Сталина попрекают культом личности. А у кого из наших правителей его не было?

Люди, лично знавшие «вождя народов», неоднократно подчеркивали, что в повседневном быту он был очень скромен и неприхотлив.

Более того, по своей природе он были ироничен и остер на язык, и относился с долей самоиронии даже к самому себе.

Но зачем, скажите, умному, ироничному и скромному человеку такое количество прижизненных памятников и гигантских портретов?

Зачем было нужно все то, что Хрущев позднее охарактеризовал как культ личности?

Таким вопросом, в частности, задавался поэт Константин Симонов в книге «Глазами человека моего поколения».

Но здесь надо иметь ввиду, что Симонов это представитель творческой интеллигенции, а они зачастую задают сами себе глупые вопросы, ответы на которые лежат на поверхности.

Сталин прекрасно понимал, что он и его образ, созданный советской пропагандой — это всё-таки разные вещи.

С учётом же исторического опыта нашей страны, особенно предшествующих 200 лет, когда Россия была империей, а сама империя ассоциировалась прежде всего с личностью императора или императрицы, Сталин понимал, что его культ как правителя будет неизбежен.

Ведь до него почти такой же культ успел сложиться вокруг Ленина.

Ведь почему, собственно говоря, Ленин был упокоен на Красной площади в специальном мавзолее, а не где-то в обычной могиле на каком-то кладбище?

Дело в том, что уже в 1924 году это было невозможно сделать, поскольку к тому времени фигура вождя пролетарской революции была обожествлена самим народом — причем, в прямом смысле.

Даже советская пропаганда не прилагала к этому особых усилий, поскольку образ Ленина был естественным образом мифологизирован в народном сознании и превратился в своего рода идола.

Сталин улавливал и понимал эти настроения, он прекрасно осознавал, что советскому народу нужен вождь, нужна фигура общегосударственного масштаба, которая соответствовала бы массовому представлению о нем.

Поэтому не случайно люди шли в атаку со словами: «За Родину, за Сталина!»

Это не выражение личной преданности вождю или его обожествления как личности.

Это тот символ единения, ради которого советский народ готов был жертвовать всем, в том числе и жизнью, чтобы добиться решающей победы.

Между прочим, Сталин довольно скептически и иронически относился к собственному культу и к тем, прямо скажем, дурацким попыткам превратить его в живое божество.

Он откровенно подсмеивался над многими деятелями агитпропа, главными редакторами разных партийных изданий, которые топорно и глупо пытались это сделать.

Но при этом он резко не выступал против культа, поскольку понимал, что свято место пусто не бывает.

Что эта ниша должна быть в обязательном порядке заполнена, поскольку такова психология самого народа — прежде всего, русского.

И Сталин, будучи мудрым человеком, смирился с этим обстоятельством.

Однако то, что потом Хрущев вложил в понятие «культа личности», изобразив Сталина как диктатора, которого все боялись и который залил всю страну кровью, к реальному сталинскому культу вообще никакого отношения не имеет.