованием противолодочных систем, в связи с чем их эффективность сегодня весьма мала, да и чисто физически эти корабли сильно изношены. Новые МПК не строятся и даже не закладываются, хотя их проекты существуют.

Российский (а строго говоря — советский) палубный противолодочный вертолёт Ка-27 так и не был основательно модернизирован с установкой современной низкочастотной ОГАС. На модернизированной версии Ка-27М была лишь несколько усовершенствована старая ОГАС «Рось», работающая на чрезмерно высоких по нынешним временам частотах, что сильно ограничивает её возможности по обнаружению ПЛ и полностью исключает использование её как составной части единой системы обнаружения ПЛ в «связке» с низкочастотными РГАБ и ГАС кораблей. При этом самих Ка-27 мало — как правило, по одному на корабль (исключения — только атомные ракетные крейсера проекта 1144 и старые БПК проектов 1155 и 1155.1), тогда как почти на всех штатовских кораблях охранения имеется по 2 противолодочных вертолёта. Новые противолодочные вертолёты в России не строятся; лишь сравнительно недавно началась разработка перспективного вертолёта для ВМФ «Минога», первые испытания которого, по словам гендиректора «Вертолётов России», ожидаются не ранее 2025–2026 гг.

В составе базовой противолодочной авиации флота России насчитывается 12 противолодочных самолётов Ту-142 и порядка 50 противолодочных самолётов Ил-38. Это старые самолёты, почти все — ещё советской постройки, и изначально они обладали очень слабыми противолодочными возможностями даже по меркам своего времени. Правда, часть из них прошли модернизацию: все Ту-142 — до уровня МК/М3, а многие Ил-38 — до уровня Ил-38Н. Это серьёзно повысило их эффективность, но всё равно она в лучшем случае была доведена примерно до уровня последних модификаций их штатовского «ровесника» — Lockheed P-3 Orion, и явно уступает эффективности новейшего противолодочного самолёта США Boeing P-8 Poseidon.

При этом впечатляет и количественный разрыв: в составе ВМС США сегодня насчитывается порядка 100 самолётов Orion и 112 Poseidon, причём производство последних продолжается. Опять же, можно иметь в виду также самолёты других стран НАТО и Японии — последняя разработала свой собственный вариант противолодочного самолёта Kawasaki P-1, который по ряду характеристик и особенностей даже превосходит штатовский аналог, и построила их уже 60 (то есть примерно столько же, сколько всех противолодочных самолётов имеется у России — которые, однако, серьёзно уступают новейшим японским по эффективности).

Новые противолодочные самолёты в России не строятся. Финансирование разработки нового такого самолёта Ту-214П было прекращено в 2004 году. В последние годы началась разработка Ил-114МП, который, однако, существует лишь на бумаге и перспективы его пока туманны, с учётом того, что даже базовую модель Ил-114 с российскими двигателями предполагается сертифицировать только в 2023 году.

Всё вышеупомянутое (а также многие другие вещи, оставшиеся «за кадром») приводит к тому, что непропорционально большая доля ответственности за борьбу с вражескими подводными лодками ложится на российский подводный флот.

 14. Подводный флот России

Формально он достаточно силён, насчитывая сегодня 40 ПЛ, не считая ПЛАРБ и опытовых ПЛ, так что отставание от флота США (52 многоцелевые АПЛ, плюс 4 АПЛ с крылатыми ракетами, переоборудованные из ПЛАРБ типа «Огайо») здесь видится отнюдь не фатальным.

Однако в качественном отношении ситуация печальна. Больше половины этих лодок в российском флоте — 21 единица — дизель-​электрические (ДЭПЛ), причём ни одна из них не оснащена воздухонезависимой энергетической установкой (ВНЭУ), позволяющей не всплывать для подзарядки аккумуляторов (в современных условиях всплытие даже на перископную глубину в зоне действия вражеской ПЛО почти гарантированно влечёт за собой обнаружение ПЛ). Из-за этого они могут более-​менее эффективно действовать только у своих берегов. Кроме того, в дуэльной ситуации ДЭПЛ будут уступать АПЛ по энерговооружённости и, следовательно, по возможности активно маневрировать в ходе боя; АПЛ могут развивать скорость до 30–35 узлов и двигаться с такой скоростью в течение долгого времени, тогда как российские ДЭПЛ могут разгоняться лишь до 20 узлов и идти на полном ходу не более часа, да и то при условии полной зарядки батарей. Наконец, на подавляющем большинстве наших ДЭПЛ сегодня отсутствуют ГПБА, что резко снижает их возможности по обнаружению целей, особенно на кормовых курсовых углах, и делает их неспособными обнаружить вражеское слежение за собой с использованием активной низкочастотной подсветки. Как следствие, в большинстве реальных боевых ситуаций эти лодки будут почти беззащитными мишенями.

Что же касается 19 российских многоцелевых АПЛ, то лишь 3 из них (проекта 885 и 885М) являются современными боевыми кораблями 4-го поколения (впрочем, до конца текущего года ожидается вступление в строй четвёртой лодки). Во флоте США многоцелевых АПЛ 4 поколения сегодня 25 — в 8 раз больше. Перспективы на ближайшие годы у нас незавидные: лодки 3-го поколения неизбежно будут выводиться из эксплуатации ввиду физического износа, а новые многоцелевые АПЛ наша промышленность строит очень медленно, в том числе и потому, что лодки проекта 885 и 885М отличаются чрезмерными размерами и сложностью в постройке (в тех же США от массового строительства больших и дорогих «суперлодок» типа «Сивулф» отказались в пользу более малогабаритных и дешёвых типа «Вирджиния», которые вводятся в строй по 1-2 в год).

