В Евразию приходит Кувейт. О Кувейте мало известно, и его легкомысленно недооцениваютВ 2024 г. экономическая активность аравийских стран в Центральной Азии заметно возросла. К «большой тройке» инвесторов, которые традиционно на слуху (Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар), присоединилось такое интересное государство, как эмират Кувейт. Для России это сложный стратегический вызов или «кейс», как сегодня модно говорить.
Буря в пустыне
О Кувейте в России помнят прежде всего как о жертве агрессии со стороны С. Хуссейна, который решил в августе 1990 г. «восстановить справедливость». Восстановление заключалось в том, что иракский лидер отказался делить с Кувейтом (попутно и с холдингом «Бритиш Петролеум») кластер Румайла и в итоге просто занял весь Кувейт как таковой. Ушло у него на это четыре дня, столько же дней уйдёт через семь месяцев у антииракской коалиции на освобождение Кувейта.
Ирак был из страны выбит, на Багдад наложены серьёзные санкции и репарации, С. Хуссейн в медиасфере был повышен сразу на три чина в армии самого Сатаны, а особенности военной кампании 1990-1991 г. военные аналитики разбирают до сих пор. В операции приняли участие и такие друзья Ирака, как Сирия, Египет и Саудовская Аравия. Приняли на свою голову, но это они поймут намного позже.
Но ведь всё, что происходило вокруг именно в политическом разрезе, показывает, что Кувейт был частью большой многоходовой игры, и не только и не столько нефть Румайла определяла её течение. Частью очень непростой схемы стал Кувейт тогда, но очень непростым это небольшое государство является и сегодня.
Десятилетия эксплуатации нефтяных залежей уже давно перевели аравийские элиты из касты кочевых воинов в касту исключительно богатых купцов. Но с наёмными армиями иметь дело опасно, а набирать из своих не всегда просто — и статус надо соблюсти в клановой иерархии, и в целом граждан не так уже много по отношению к населению в целом. В Катаре и ОАЭ, к примеру, всего 13 % и 11 % имеют статус гражданина. В Кувейте соотношение лучше — 43 %, но всё население небольшого эмирата это 3,3 млн чел.
Как ни странно, но армия Кувейта сумела создать некоторые проблемы для иракцев, многие из которых были «обкатаны» в Ирано-иракской долгой войне. Что примечательно, в ходе боёв погибли семь членов эмирской фамилии. Это прямо-таки много по региональным меркам и наводит на определённые размышления о том, что внутренние отношения в этом государстве имеют свою особую специфику.
Специфика действительно имеется, и она определяет своеобразный политический почерк элит Кувейта. И тут надо помнить, что в руках у этой элиты только финансовых активов в суверенных фондах накоплено… 690 млрд долл. — больше, чем у соседнего газового гиганта Катара.
Некоторые нюансы истории
В XVII-XVIII вв. торговля в Персидском заливе получает развитие через противостояние сразу четырёх крупных игроков: османов, персов, англичан и португальцев. Два последних вообще смещают караванные потоки, которые не менялись в регионе столетиями. Засуха, сильная даже по местным «меркам сухости», только обостряет противоречия, и ряд родов начинают своё движение к побережью.
В итоге договорённостей, контекст которых это отдельная часть истории региона, на архипелаге Бахрейн появляется династия Аль Халифа, а на тех землях, что сейчас занимает Кувейт, династия Ас-Сабах. Исторически нет ничего удивительного в том, что арабы побережья были склонны скорее играть за британскую сторону, чем за османскую или португальскую (с персидской отношения были сложнее), но Кувейт находился прямо на османском пограничье.
Формально этот участок политической географии вроде бы относился к ведению османской администрации Басры, неформально это был стык между прибрежными арабами и османами. До смещения торговых потоков Эль-Кувейт был крепостью-деревней на побережье, но с приходом новых родов из Неджда область становится ещё и хорошей, спокойной (а значит — богатой) дорогой на Багдад. Откровенно умная политика «спокойной дороги» привела к тому, что на таком «шлагбауме» стало удобно зарабатывать, а османскую администрацию в Басре было на что покупать, чем откровенно все и пользовались.
Особенность тут в том, что в отличие от многих других элит, которые часто утверждали своё право силовым способом, шейхи из семьи Ас-Сабах договаривались и с непосредственно местными родами, а не только с турками или представителями влиятельных Бану-Халеб. Последние контролировали в целом всё побережье, но родовые ветви часто между собой не находили общего языка.
У пришедших же жить в Эль-Кувейт получился вариант, чем-то похожий на летописное призвание варягов на Русь, то есть не силовое правление, а симбиоз, где у сильных в военном плане новоприбывших были не только права, но и серьёзные обязанности. Отметим, что эти обязательства они и в самом деле соблюдают, что сегодня можно увидеть по крайне специфической для региона политической системе, где эмира утверждает (по-настоящему) парламент, а также отношению к военным обязанностям. До сих пор эта династия правит по уговору, а не через силу или сакральность.
