Януш Корчак

Януш Корчак. А был ли у него выбор? Август 1942-го. Еврейских детей вывозят в Треблинку, Корчак может не ехать и тихо жить, но он возглавляет колонну своих ребятишек сначала в вагон, а затем и в газовую камеру. Герой? — Высочайший! В высшем явлении! Поступили бы мы так же на его месте? Давайте представлять... 

Корчак — учитель. Не в трудовой книжке. Внутри. И это обнажает ситуацию. Если дорога, по которой я вёл своих ребят, упрётся в газовую камеру, и я в неё не войду (!), я приму на себя бóльшую ответственность, чем даже палачи. Виноват я буду сильнее. Те выполняют приказ, убивая чужих людей — я рискую умертвить родных и по совести. Актом моего детоубийства станет весь срок моего учения. Если за чертой ничего нет, я всего лишь прожил жизнь Ирода, и не важно, каким высотам я учил своих возлюбленных жертв.

Если же есть что-то за пологом смерти, то, пролагая путь, я и туда должен шагнуть первым. То есть, перед Янушем стоял даже не выбор — стояло само человеческое естество.

И здесь, мне кажется, обнажается также и понимание Рене Жирара, показавшего на примере Христа, что единственный путь противостоять жертвоприношению и утвердить жизнь — это принести в жертву себя. Христос — Учитель. Если, придя к смертным, Он не принял бы смерть в самой низшей и болезненной форме, Он встал бы ниже Ирода и Кайафы и самого Его можно было бы обоснованно винить в страданиях и боли. В самой даже смерти. Пройдя же сквозь неё, Христос пролагает путь и, ровно как Януш Корчак, смиряет детские страхи.

А теперь — прикладное (и оттого кажущееся нереальным). Если каждый ближний мне — учитель, и я — учитель ближнему моему, то без умерщвления своего «я» ради ученика оба мы становимся друг другу обычными палачами. И это — боюсь, не выбор. Это человеческое естество