Ещё печальнее картина становится с учётом подводных сил других стран НАТО (13 многоцелевых АПЛ, включая 5 четвёртого поколения, и свыше 60 ДЭПЛ, включая около 20 современных ДЭПЛ с ВНЭУ), а также Японии (23 современных ДЭПЛ с ВНЭУ).

15. Уничтожение российских ПЛАРБ, находящихся на боевом патрулировании

К чему же приводит слабость российской ПЛО по сравнению с западной, особенно США?

Во-​первых, она приводит к тому, что российский флот лишён возможности сколько-​нибудь эффективно бороться с вражескими ПЛ на удалении от своих берегов — в частности, создавать угрозу вражеским ПЛАРБ. Следствием этого является одна очень неприятная вещь, которую я рассмотрю чуть ниже.

Во-​вторых, российское ПЛО не обладает достаточной эффективностью даже для противодействия вражеским подлодкам у собственных берегов. Следствием этого является невозможность обеспечить скрытный выход российских ПЛАРБ на боевое патрулирование, а также невозможность обеспечить им достаточную защиту в районах этого самого патрулирования. (Об ещё одной неприятной вещи я также напишу чуть ниже.)

Что имеется в виду? Дело в том, что выход подводной лодки из базы (он происходит, естественно, в надводном положении) скрыть очень трудно, а в современных условиях — невозможно. Вплоть до самого погружения лодка будет отслеживаться средствами космической, авиационной и загоризонтной радиолокационной разведки. Однако если в районе погружения ПЛАРБ будет поджидать вражеский «охотник» (многоцелевая АПЛ), то и в подводном положении ей не будет покоя. «Охотник» просто «сядет ей на хвост», чтобы сопровождать её в течение всего времени патрулирования и немедленно уничтожить в случае получения приказа либо если на ПЛАРБ будут наблюдаться признаки подготовки к запуску баллистических ракет.

Чтобы избежать такого исхода, при выходе ПЛАРБ из базы всегда проводятся мероприятия, призванные «расчистить» район её погружения от вражеских подлодок. Противолодочные силы флота проводят активный поиск «охотников» противника и после обнаружения таковых проводят мероприятия по их вытеснению.

Дополнительно могут проводиться действия по недопущению вражеских ПЛ в зоны боевого патрулирования наших ПЛАРБ, с организацией так называемых защищённых районов боевых действий (ЗРБД). Например, для ПЛАРБ Тихоокеанского флота такие ЗРБД выделены в Охотском море, которое является внутренним морем России; предполагается, что там наши лодки будут хорошо прикрыты «зонтиком» собственной ПЛО, которая не пропустит туда вражеские ПЛ (обычно они проникают через проливы между Курильскими островами), а если вдруг и пропустит — то всё равно найдёт и в случае необходимости уничтожит.

Но это лишь теория. Печальная же практика такова, что из-за описанной выше исключительной слабости российской ПЛО вражеские субмарины чувствуют себя у наших берегов «как дома».

Как будут развиваться события в случае реализации сценария парализующего и обезоруживающего удара «из чистого неба»?

Прежде всего, вражеские подлодки-​«охотники», следующие за нашими ПЛАРБ, заранее получат приказ об их уничтожении в условленное время, используя в том числе эффект внезапности. В идеальной для противника ситуации на этом всё и кончится.

Впрочем, всегда есть место случайностям, и далеко не всегда всё идёт по плану. Скажем, где-​то мероприятия по обеспечению выхода нашей ПЛАРБ могут увенчаться успехом — и у неё «на хвосте» с самого начала не будет врага. Какая-​то ПЛАРБ может обнаружить слежение за собой и оторваться. Какая-​то, возможно, сумеет отбиться при вражеской атаке и сама уничтожит «охотника» — особенно высок этот шанс у новейших подлодок класса «Борей-​А», обладающих (по крайней мере, «на бумаге») низкой шумностью, хорошим ГАК и вооружением, включающим даже антиторпеды.

И вот здесь вступит в действие весь гигантский совершенный комплекс штатовской (и, шире, западной) ПЛО, который станет ещё более эффективным с учётом того, что средства противодействия ему будут в основном уничтожены первым обезоруживающим ударом — следствием этого станет, в частности, невозможность перехвата вражеских противолодочных самолётов (поскольку будут выведены из строя и комплексы ПВО дальнего действия, и аэродромы с нашей авиацией). Между тем P-8 Poseidon из 8-й эскадрильи патрульных самолётов ВМС США, в последнее время штатно базирующиеся на японском аэродроме Мисава в северной части острова Хонсю, с учётом радиуса их действия в 3700 км полностью «закрывают» не только Охотское море, но практически весь северо-​запад Тихого океана вплоть до Чукотки; при этом к ним могут присоединиться их японские «собратья». Что же касается подлодок Северного флота, то ими займутся те же «Посейдоны», которые с прошлого года базируются на покинутой ранее после окончания «Холодной войны» исландской авиабазе Кеблавик; с 2017 года Пентагон начал масштабную реконструкцию базы, объяснив это необходимостью противодействия возрастающей российской угрозе. («Совпадение? Не думаю».) Радиус действия «Посейдонов» позволяет контролировать с этой базы всю Северную Атлантику и часть Северного Ледовитого океана, включая Гренландское, Норвежское и Баренцево моря, а также бОльшую часть Карского моря. В случае же использования дозаправки в воздухе и/или задействования баз в Норвегии и других странах Северной Европы (две из которых недавно вступили в НАТО) «Посейдоны» смогут достичь практически любой точки в Северном Ледовитом океане. И даже в Белом море от них не спрячешься — ПВО-​то уже не будет.