В конце века XIX-го шейхи Кувейта во внутренней борьбе между партией «османистов» и «националов» проводят занимательную партию в игре на противоречиях между британцами, турками и даже проектами Российской империи (были и такие), в результате которой в Кувейте появляется британская военная база, а его границы и власть гарантируются Лондоном.
Это был сильный ход в череде других, с помощью которых Британия позже выведет всю Аравию и Ирак из-под османского влияния, а в то время получила контроль над рекой Шат-эль-араб, то есть водный путь на Басру и через Кувейт сухопутную дорогу на Басру и Багдад. В 1913 г. шейхи отдадут Британии нефтяные концессии, и всех всё будет устраивать вплоть до последнего времени. В отличие от соседей, Кувейт выйдет из-под крыла Великобритании спокойно и без разногласий в 1961 г., а это тоже своего рода маркер.
Ирак против британской нефтяной отрасли, но не только
Либеральные политики говорят, что нефть это «общее мировое богатство», однако у всего общего неизменно оказываются вполне конкретные интересанты. В случае с общим богатством в виде нефти Кувейта это не только сам Кувейт, но и британский холдинг «Бритиш Петролеум-ВР».
Начинали на Ближнем Востоке работать совместно и американцы, и британцы, но в целом не сложно увидеть, что британская ставка на нефть региона себя часто не оправдывала, за исключением как раз Кувейта. Обычно начинали все вместе: и голландцы, и американцы, и британцы — Иран, Ирак, Аравия, но в итоге доли британцев почему-то везде уменьшались, а американских «визави» росли.
Однако Кувейт поддерживал ВР довольно последовательно, более того, его фонды и нефтяная компания владели одно время более 10 % ВР, финансировали проекты в Европе, Африке и Латинской Америке, помогали с перетасовкой активов, подтягивая показатели до приемлемого уровня, и т. д. Мал «золотник», да дорог — Кувейт для Лондона был именно что золотой жилой и одним из важных элементов влияния, не только в этом регионе.
Когда С. Хуссейна подбивали на аннексию Кувейта, со стороны США (а это они и были) ему прозрачно намекали, что за эту невинную шалость и мелкое озорничество ему ничего не будет. В ООН поругают.
Первым делом, что сделал иракский лидер в Кувейте, это разбомбил все 82 объекта добычи и транспортировки чёрного золота. Но ведь весь спор был изначально по поводу именно принадлежности мест добычи — Багдад требовал отступных и «доли в бизнесе». Зачем же выключать добычу, её же придётся восстанавливать, за счёт чего получать отступные? Раз уж Кувейт стал у Ирака провинцией Ас-Саддамия, то, стало быть, именно Ираку и отстраивать её заново. Как-то недальновидно, если не принимать в расчёт то, что именно снос с рынка кувейтской (британской) добычи от С. Хуссейна заказчиком и требовался.
Выбить-то С. Хуссейна выбили, но теперь восстанавливать всё пришлось ВР и Кувейту, а не США. Да, Ирак платил репарации, но платил-то он их ровно 30 лет, мало и по частям, а реанимировать добычу пришлось быстро, и ушло на это больше года. Всё это запустило цепную реакцию по активам ВР — аж до 1997-1998 гг. Кстати, кто ещё пострадал во время агрессии Ирака в Кувейте? Британские подданные.
При этом, что в 1991 г., что в 2003 г. в Ираке британцы и американцы действовали в военном плане совместно. Это такие вот ужимки дружбы двух закадычных друзей — Британия вынуждена была действовать вместе с США, чтобы не дать им получить слишком много, и не быть ещё больше отодвинутой от дел в сырьевой житнице мира. Второй раз британцы уже даже сами настаивали на вторжении в Ирак, чтобы не дать США играть на этом поле «в одни руки».
США и Великобритания на Ближнем Востоке — это союзники только в ООН и в таких вот военных кампаниях, где под ковром скрывается не просто взаимное недовольство, а долгое, затратное и выматывающее противостояние. Политически у Лондона в активе Иордания и Оман, но это игроки на сугубо политическом поле, да и именно активом их уже назвать сложно.
А вот Кувейт всё-таки до самого последнего времени, когда главными сборщиками финансовых уже реальных активов стали инвестиционные транснациональные фонды, старался Великобританию и над ковром, и под ковром поддерживать. Вроде бы и Шелл долю в Кувейте нарастила, но «только газ». Чтобы понять, что эта поддержка не является эфемерной, надо просто держать в уме долю в 4 % от мировой по добыче, 6 % по запасам и финансовые активы в 690 млрд долл.