С учётом описанной выше эффективности современной западной ПЛО результатом будет практически гарантированное уничтожение всех российских ПЛАРБ в первые же дни или даже часы конфликта — скорее всего, заведомо до того, как новому руководству России удастся восстановить управление стратегическими ядерными силами (если это будет вообще осуществимо в такой ситуации).

16. Вундерваффе

А как же российское чудо-​оружие — «Буревестник» и «Посейдон» (он же «Статус-​6», не путать с вышеупомянутым штатовским P-8 Poseidon)?

Никак.

Оружие возмездия может гарантированно предотвратить войну только в одном случае — если противнику более-​менее известны его характеристики и на основе этих характеристик он сможет чётко сделать вывод о реальной опасности этого оружия. Такому критерию полностью соответствуют существующие «традиционные» виды стратегического ядерного вооружения. Их характеристики известны, и на основе этих характеристик можно сделать однозначный вывод, что этому оружию чрезвычайно трудно противостоять: шахты МБР хорошо защищены; находящиеся на боевом дежурстве ПГРК, ПЛАРБ и стратегические бомбардировщики постоянно находятся в движении, их трудно обнаружить и нелегко поразить; наконец, крылатые и особенно баллистические ракеты плохо поддаются перехвату. А главное — их очень много. Именно поэтому «традиционное» ядерное оружие долгие годы успешно справлялось с ролью «хранителя мира». (Впрочем, сейчас ситуация изменилась, о чём я и пишу.)

Что же касается «Посейдона» и «Буревестника», то их характеристики окутаны завесой тайны; супостату предлагается «поверить на слово» откровенно рекламным страшилкам, которые, возможно, произведут впечатление на обывателя, но не на специалиста. Специалисту же будет очевидно, что речь идёт, в лучшем случае, о тяжёлых сверхдальнобойных крылатой ракете и торпеде с боеголовками повышенной (но отнюдь не запредельной) мощности, и характеристики этих изделий, вопреки всякой рекламе, не могут выходить за некие пределы, обусловленные чистой физикой. При этом и большая дозвуковая крылатая ракета, и сильно шумящая на высокой скорости «суперторпеда» (по сути, малогабаритная беспилотная подводная лодка), которые будут идти к своей цели долгие часы и — в случае «Посейдона» — даже дни, вполне поддаются перехвату средствами ПВО и ПЛО (а для защиты от «Посейдона» предполагаемых целей на побережье США имеется ещё одно простое, быстро устанавливаемое и труднопреодолимое средство противодействия — минные заграждения). Наконец, эти уникальные образцы вооружений просто в силу их сложности и дороговизны можно изготовить лишь в крайне ограниченном количестве.

Но самое главное — в случае реализации стратегии «атаки из чистого неба» с предотвращением ответно-​встречного удара все эти вундерваффе вместе с носителями будут уничтожены ещё до того, как их запустят. Во всяком случае, агрессор будет в этом уверен при планировании своих действий.

17. Нейтрализация высшего руководства

Успешное осуществление парализующего удара предполагает устранение высшего руководства, имеющего полномочия и технические средства для отдачи приказа о применении ядерного оружия.

В России, согласно общедоступным сведениям, имеются три лица, имеющих соответствующие полномочия и технические средства («ядерные чемоданчики») — это президент, министр обороны и начальник Генерального штаба. В рамках парализующего удара требуется практически одновременно нейтрализовать всех троих. Возможно ли это? Вполне.

Не буду описывать все ситуации «взаимного расположения» упомянутых ключевых лиц (включая поездки за границу и т.п.) и соответствующие уязвимости, они многообразны. Затрону только два момента.

Во-​первых, в рамках обычной повседневной работы/службы все три ключевые персоны обретаются достаточно близко друг к другу: здание Генштаба находится в километре от резиденции президента и менее чем в трёх километрах от здания Национального центра обороны. Теоретически они гарантированно поражаются одним ядерным ударом, и уж тем более — тремя боеголовками одной-​единственной ракеты «Трайдент-​2» (с учётом ограничений договора СНВ-​III, сегодня на ракетах этого типа обычно размещается не более четырёх боеголовок). Судьба центра столицы при этом печальна, но чего не сделаешь ради всемирного торжества демократии.

Во-​вторых, бывают случаи, когда все три ключевые персоны гарантированно собираются вместе, буквально в одном помещении; причём вовсе не обязательно в Москве. Вы сами можете полюбоваться на такие ситуации на следующих фотографиях, взятых с официального сайта Президента РФ (по клику открываются оригиналы с описанием).

Первая фотография сделана во время учений «Запад-​2013» на полигоне Хмелёвка в Калининградской области. Как видите, все три лица в сборе, бонусом идёт президент Белоруссии. Действие происходит в полуэксклаве, со всех сторон окружённом странами НАТО, не считая Балтийского моря — которое тоже весьма удобно для подлёта вражеских самолётов и ракет. До ближайшей границы со страной НАТО меньше 40 километров.

Вторая фотография — с учений «Запад-​2017» на полигоне Лужский в Ленинградской области. Прошло уже три года с победы Майдана и возвращения Крыма, два года с начала операции в Сирии, Россия — «агрессор, осуждаемый мировым сообществом», и всё такое. Но три ключевые персоны не боятся собираться вместе не более чем в 120 километрах от границы ближайшего члена НАТО и 130 километрах от Балтийского моря.

И в самом деле, чего им бояться? Ведь у России есть мощное ПВО, система ПРО Москвы и развитая система предупреждения о ракетном нападении. А главное — «ядерная война невозможна, так как в ней не будет победителей». Когда много раз это повторяешь, то сам начинаешь в это верить.

 18. Оружие на крупную дичь

Если враг любезно решает за вас организационную проблему (потенциальные цели собираются вместе, чтобы вам легче было устранить их одним ударом), на вашу долю остаётся проблема чисто техническая. Путей её решения может быть много, и сводятся они, во-​первых, к гарантированному преодолению традиционных средств противодействия (РЭБ, ПВО и ПРО), а во-​вторых, в обеспечении внезапности и быстроты нападения, чтобы у потенциальных целей не оставалось времени должным образом среагировать — в частности, чтобы они, сообразив что к чему, не успели задействовать свои «ядерные чемоданчики».

Например, в голливудском фильме 2019 года Angel Has Fallen показывается нападение роя дронов-​убийц на президента США и его охрану. Теоретически такую атаку — использующую почти неуязвимые для традиционной ПВО миниатюрные дроны-​камикадзе — можно организовать уже сейчас, но тут возникнет ряд труднопреодолимых трудностей, связанных с малой мощностью зарядов таких дронов, небольшой дальностью действия и ограничениями их системы самонаведения; увеличение же размеров дронов приведёт к повышению их уязвимости для ПВО, а возможно — и для стрелкового оружия охраны (по опыту боёв на Донбассе известно, что даже миниатюрные квадрокоптеры вполне поражаются огнём из обычных «калашей», пусть и не без труда, так что показанная в фильме сцена видится слишком оптимистичной для покушающихся). Но главное — автономные дроны не смогут оперативно подтвердить поражение целей, что совершенно необходимо для успеха операции. Если же делать дроны с дистанционным управлением, они будут уязвимы для РЭБ.

Ещё один кандидат на оружие для парализующего удара — загадочный космический беспилотник X-37B. Его подлинное назначение неизвестно, но высказывались домыслы, что он может играть роль орбитального бомбардировщика, нанося ядерный удар прямо из космического пространства. Оценочная грузоподъёмность в 900 килограмм вроде бы позволяет делать такие штуки. Понятно, что такой удар может быть быстрым, внезапным и практически неотразимым по крайней мере для обычной ПВО.

Впрочем, повторюсь, это лишь домыслы. Однако, помимо домыслов, существуют и вполне реальные вещи.

В настоящее время военно-​промышленный комплекс США осуществляет не менее шести программ разработки гиперзвукового оружия (как в неядерном, так и в ядерном исполнении) для поражения наземных целей, которое идеально подходит для решения указанной задачи: гиперзвуковое оружие имеет высокую скорость и плохо перехватывается современными средствами ПВО и ПРО. Ниже их перечисление.

LRHW (Long-​Range Hypersonic Weapon), он же Dark Eagle — баллистическая ракета средней дальности (до 2775 км) с гиперзвуковым глайдером, запускаемая из мобильных наземных установок. Первые комплексы этого оружия уже поступили в опытную эксплуатацию, после 2023 начнётся их развёртывание. Разрабатывается также морской вариант Dark Eagle, развёртывание которого, впрочем, планируется позднее наземного, ориентировочно в 2025–2028 гг.

DARPA Operational Fires (OpFires) — «конкурент» предыдущей разработки, тоже баллистическая ракета средней дальности с гиперзвуковым глайдером (дальность порядка 1600–1800 км, скорость от 5 до 8 М), запускаемая из мобильных наземных установок. В июле текущего года прошло её первое успешное лётное испытание. Также предусматривается возможность разработки морского варианта.

HAWC (Hypersonic Air-​breathing Weapon Concept) — авиационная ракета с прямоточным двигателем, скоростью не менее 5 М и дальностью не менее 500 км, разрабатывается DARPA, успешные лётные испытания прошли в прошлом и текущем году.

AGM-183A ARRW (Air-​Launched Rapid Response Weapon) — авиационная ракета с твёрдотопливным двигателем и гиперзвуковым глайдером, скоростью не менее 5 М (называются фантастические числа вплоть до 20 М), успешные лётные испытания прошли в мае нынешнего года.

TBG (Tactical Boost Glide) — отдельная программа разработки гиперзвукового глайдера авиационного базирования, возможно, как составная часть предыдущей программы.

HACM (Hypersonic Attack Cruise Missile) — гиперзвуковая авиационная ракета с прямоточным двигателем, альтернативная HAWC (или её продолжение), разработка на конкурсной основе недавно начата Raytheon, Lockheed Martin и Boeing.