Но ведь и С. Хуссейном двигала не только чужая нефтяная стратегия в отношении Кувейта. Соседа он не любил и сам по себе, ведь те течения идейно-религиозные, что спонсировал Кувейт, подтачивали его версию государственной идеологии, и вели в этом плане себя элиты Кувейта довольно последовательно. Роль ферзя у иракского лидера не задалась, зато положение Кувейта на идейно-религиозном фронте, наоборот, укрепилось.
Идейно-религиозный фактор, Кувейт и американские грабли
С 2003 г. США на Ближнем Востоке запускают откровенно авантюрную, но исключительную по масштабам военно-политическую стратегию, направленную на перекройку региона. Это уже намного больше, чем операция «минус нефть Кувейта» в 1990-м. Но в этой истории интересы Великобритании никуда не делись, и США сталкиваются не просто с «иракским сопротивлением», а с новыми формами радикализма. И сколько они ни пытаются в то время ими управлять или их как-то направлять, получается у них это откровенно плохо.
Проблемы начались намного раньше входа США в Афганистан. Но почему, ведь тот же Талибан (запрещено в РФ) сильно в 90-е США не «щемили», радикалов с Ближнего Востока канализировали на Россию и на Центральную Азию, и, тем не менее, как раз в «святые девяностые» именно американские расследователи выходят с материалами о том, что идёт рост антиамериканского радикализма, и всё чаще в качестве источника средств для него среди всех прочих всплывает слово «Кувейт».
Казалось бы, удар по режиму С. Хуссейна, наоборот, должен был создать для США в целом благоприятный общественный фон, ведь и элиты Саудовской Аравии были накачаны тезисами «иракской угрозы», причём и воспринимали их серьёзно. Однако схемы схемами, элиты элитами, а именно в общественных настроениях в той же Саудовской Аравии США получили обратный эффект. И элиты ближневосточные тоже получили не признание, а обвинения в западничестве, попрании устоев, а ещё активизировался сам по себе религиозный дискурс, что старые идейные формы никуда не годятся.
Середина 90-х — это уже тот самый «фактор Бен Ладена», но он же не сам собой одномоментно появился «из ниоткуда». Поиск новых «чистых» форм исламской доктрины в разрезе государственного устройства шёл с конца 1970-х. Этот процесс трансформации шёл в Египте, Судане, Иордании, Марокко, Йемене. Эта трансформация — дискуссия в рамках горизонтальных связей на огромном пространстве от Афганистана до Западной Сахары.
Деньги элит Кувейта в этом процессе принимали самое непосредственное участие, поддерживая разные формы идейного синтеза, результатом которого был пересмотр государственного устройства. С. Хуссейн прекрасно знал про этот фактор, его модель (а позже сирийская) под этот удар попадала прежде всего как заведомо секулярная, а вот для США все эти нюансы были вне умной схемы.
США в 1991 г. решили (почти филигранно, по их меркам) интересную задачу — итогом кампании стал фактический разрыв богатого Кувейта с палестинцами Я. Арафата. В рамках политической схемы («пусть обязательно выиграет и Израиль») результат есть, но ведь то, что в 90-е выплыл наружу весь горизонтальный процесс идейной трансформации религиозных течений и ему был придан сильный импульс, это ведь тоже «заслуга» планировщиков.
И когда радикалов направляли на Кавказ и в Центральную Азию, это тоже для американского «планового отела» выглядело очередным эффективным ходом, но горизонтальные процессы (антиамериканские и в целом антизападные) это разве ослабило? Нет, усилило, и намного. Всё это полным половником США позже не просто черпали на Ближнем Востоке — это не позволило им реализовать стратегию ни в варианте 2001-2008 гг., ни в варианте 2010-2015 гг.
ИГИЛ (запрещено в РФ) было очередной механистичной попыткой США переделать эти горизонтальные связи, управлять ими, но крайняя искусственность идеологии и даже специфика исполнения не сделали этот проект всеобщим. Если разобраться, то чего конкретно достиг этот искусственный ИГИЛ? Собственно, ничего. А «Аль-Каида» (запрещено в РФ), изначально как раз органическая часть радикальной сети в регионе, корнями уходящая в те же 1970-е? Да вот же она — пересидела оккупацию Ирака, тяготы в Идлибе и теперь квартирует в правительственном квартале в Дамаске. Только весь Запад уже к ней с признанием и фотосессиями ездит.
В отличие от США, их «закадычные британские друзья», наоборот, умели находить не просто общий язык с этим радикальным «горизонтальным дискурсом», но даже относительно эффективно его направлять. Где штаб-квартиры радикалов всех мастей? В Лондоне, и кого там только нет. Все ведь беженцы, всем надо дать кров, приют, одеть-накормить и внимательно выслушать в службе МИ6.