Помимо перечисленных оружейных систем, находящихся в разработке, ещё раз напомню про намеченный к принятию на вооружение уже в следующем году гиперзвуковой наземный комплекс PrSM с дальностью до 500 км — такая дальность не позволяет нанести удар по Москве, но, как мы убедились выше, вполне позволяет использовать некоторые благоприятные ситуации, при условии размещения этого комплекса в одной из соседних с Россией стран НАТО.

Такую же возможность предоставляет перспективный наземный пусковой комплекс Mid-​Range Capability (MRC), он же Typhon, первую опытную батарею которого планируется развернуть уже осенью следующего года. Это четырёхзарядная пусковая установка, способная запускать те же ракеты, что и универсальная флотская установка вертикального пуска Мк41, включая крылатые ракеты Tomahawk и универсальные ракеты Standard SM-6 RIM-174A (ERAM). Последние, являясь модернизированным вариантом зенитной ракеты, также обладают гиперзвуковой скоростью и дальностью до 460 км (740 км в усовершенствованном варианте Block IВ), а главное — имеют возможность поражать не только воздушные, но и морские, и наземные цели, по внешнему целеуказанию от других платформ, причём в составе комплекса MRC они будут предназначены в первую очередь именно для быстрого поражения наземных целей.

Неплохое разнообразие арсенала, не правда ли?

Итак, предположим, наши уважаемые первые лица вновь собрались где-​нибудь недалеко от границы, как в вышеприведённых примерах. Сколько же времени понадобится ракете, выпущенной с самолёта Б-52, «чисто случайно» залетевшего по своим делам куда-​нибудь в Финский залив, или из размещённой где-​нибудь в Прибалтике наземной пусковой установки — даже при отнюдь не поражающей воображение скорости 5 махов — чтобы преодолеть расстояние до того же Лужского полигона?

Две-​три минуты. Этого вряд ли достаточно даже для того, чтобы чисто технически произвести, в состоянии неизбежного стресса, необходимые манипуляции с «чемоданчиком». Но главное — этого времени заведомо недостаточно для того, чтобы принять тяжелейшее решение на массированный запуск ядерных ракет в ситуации острой неопределённости, особенно если это будет атака «из чистого неба».

Более того, в таких условиях, скорее всего, не хватит и куда более продолжительного срока в семь-​восемь минут (о том, откуда взялось это значение, будет сказано ниже), особенно с учётом времени, необходимого на обнаружение вражеской ракеты, её идентификацию в качестве угрозы и передачу соответствующей информации руководству. «Что за ерунда… ведь всё вроде налаживалось… может быть, случайный запуск… спокойно, сейчас её собьют, у нас надёжное ПВО… стоп, наверняка это просто ошибка системы предупреждения, такое уже не раз случалось… не могут же они…»

Могут.

19. Атака по настильной траектории

Косвенным свидетельством подготовки к осуществлению вышеописанного сценария является сам старт множества вышеупомянутых программ разработки гиперзвукового оружия практически одновременно с выходом США из договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (а некоторые программы начались даже до этого выхода, что говорит о заранее запланированном его характере). Но, впрочем, лишь косвенным.

Потому что обезглавливающий — и тем более парализующий — удары можно осуществить и другим способом. Такой способ, во-​первых, легко реализовать уже сейчас, с ракетами, давно состоящими на вооружении; а во-​вторых, существуют конкретные свидетельства практической подготовки к осуществлению подобного удара.

И этот способ — запуск БРПЛ по настильной траектории (в нашем случае — «Трайдент-​II», размещаемых на ПЛАРБ типа «Огайо»).

Вначале маленький экскурс в историю.

Первые БРПЛ отличались не слишком большой дальностью. Скажем, у штатовских Polaris A-1 она составляла 2200 км, у наших ракет — гораздо меньше. Связано это было исключительно с несовершенством тогдашних технологий, а вовсе не с какими-​то стратегическими соображениями. Небольшая дальность вынуждала подлодки-​носители максимально приближаться для пуска к вражеским берегам. Это давало вражеской противолодочной обороне больше возможностей для противодействия и, соответственно, снижало общую надёжность всей системы вооружения: если подлодку потопят, запустить ракеты она не сможет.

Поэтому конструкторы стремились повысить дальность полёта БРПЛ и в конце концов добились того, что эти ракеты стали межконтинентальными, то есть теперь ПЛАРБ могут запускать их, находясь вблизи своих берегов, под защитой своего флота и береговой авиации; а если нужно, то даже прямо из собственной базы.

Однако при этом у БРПЛ остаётся техническая возможность запуска на значительно меньшую дальность за счёт использования настильной траектории (гораздо более пологой по сравнению с баллистической). При этом сильно сокращается время полёта, а также затрудняется обнаружение боеголовок наземными РЛС предупреждения о ракетном нападении. Например, при запуске по Москве из района Норвежского или Северного морей дальность составит порядка 2000 км, а подлётное время — не более 7,5–8 минут; если запускать из Восточного Средиземноморья или северной части Ионического моря, то дальность составит примерно 2400 км и менее, подлётное время — порядка 9–10 минут.

Таким образом, самые первые запущенные ракеты — в случае, если их целями станут центры принятия решений — оставят порядка 7–8 минут на идентификацию угрозы, передачу информации, принятие решения об ответном ударе и процедуру отдачи приказа, и это в самом лучшем случае, если запуск будет немедленно обнаружен.

Для большинства ракет подлётное время будет больше — как по причине того, что пуск ракет «Трайдент-​II» производится с интервалом 15–20 секунд, так и по той причине, что для целей в Сибири, особенно Восточной, расстояние даже при пуске с максимально «ближних», но при этом достаточно безопасных позиций (таких как Аравийское море или восточное побережье Японии) увеличивается до 3–4 тысяч км. Тем не менее, большинство целей «Трайдентов» при такой атаке будет поражено в первые 15 минут. На долю летящих целых полчаса МБР «Минитмен» останутся цели, с поражением которых можно не так сильно спешить — скажем, хранилища ядерного оружия, центры их разработки и производства.

20. Практическая подготовка

А теперь факты, свидетельствующие о том, что США целенаправленно готовятся к осуществлению вышеописанной атаки.

Факт первый: практические испытания БРПЛ «Трайдент-​II» с запуском по низкой траектории.

Полюбуйтесь на это видео, снятое в 2015 году в Калифорнии:

Флот США официально разъяснил, что это было очередное испытание БРПЛ «Трайдент-​II». Такие испытания проводятся регулярно, последнее — 188 по счёту — состоялось в июне нынешнего года, также с запуском у побережья Калифорнии. Но особенность данного видео в том, что на нём ракета в активной фазе разгона (т.е. когда ещё работает реактивный двигатель) движется — это хорошо видно — явно под небольшим углом к горизонту и, соответственно, на сравнительно малой высоте, ещё в относительно плотных слоях атмосферы — что и вызвало активное свечение.

Вот ещё более наглядное видео, снятое в октябре 2019 года над Тихим океаном экипажем мексиканского самолёта у западного побережья мексиканской Калифорнии:

На нём чётко виден след от разгонной фазы — и сильный наклон траектории. Именно в этот временной период, между 4 и 6 октября 2019 г., стрельбы ракетами «Трайдент-​II» в этом районе проводила ПЛАРБ «Небраска». Перед этим было выпущено оповещение касательно районов проведения испытаний, в качестве которых, помимо восточной части Тихого океана, откуда производился запуск, назывались также воды у Гуама и в районе Гавайских островов. Расстояние от Калифорнии до Гавайских островов — менее 3800 км, то есть более чем вдвое меньше максимальной дальности ракет «Трайдент-​II» с полной нагрузкой.

Факт второй: модернизация боеголовок «Трайдент-​II» с оснащением их новыми взрывателями.

С 2009 г. в США осуществляется программа модернизации 100-​килотонных боеголовок ракет «Трайдент-​II» W76-1 с оснащением их новыми взрывателями, позволяющими корректировать точку подрыва с учётом промаха. Это позволяет повысить вероятность уничтожения высокозащищённых целей, таких как шахты с МБР. Ранее предполагалось уничтожать их с помощью наземного взрыва, инициируемого контактным взрывателем. Если промах при этом больше расстояния, на котором защита цели уже способна выдержать удельное давление от ударной волны взрыва соответствующей мощности, то задача поражения цели не выполняется.

Новый взрыватель позволяет заранее рассчитывать оптимальную точку подрыва с учётом промаха, чтобы, если надо, инициировать взрыв ещё в воздухе, когда цель находится в пределах радиуса поражения.

О чём свидетельствует такая модернизация?

Во-​первых, она прямо свидетельствует о том, что штатовские БРПЛ однозначно рассматриваются в США как оружие первого удара — то есть предназначенные не для ответного удара возмездия по площадным целям (городам), а для превентивного уничтожения вражеского ядерного потенциала, включая высокозащищённые шахтные МБР.

Во-​вторых, она косвенно свидетельствует о том, что США готовятся именно к удару с использованием запуска БРПЛ по настильной траектории. Ведь, с одной стороны, точность боеголовок «Трайдент-​II» изначально была достаточно высока — их круговое вероятное отклонение составляло порядка 90 м, этого значения в большинстве случаев хватит для поражения даже высокозащищённых ракетных шахт. С другой стороны, повышение точности с помощью нового взрывателя описанным выше методом не столь уж велико, к тому же оно в основном компенсирует рассеивание по дальности, а боковое рассеивание — в гораздо меньшей степени. Но дело в том, что переход от баллистической к настильной траектории увеличивает именно рассеивание по дальности (чем меньше угол наклона траектории, тем больше длина эллипса рассеивания). Именно его и призваны скомпенсировать новые взрыватели.

Факт третий: принятие на вооружение боеголовок малой мощности W76-2.

Осенью 2019 г. в США начали поступать на вооружение боеголовки W76-2 — версия стандартной боеголовки БРПЛ «Трайдент-​II» со значительно уменьшенной мощностью (со 100 кт до всего 5–7 кт). Общее их количество неизвестно; по некоторым сообщениям, ими планируется оснастить по 1-2 ракеты из 24 на каждой подлодке типа «Огайо». Официальные пояснения представителей штатовских госструктур по поводу принятия на вооружение этих боеголовок крайне туманны и сводятся к общим фразам о том, что новые боеголовки «снижают риск ядерной войны», поскольку «демонстрируют потенциальным противникам, что ограниченное использование ядерного оружия не даст им преимущества». Поскольку, строго говоря, такие заявления звучат как бред сумасшедшего (каким образом значительное уменьшение мощности стратегических боеголовок должно устрашить потенциального противника?), их пытаются истолковать в том смысле, что использование этого оружия является возможным ответом на применение потенциальным противником тактических ядерных боезарядов.