С большим удивлением в бурный для Ближнего Востока 2014 г. испанцы обнаружили, что к элитам Кувейта ведут многие нити финансирования радикальных сообществ. В тот же год уже в США снова поднимается волна расследований, и доходит до того, что в отставку подаёт министр юстиции эмирата.
Помимо всего прочего выясняется, что в той же Сирии всесильные США де-факто ничего не контролируют, а «рука на пульсе» ЦРУ — больше видимость. Кто рулит, хвост или собака, ещё надо разбираться. Взять те же знаменитые «письма Подесты», там для Х. Клинтон идёт своего рода «отчёт», что, дескать, всё нормально, дословно: «Аль Каида в Сирии с нами». Но это же не управление процессом — это договорняк, как сегодня стало модно говорить. В американской традиции это ещё можно преподнести как «контроль», но именно что преподнести.
Британцы же, наоборот, в Сирии «плавали» среди этих группировок как рыбы в воде. Лондон, в отличие от коллег из Штатов, не кричит на каждом углу про «лидерство», соответственно, и проникать в столь специфическую религиозную сеть ему всегда было проще.
ЕС и США тогда обиженно выпускали материалы про роль элит Кувейта и гадали, как этот канал, обладающий действительно колоссальными деньгами, хотя бы просто мониторить. Однако вернёмся к началу истории — элиты Кувейта исторически намного более самостоятельнее и сильнее по «морально-волевым» качествам, чем многие в их окружении. И Великобритании даже в нынешних условиях они скорее будут помогать, чем противодействовать, а вот США и ЕС — нет. По крайней мере, не в этих вопросах. В лучшем случае проблему заметут под ковёр и заретушируют.
Ресурсы Кувейта на ниве идейно-религиозной прилагаются не только и не столько в столь неоднозначных сферах, сколько задействованы на поиск того, что можно назвать «третий путь». Исламский политический социализм себя изжил, т. н. «политический ислам» уже давно не те положения, что проводило в жизнь движение «Братья мусульмане» (запрещено в РФ) — практически всё уже либо синтез, либо недолговечный синкретизм.
И вот помимо разных форм радикализма именно с Кувейтом связана и доктринальная концепция «срединного пути» («аль-васатыйя») — одновременный ответ и западному секуляризму, и политическому радикализму, и, кстати, иранской концепции «государства юристов-богословов». Третий путь вырабатывать верхушке Кувейта гораздо проще, чем его соседям, в силу отдельного характера власти и управления, о которых сказано выше.
Всё это целая сеть учебных заведений, университеты, форумы и культурные программы. И надо иметь очень хороший штат хотя бы специалистов-регионоведов, чтобы с этим взаимодействовать. Ведь фактор Великобритании, который всегда мелькает где-то сбоку, никто не отменял.
Заключение
Даже хитрому Лондону придётся ощутить одну простую вещь, что бодро плывя в лодке (действительно лучше всех на Западе) по реке исламского радикализма, они также бодро приплыли и к водопаду. Такое явление, как исламский реформизм, что в его терминальных формах, что в мягких политических — это естественное явление, а британская лодка на нём — элемент априори чужеродный. Река потечёт дальше, а лодка под водопадом и останется, да и ждать этого не столь уж долго.
Вполне возможно, что крен на превращение аравийских монархий в технологические кластеры, который откровенно увлекает арабские «денежные мешки», а также концентрация финансовых активов у транснациональных инвестиционных фондов, которые сами по себе игрок с новым качеством, постепенно направят избыточные средства не в религию, а в возобновляемую энергетику и Ай-Ти.
Тот же Кувейт инвестирует уже не только в нефть и газ, но и в город «XZERO» и технокластеры — всё по примеру соседей. Относительно скромно он инвестирует в Турцию, которая как раз на аравийских же деньгах может усиливаться в Центральной Азии, правда, вооружение у Анкары закупает, и немало. И вот теперь фонды Кувейта пробуют осваиваться в Центральной Азии.
Приход такого игрока, как Кувейт, в Центральную Азию — это весьма сложный «кейс» для российской политики. Сама по себе совокупная финансовая мощь аравийских игроков, для которых инвестиции в регион это «семечки», но для региона это рычаг, который раздвигает влияние Севера, Запада и Востока, способна за три-пять лет свести российское участие до уровня 4го элемента снизу. А Кувейт это де-факто очень сильный игрок, поскольку именно условно-свободных активов у него больше всех, проектных обязательств меньше остальных, а влияния финансового на религиозные течения больше, чем у Турции, Саудовской Аравии, а может быть, даже и Катара.
Михаил Николаевский
Оценили 3 человека
4 кармы