Это объяснение смехотворно. У США и без того имеется достаточный арсенал средств, которыми можно ответить на применение тактического ядерного оружия — это и ядерные бомбы с переменной мощностью заряда B61, которые могут использоватьcя даже тактическими самолётами (включая новейшие F-35) и более 150 единиц которых находятся на европейских базах в высокой степени готовности к применению; это и огромное количество разнообразного неядерного высокоточного вооружения, эффективность которого, особенно при массированном применении, может быть сравнима с ядерным; это и находящиеся на хранении неразвёрнутые тактические ядерные боезаряды, которые в случае необходимости можно вновь задействовать. Применение же ракет «Трайдент-​II» в ответ на использование тактического оружия будет неизбежно воспринято противником как стратегическая атака (то есть послужит эскалации конфликта, а не его сдерживанию), ведь невозможно различить, какая именно ракета была запущена с ПЛАРБ, — с «нормальными» боеголовками или «ослабленными». Наконец, и эти ракеты, и эти боеголовки всё равно подпадают под ограничения договора СНВ-​III, где регламентируется не мощность боеголовок, а их количество и тип носителей, на которых они размещаются; то есть получается, что США сознательно идут на ослабление своего стратегического потенциала ради неких невнятных целей.

Подлинная цель принятия на вооружение этих боеголовок — уменьшение сопутствующего ущерба при атаке стратегических целей в крупных городах, таких как Москва. Тотальное уничтожение России — это крайняя опция; даже с чисто практической точки зрения гораздо выгоднее подчинить её, лишив военного потенциала, но в определённой степени сохранив экономический, а главное — ресурсный потенциал (люди — тоже важнейший ресурс). Тем более это резонно, если также принять во внимание имиджевые и моральные аспекты: никому не нравится выглядеть исчадиями ада как в чужих глазах, так и в своих собственных. Образ «сияющего града на холме» плохо совместим с неспровоцированным ядерным геноцидом — в отличие от сравнительно гуманного «усмирения злодейского режима».

С одной стороны, в той же Москве есть цели, обязательные для поражения в рамках обезглавливающего и обезоруживающего удара. С другой стороны, мощности неядерных боеголовок может быть недостаточно для их гарантированного уничтожения. Но Москва — густонаселённый город, к тому же в ней много иностранных туристов и посольств, включая посольство самих США. Конечно, в ситуации «угрожаемого периода» можно заранее эвакуировать своё посольство, разорвав дипломатические отношения, а заодно рекомендовать своим гражданам (да и другим иностранцам) покинуть вражескую страну. Но в рамках иной стратегии — при внезапной атаке «из чистого неба» — удачным компромиссом является именно использование ядерных боеголовок сравнительно небольшой мощности, что позволит надёжно решить поставленные задачи и одновременно минимизировать сопутствующий ущерб.

Так, ближайшие к посольству США стратегические цели — здания Генштаба и Министерства обороны — находятся от него на расстоянии в 1,6 км. Между тем, при наземном подрыве боеголовки мощностью 6 кт радиус зоны средних разрушений ударной волной составит менее 1 км. В зданиях посольства при таком взрыве на расстоянии в 1,6 км лишь выбьет стёкла и повредит отделку. Сами же упомянутые цели будут полностью уничтожены (включая и расположенные под ними подземные укрытия), целиком попадая в зону полных разрушений, а частично — даже в область действия огненного шара ядерного взрыва.

21. Как мы дошли до жизни такой

Что же случилось? Почему система ядерного сдерживания становится всё менее эффективной?

Во-​первых, технический прогресс привёл к появлению новых возможностей, таких как оперативное слежение за передвижением ПГРК со спутников или создание высокоэффективной системы обнаружения подводных лодок.

Во-​вторых, в мире происходят политические и экономические изменения, в результате которых степень противостояния США и России постоянно растёт, и власти США всё серьёзнее рассматривают нашу страну в качестве возрастающей угрозы, которую следует устранить — прибегнув, если надо, к самым радикальным мерам.

В-​третьих, демонстрируемые Россией амбиции не соответствуют нынешнему состоянию её вооружённых сил. Особенно это касается нашего флота.

Наблюдая такие вещи, как очень медленные темпы ввода в строй новых корабельных единиц и модернизации старых, несбалансированность и бессистемность этого процесса, в сочетании с разнотипицей, недостаточной боевой подготовкой и низкой насыщенностью современным вооружением и оборудованием, военные аналитики США с неизбежностью сделали вывод о том, что командование российского ВМФ принципиально отказалось от подготовки к реальной войне, рассматривая флот исключительно как декорацию для парадов, а также источник денег, званий и наград. Другими словами, в такой ситуации можно не опасаться, что положение в этой сфере изменится в худшую для США сторону, и спокойно разрабатывать планы, основывающиеся на крайне низкой боеспособности российского флота, особенно в плане противодействия вражеским подводным лодкам.

Вот здесь и проявились два печальных следствия слабости нашей ПЛО, о которых я упоминал выше, в пункте 15. Следствием неспособности российского флота противодействовать вражеским подлодкам на удалении от своих берегов явилось то, что был сделан вывод о практической безопасности приближения зон патрулирования ПЛАРБ «Огайо» к российским границам и, следовательно, возможности беспрепятственного запуска ими ракет с относительно малого расстояния, по настильной траектории. Следствием же слабости российского флота даже у собственных берегов явилось то, что штатовские стратеги сегодня уверены: в случае необходимости наши ПЛАРБ, находящиеся на боевом дежурстве, будут легко уничтожены их подлодками-​«охотниками».

Слабость провоцирует агрессора.

Означает ли всё это, что нам надо готовиться к ядерной атаке «уже завтра»? А почему, учитывая все наши слабости, враг не напал «ещё вчера»?

Само по себе наличие возможности ещё не обусловливает её непременной и немедленной реализации. Нужны ещё необходимость, желание и решимость. Необходимость (в данном случае вызванная постепенной утратой США своего глобального доминирования) пока лишь назревает. Решимость — это человеческое качество, которым нынешнее руководство США не обладает. Но сама возможность уже существует, а появление нужных для её реализации людей — лишь вопрос времени.

Когда к власти в США придут люди, обладающие достаточной решительностью в достижении своих целей, у них под рукой уже будет готовый к использованию инструмент, который останется только привести в действие.

22. Резюме

Сжатие политического и экономического влияния США рано или поздно побудит их руководство перейти к радикальному решению этой проблемы — а именно, к нейтрализации главного врага возглавляемого ими миропорядка с использованием единственного остающегося у них действенного инструмента — всё ещё сильнейшей в мире военной машины.

Вне зависимости от реального положения дел, в качестве такого врага будет восприниматься именно Россия, а не, допустим, Китай — как исходя из текущего уровня противостояния, так и под воздействием многолетней пропаганды ненависти и расчеловечивания (пропаганды, неизбежно действующей не только на широкие массы оболваниваемого населения, но и на самих «кукловодов»), которая, по большому счёту, с перерывами длится примерно с начала XX века, а в последние годы достигла терминальной стадии, позволяющей оправдать любые действия против таких исчадий ада, как русские. Китай же стал восприниматься в качестве серьёзного соперника лишь в последние полтора-​два десятилетия, причём это соперничество в первую очередь экономическое и гораздо в меньшей степени мировоззренческое, военное и геополитическое. Устранение экзистенциальной угрозы для США в виде России и показательное сокрушение державы, занимавшей первое место в мире по мощи своих ядерных сил, должно будет послужить уроком прочим «непослушным» странам и стимулом для возвращения «в стойло».

Но геополитическое положение и военная мощь России не позволяют осуществить её нейтрализацию без использования ядерного оружия.

Неожиданный обезоруживающий удар «из мирного неба», без предварительного угрожаемого периода, с использованием БРПЛ «Трайдент II», запущенных по низкой траектории, не оставит достаточно времени на осуществление ответно-​встречного удара, уничтожит наземный ракетно-​ядерный потенциал России и её центры принятия решений. При этом российские подводные лодки с баллистическими ракетами, находящиеся на боевом дежурстве, будут заранее отслежены и внезапно атакованы многоцелевыми АПЛ США, пользующимися слабостью российской ПЛО. Скорее всего, «для верности» перед обезоруживающим ударом (или одновременно с ним) будет проведена парализующая атака на высшее руководство России с целью не только гарантированно предотвратить ответно-​встречный удар, но и максимально отсрочить возможную ответную атаку уцелевшими ядерными средствами с тем, чтобы «проредить» или даже окончательно ликвидировать их (с использованием своей стратегической авиации и средств ПЛО) ещё до того момента, когда управление ими будет восстановлено. Таким образом будет осуществлено полное или почти полное превентивное уничтожение российского ракетно-​ядерного потенциала — вероятно, вместе с важнейшими объектами, относящимися к обычным вооружениям, что сведёт российские военные возможности к минимуму.

Даже если какие-​то остатки ядерного оружия чудом сохранятся, а управление им смогут восстановить, оставшееся в живых руководство России будет поставлено перед дилеммой. Либо капитулировать, в основном сохранив население и экономику (хотя бы поначалу, поскольку потом начнётся ремейк «святых 90-х» со всеми вытекающими), но приняв условия противника — которые, в конечном счёте, сведутся к ликвидации всякой самостоятельности России и превращению её в разоружённый и послушный сырьевой придаток Запада (если не к расчленению — при том что существенные территориальные уступки «пострадавшим от российской имперской агрессии» в любом случае будут неизбежны). Либо попытаться сопротивляться — и получить в ответ многократно сильнейший уничтожающий удар, разрушающий российские города и лишающий страну промышленности, науки, культуры и большей части населения, после чего на её месте останется малоприятное для жизни пространство с разрозненными вымирающими туземцами.

В любом случае, это будет концом России как великой державы и вообще сколько-​нибудь значимой и самостоятельной страны.

Таковы рациональные (основанные исключительно на логике и общедоступных фактах) доводы в пользу как минимум возможности, а скорее всего — и неизбежности ядерной войны между Россией и США по инициативе последних. Что же до иного, то здесь автор прекращает дозволенные речи.

Комментарий автора: 

1. Для лучшего понимания необходимо прочесть предыдущие части цикла (ссылка в начале текста).

2. Недооценка противника — верный путь к поражению.

3. Недооценивать можно не только уровень военной мощи противника, но и степень его неадекватности. Сталин долго не верил в возможность нападения Гитлера, поскольку такое нападение представлялось явно самоубийственным шагом (что и подтвердилось на практике).

4. Кто предупреждён, тот вооружён.

5. Предупреждение (о том, что может случиться) и пророчество (о том, что непременно случится) — разные вещи.

https://aftershock.news/?q=nod...